Владимир Джунковский - Воспоминания (1865–1904)

• Название: Воспоминания (1865–1904)
• Автор: Владимир Джунковский
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2016
• ISBN: 978-5-8242-0147-5

В. Ф. Джунковский (1865–1938), генерал-лейтенант, генерал-майор свиты, московский губернатор (1905–1913), товарищ министра внутренних дел и командир Отдельного корпуса жандармов (1913–1915), с 1915 по 1917 годы – в Действующей армии, где командовал дивизией, 3-м Сибирским корпусом на Западном фронте. Предыдущие тома воспоминаний за 1905–1915 и 1915–1917 гг. опубликованы в «Издательстве им. Сабашниковых» в 1997 и 2015 гг.

В настоящий том вошли детство и юность мемуариста, учеба в Пажеском корпусе, служба в старейшем лейб-гвардии Преображенском полку, будни адъютанта московского генерал-губернатора, придворная и повседневная жизнь обеих столиц в 1865–1904 гг.

В текст мемуаров включены личная переписка и полковые приказы, афиши постановок императорских театров и меню праздничных обедов. Издание проиллюстрировано редкими фотографиями из личного архива автора, как сделанные им самим, так и принадлежащие известным российским фотографам.

Публикуется впервые.

---

19-го мая мой большой друг и товарищ по полку П. В. Веревкин женился на Г. А. Эллис, очень милой барышне прекрасной семьи. Я очень был рад за моего друга. Великий князь Сергей Александрович был посаженным отцом жениха вместе с бароном Винникен. Свадьба происходила в домовой церкви коменданта (Веревкин старший был комендантом Петропавловской крепости). Я был шафером у жениха вместе с Бюнтингом – конногвардейцем, Аничковым – уланом и моим товарищем по полку Мансуровым.

У невесты шаферами были: брат жениха, два брата Этнера и ее брат, улан.

Я приехал за час до свадьбы, старик Веревкин очень суетился, волновался, сам расправлял ковер на лестнице, приглашенных было немного, только самые близкие. За четверть часа до свадьбы приехал великий князь и благословил жениха. Великая княгиня Елизавета Федоровна приехала позже с фрейлиной Козляниновой. Церковь была крошечная, так что большая часть гостей стояла рядом в комнате. После венчания подано было шампанское, чай, шоколад, кофе, конфеты, земляника. Все дамы получили карне.[235] Я, согласно этикета, как старший шафер, через час после отъезда гостей отвез карне великой княгине. Она была так любезна, что приняла меня у себя в кабинете, я у нее посидел минут 10, она очень хвалила молодую, найдя в ней большое сходство с принцессой Марией Баденской.

Накануне свадьбы несколько друзей жениха и я устроили ему мальчишник. Его отец дал нам свой комендантский катер, на котором мы отправились к Фелисьену[236] на острова, где ужинали очень симпатично до трех часов ночи. На обратном пути встретили песенников, возвращавшихся с Крестовского острова на весельном катере, взяли его на буксир с тем, чтобы они нам пропели что-нибудь. Ночь была чудная, приятно было идти на катере, пение так хорошо лилось по реке.

20-го на Неве был спуск броненосца «Николай I» в присутствии государя. Жена двоюродного моего брата П. А. Грессер пригласила меня поехать с нею на катере ее мужа с Мятлевыми и Б. Ф. Голицыным. Я первый раз был на спуске броненосца, и на меня это зрелище произвело огромное впечатление, когда громадная махина плавно скользнула по устроенным деревянным рельсам, густо намазанным мылом, и, войдя в воду, повернула налево и остановилась на поверхности Невы. Мы объехали вокруг этого колосса, любуясь им, и вернулись домой.

