Наталия Лебина - Проституция в Петербурге: 40-е гг. XIX в. - 40-е гг. XX в.

• Название: Проституция в Петербурге: 40-е гг. XIX в. - 40-е гг. XX в.
• Автор: Наталия Лебина
• Издательство: Прогресс-Академия
• Жанр: Публицистика
• Год: 1994
• ISBN: 5-85864-018-4

Лебина Н.Б., Шкаровский М.В. Проституция в Петербурге. М.: Прогресс-академия, 1994

Эта книга о проституции. О своеобразных взаимоотношениях: масть - падшая женщина. О просто свободной любви в царской России и о «свободной коммунистической любви» в России социалистической. Наконец, эта книга о городской культуре, о некоторых, далеко не самых лицеприятных ее сторонах. Историк Наталья Лебина и архивист Михаил Шкаровский, отказавшись от пуританского взгляда на проблему соотношений элементов культуры и антикультуры в жизни города, попытались нарисовать социальный портрет продажной женщины в «золотой век» российской проституции на фоне сопутствующих проституции явлений - венерических заболеваний, алкоголизма, преступности. Проституция, по их мнению, как лакмусовая бумажка, позволила выявить многие закономерности и деформации в развитии общества как в дореволюционной России, так и в советскую эпоху.

---

борьбы с венерическими заболеваниями в СССР. В дальнейшем о проституции писали лишь как о благополучно искорененном наследии царского режима. К такой точке зрения тяготели историки, занимавшиеся женским движением в СССР и проблемами советской семьи. Сегодня их легко обвинять в совершенных ошибках, но не следует забывать и то обстоятельство, что большинству ученых данные об истинном состоянии проституции в советском обществе были совершенно недоступны.

В этой связи представляется необходимым посвятить читателя в довольно специальный вопрос, предоставив краткую характеристику источников, на основе которых написана книга. Выявление корпуса документов, свидетельствующих о развитии проституции в дореволюционной России, не составило особых трудностей. Прежде всего это связано с наличием специального органа, занимавшегося контролем за институтом продажной любви, — Врачебно-полицейского комитета. В книге широко использованы документы этого органа, как опубликованные, так и извлеченные из фондов Центрального государственного исторического архива Санкт-Петербурга (ЦГИА СПб.): отчеты, справки, донесения агентов, письма обывателей. Легальная проституция хорошо отражена в официальной статистике Российской империи, а также в материалах разнообразных периодических изданий типа «Вестника общественной гигиены, судебной и практической медицины», «Русского медицинского вестника», «Практического врача», «Русского журнала кожных и венерических болезней», «Гигиены и санитарии», «Вестника полиции» и т. д. Выявление особенностей проституции в Петербурге тесно связано с изучением благотворительности, деятельности различных объединений и обществ, специальных медико-правовых организаций, занимавшихся судьбами продажных женщин в столице царской империи. Ведь милость к падшим в России всегда считалась признаком высокого нравственного духа. Особую ценность представляют труды Первого Всероссийского женского съезда при русском женском обществе 1908 г. и Всероссийского съезда по борьбе с торгом женщинами 1910 г.

Весьма важный и оригинальный по форме материал для изучения контактов представителей стабильных слоев городского социума с институтом проституции дают источники нарративного характера, и прежде всего дневниковые записи А. А. Блока, К. И. Чуковского, М. В. Добужинского, воспоминания В. Ф. Ходасевича, Б. К. Лившица, Г. В. Иванова. Эти люди, принадлежавшие к цвету петербургского общества, часто обращались к образу продажной женщины. Помимо этого, воспоминания деятелей литературы и искусства доносят до нашего современника удивительные детали жизни дореволюционного Петербурга, без знания которых невозможно составить истинную картину развития проституции как вида городской девиантности. Использование же мемуаров девицы из кафешантана, собранных М. И. Покровской, и образцов писем, литературного творчества, дневниковых записей проституток, собранных Б. Ю. Бентовиным, делают исследование более психологически точным, а также оживляют изложение правовых документов и статистических данных. Необходимо отметить, что специфическую роль источника играют художественная литература и публицистика, произведения Н. А. Некрасова, Ф. М. Достоевского, Л. И. Куприна, И. И. Панаева, А. В. Амфитеатрова, А. Белого, А. М. Ремизова и др.