3-го июня состоялся торжественный въезд в столицу невесты великого князя Павла Александровича, дочери греческого короля. Полк наш стоял шпалерами на Английской набережной, я был со своей ротой. Затем была и свадьба. Молодая великая княгиня Александра Георгиевна оказалась удивительно милой женщиной, доброй, простой в обращении, подкупающей своей приветливостью. Ко мне она как-то очень быстро отнеслась весьма доброжелательно и на вечерах и балах очень часто приглашала меня танцевать с нею. Она так просто всегда и умно обо всем рассуждала, знала хорошо жизнь, что беседуя с нею, забывалось, что говоришь с великой княгиней.

5-го июня состоялось открытие памятника принцу Петру Георгиевичу Ольденбургскому.[237] <…>[238]

Это был последний день моей службы, так как на другой день я выехал в отпуск на два месяца, полк же ушел в лагерь. Я проехал прямо к моей сестре Гершельман в Гродно, а моя мать и старшая сестра вернулись в Петербург. Сестру свою и ее младенца я нашел цветущими. Я впервые был в Гродно. Город на меня произвел невыгодное впечатление, только со стороны Немана был чудный вид. На другой день моего приезда в Гродно был огромный пожар. Загорелась фабрика Шершевского и другой дом рядом. Я со своим beau-frère[239] побежали тотчас же бить в набат. Пожарные уже были на месте, затем пришли войска из лагеря и приехал губернатор Потемкин верхом на какой-то кляче. Одет он был в пальто с красными отворотами, белом галстуке, лиловых сапогах, на голове измятая фуражка. Он соскочил с лошади, побежал, суетился, кричал, разобрать ничего нельзя было, он был очень комичен и напоминал мне одного генерала в какой-то оперетке. Пожар был очень большой, сгорела фабрика, женский монастырь, местный лазарет и два еще дома, и все это как раз напротив пожарного депо. Никто как следует не распоряжался, все только кричали, суетились, перебивали друг друга.

Очень все это произвело на меня печальное впечатление. Самое трудное было с жидами, которые устроили целый кагал и мешали и пожарным, и войскам. Пожар продолжался целый день. Ночью захворала моя сестра очень серьезно. К счастью, удалось найти доктора, который вовремя приехал и смог ее спасти, а то она уже теряла сознание. Это было острое желудочное заболевание.

20-го июня из командировки вернулся совсем муж моей сестры, и я уехал, очень довольный, что мог две недели пожить с сестрой. Поехал я к моему другу Вельяминову в деревню. У него было имение в Могилевской губернии близ Рогачева. Вельяминов меня встретил в Рогачеве и привез к себе. В усадьбе нас встретила чудная жена Вельяминова, урожденная княгиня Трубецкая и Е. С. Озерова, его тетка, фрейлина императрицы Марии Федоровны. Я с ней был давно знаком. Затем я прошел к старику Вельяминову, отцу моего друга, который обнял меня так ласково, что совсем растрогал, и сказал мне, что раньше конца моего отпуска не отпустит меня.

Меня прекрасно устроили, вскоре после меня приехал мой бывший товарищ по полку Мартынов, теперь он был Могилевским вице-губернатором. Это был очень остроумный собеседник и вносил много оживления. Я страшно рад был пожить у Вельяминова в такой сердечной семейной обстановке. Он недавно женился и вышел в отставку, обожал свою жену, я редко встречал такую счастливую парочку. Она правда была прелестна своей необыкновенной женственностью, какой-то наивностью, чистотой, когда с ней я беседовал, то мне казалось, что я делаюсь лучше, чище. С Вельяминовым, моим чутким другом, мне хотелось поговорить по душе, посоветоваться, так как мне в это время было предложено место воспитателя при маленьком князе Александре Георгиевиче, сыне Георгия Максимилиановича. Я очень колебался. Мне жаль было отдавать свою молодость, закрепоститься лет на 10, кроме того, мне казалось, что я слишком малообразован, чтобы руководить воспитанием и учением молодого князя, жаль мне было и полк, уходить из него, оставлять своих друзей, свою полковую семью. С другой стороны, я сознавал, что пока моя мать жива, я могу служить в полку, а без ее помощи я не смогу все равно остаться в полку. Вельяминов меня уговаривал взять место воспитателя, уверяя меня, что я отлично справлюсь с этой должностью. Мы целыми вечерами сидели и беседовали на эту тему. В конце концов обстоятельства у Георгия Максимилиановича изменились, и сама судьба не пожелала, чтобы я оставил тогда полк.

Две недели, проведенные у Вельяминовых, прошли быстро, я уехал к своему брату в Полтавскую губернию, где он жил в селе Миские Млины близ Опейна в ожидании места.

1-го июля я был у брата, который меня встретил в Полтаве на станции. Мы радостно встретились. Прямо из Полтавы в коляске мы проехали до Миских Млин 50 верст совершенно незаметно, дорога была чудная, возле Диканьки, имения Кочубея, воспетого Пушкиным, было очень красиво, ехать пришлось через густой дубовый лес. Миские Млины расположены в низине на берегу реки Ворсклы, тут нас встретила милая жена моего брата со своим маленьким Гарриком, которому шел второй год. Я хотел пробыть у брата до 11-го июля, но затем решил не ездить в Назарьево к Михалкову и лучше остаться с братом и помочь ему приискать себе клочок земли, так как он все не оставлял мысль иметь свой небольшой хуторок. Деньги на покупку такого хуторка ему удалось занять, и он жил этой мыслью. Кроме того, мне хотелось съездить к единственной моей тетке со стороны отца Прасковье Степановне Кованько, которая жила не очень далеко от Миских Млинов и с которой я случайно встретился при проезде через местечко Опошня, где она делала привал и кормила лошадей. Я ужасно обрадовался ей, раньше я ее никогда не видел, так как она безвыездно жила у себя в Богодуховском уезде Харьковской губернии. Чертами лица она мне напомнила моего отца, и мне это было так дорого.

В Млинах среди крестьян оказался один преображенец, два года тому назад ушедший из полка в запас. Узнав о моем приезде, он пришел ко мне и был трогателен, расспрашивал обо всех в полку, а затем просил меня быть крестным отцом только что родившегося у него ребенка. По тамошнему обычаю крестный отец должен был, окрестив ребенка в церкви, нести его к матери, а так как он жил в полутора верстах от церкви, то мне пришлось эти полторы версты нести ребенка, что было не особенно мне удобно, я боялся, как бы его не уронить. Но, к счастью, я донес благополучно и, передавая матери ребенка, сказал ей по-малороссийски, как этого требовал тоже обычай: «унес поганое, принес чепурненко». Когда я уезжал, то он принес мне на дорогу массу превкусных пирожков с яблоками и две бутылки маринованных вишен. Я был очень тронут.

Со своими я был в постоянной переписке, моя мать проводила лето на Каменном острове у наших родных Грессеров на даче, сестра на Сергиевке у своих друзей Лейхтенбергских, так что за них я был совсем покоен. В конце июля в окрестностях Миских Млинов разразилась эпидемия дифтерита, и мой брат с женой, испугавшись за своего Гаррика, как бы он не заразился, решили бежать и переехать в город Богодухов. Собрались в два дня, по дороге заехали к нашей тете Прасковье Степановне Кованько, которая приютила у себя мою belle-sœur[240] с сыном, а я с братом поехал искать квартиру в Богодухове. Удалось найти подходящую, и, когда мы ее устроили, я уехал от брата, так как отпуск мой уже кончился и надо было явиться в полк. Прямо проехал я на Каменный Остров на дачу градоначальника, где жила моя мать. Во время моего отсутствия Грессеры отпраздновали серебряную свою свадьбу, мне было очень жаль, что я не мог быть с ними в эти дорогие для них дни. Я застал еще конец лагеря и приехал накануне высочайшего смотра на военном поле, я очень был рад, что попал к этому смотру, так как был назначен на ординарцы к государю от полка и имел счастье по окончании смотра подойти к Александру III, которого я боготворил, с рапортом: «К вашему императорскому величеству от л. – гв. Преображенского полка на ординарцы наряжен». После смотра полк вернулся в Петербург на зимние квартиры, часть полка ушла на отдых в Царскую Славянку.