Значительно сложнее обстоит дело с материалами, касающимися периода 20—30-х гг. XX в. Лишь недавно стали полностью доступны хранившиеся в архивах Петербурга документы, свидетельствующие о размахе проституции в период НЭПа. До последнего времени большинство исследователей использовали в своих работах лишь опубликованные данные ряда социологических обследований, что явно обедняло общую картину. Сегодня открыт доступ к материалам правоохранительных органов, в ведение которых в советский период перешли вопросы борьбы с проституцией. Идет процесс постепенного рассекречивания и документов эпохи 1930-х гг., когда, согласно утверждениям советской науки, торговля любовью была полностью уничтожена. Авторам удалось использовать в книге до недавнего времени секретные данные ленинградской милиции, исполкома Ленинградского Совета депутатов трудящихся, обкома и горкома ВКП(б) и ряда медицинских организаций. Эти материалы извлечены из фондов Центрального Государственного архива Санкт-Петербурга и Центрального Государственного архива историко-политической документации (ЦГА ИПД СПб.). Правда, корпус источников, касающихся советского периода, специфичен — это в основном отчеты и справки различного рода инстанций, что в какой-то мере определяет и тональность глав, посвященных проституции в социалистическом Ленинграде. Часто документы отражают уровень юридической и общей культуры людей, которым в советском обществе было доверено решать весьма щепетильные проблемы. Форма изложения ряда материалов может шокировать читателей, однако авторы в большинстве случаев умышленно сохраняли стилистику цитируемых источников. Это, как представляется, позволяет лучше передать атмосферу правовой анархии, грубого вмешательства в интересы личности, стремление заменить общечеловеческие ценности социально-классовыми. Конечно, сводки и отчеты при всей «красочности» их стилистики не в состоянии восполнить отсутствие материалов нарративного характера. В воспоминаниях, посвященных Ленинграду 1920—30-х гг., изданных в советское время, практически невозможно обнаружить какие-либо сведения о существовании института проституции в городе. Отдельные зарисовки, касающиеся первых лет НЭПа, можно встретить в автобиографических заметках В. К. Кетлинской, а также в вышедших уже после 1985 г. записках В. В. Шульгина, но в целом количество источников личного происхождения явно недостаточно, и это в определенной мере обедняет картину исторического процесса.

Специфика корпуса источников не единственная трудность на пути изучения феномена проституции социалистического Ленинграда. Главы, описывающие дореволюционный период, посвящены довольно определенному предмету — легальному институту продажной любви, а также процессу его постепенной деформации. Наличие четких правовых норм в законодательстве царской России позволяло провести грань между проституцией узаконенной и подсобной. В советское же время это сделать было невозможно — началось полное смешение нравственных и юридических оценок явлений. Подобная ситуация не может не отразиться и на ходе научного осмысления изменений, происшедших в сфере торговли любовью в 20—30-х гг. XX в. Возможно, читатель обнаружит терминологические неточности при изложении сюжетов, посвященных этому времени, поймет, как непросто рассматривать вопросы, связанные с интимными сторонами жизни людей. И вообще, многие острые проблемы, наверное, не будут разрешены в книге, а скорее останутся как постановочные, поисковые. Но все же пора сделать первый шаг, тем более что и современное российское общество, и зарубежный читатель проявляют сегодня большой интерес к проблемам исторической повседневности, в число которых входит проституция.

Н. Б. Лебина. В традициях античности

1843 год, как уже известно читателю, — дата, с которой формально можно начать отсчет истории летальной проституции в Петербурге. До середины XIX в. Россия отставала от Западной Европы в организации института продажной любви. Многие дореволюционные публицисты и ученые считали, что в средние века на Руси не существовало трех главнейших факторов публичного разврата: аристократии, рабства и солдатчины. В связи с этим отсутствовала и проституция, во всяком случае в том виде, в каком она бытовала в Западной Европе в этот же период. Думается, немаловажное влияние оказывали и специфика развития русских городов, формировавшихся в условиях господства крепостного права, безраздельного влияния церкви в вопросах взаимоотношения полов, особенности русского искусства и литературы того времени, в традициях которых вообще не существовало культа внешнего облика человека, тела, физической красоты женщины. Но все же блуд на Руси — явление не уникальное. К моменту возникновения северной столицы патриархальная Россия уже была вполне знакома с традиционными формами «русского разврата» при кабаках, корчмах и банях. Именно здесь чаще всего совершался акт купли-продажи женского тела. Проституция на Руси всегда сурово преследовалась: публичных девок и сводней пороли кнутом на площадях и во время Ивана Грозного, и во времена Алексея Михайловича Тишайшего. Однако блуд процветал.

Неорганизованное непотребство появилось и в новой российской столице. Заметно усилилось оно благодаря притоку иностранцев в Санкт-Петербург, и в частности женщин, манеры которых отличались от традиционного поведения россиянок. Уже в конце XVIII в. на окраинах существовали специальные кварталы, где действовали тайные дома, похожие на западные бордели. Сведения о них очень скупы. Известно лишь, что содержали такие заведения в основном голландки и немки. Об одной из них, по прозвищу Дрезденша, повествуется в записках артиллерийского майора М. В. Данилова, касающихся событий 70-х гг. XVIII в. Бойкая, хотя уже немолодая немка сняла на Вознесенской улице дом, набрала туда женщин, в основном иностранок, и торговала ими до тех пор, пока одна из них, завлеченная в заведение обманом, не пожаловалась о тайном «непотребстве» самой императрице. Дрезденша была строго наказана. Но это не остановило рост тайных притонов в эпоху правления Екатерины II. Основной контингент продажных особ по-прежнему составляли иностранки, главное занятие которых сводилось к содержанию модных магазинов, шляпных мастерских, а также актерскому ремеслу. К их услугам прибегали люди из высших и средних слоев. «Девки кабацкие», удовлетворявшие потребности низшего сословия, конечно, были русскими.