Неля Мотрошилова - Путь Гегеля к «Науке логики» (Формирование принципов системности и историзма)

• Название: Путь Гегеля к «Науке логики» (Формирование принципов системности и историзма)
• Автор: Неля Мотрошилова
• Издательство: «Наука»
• Жанр: Философия
• Год: 1984

Книга представляет собой монографическое исследование становления философской мысли Гегеля (от ранних работ до «Науки логики» включительно), проведенное под углом зрения проблем системности и историзма.

Впервые в советской литературе обстоятельно анализируются работы Гегеля раннего периода (в том числе непереведенные на русский язык). В ходе исследования дается критический разбор положений западного гегелеведения 60 – 70-х годов.

---

Биографические экскурсы, которые мы считали необходимым включить в книгу, имеют своей целью именно прояснение исторического, личностного контекста и специфического контекста философского сообщества в той мере, в какой они влияли на формирование принципов системности и историзма в философии Гегеля. Поскольку имеются сочинения биографического характера (и в их числе у нас книги А.В. Гулыги и В.С. Нерсесянца), мы останавливаемся только на особенно важных для нашей темы и наименее освященных в отечественной литературе сторонах гегелевской жизненной и идейной эволюции. (Аналогичная оговорка может быть сделана по отношению к материалу, касающемуся мыслителей, писателей, поэтов, чьи идеалы, идеи и образы повлияли на формирование Гегеля. Специально анализировать их произведения не представлялось никакой возможности, да это и не всегда было необходимо, так как о Канте, Фихте, Шеллинге, Гёте, Шиллере, Лессинге, Гёльдерлине имеются специальные исследования.)

Особая трудность для нас заключалась в следующем. Остро ощущая необходимость публикации в нашей стране специальной монографической работы по философии Гегеля, мы провели детальное исследование с обстоятельным анализом текстов Гегеля и новейшего западного гегелеведения. Но жесткое (применительно к этой потребности и задаче) ограничение объема книги заставило вынести за ее пределы ряд уже подготовленных разработок, и в частности те, где более подробно рассматривается отношение Гегеля к философии Канта, Фихте, Шеллинга, к творчеству Гёльдерлина.

Пришлось вынести за пределы книги и целостное конкретное исследование современного гегелеведения, ограничившись только проблемами системности и историзма. (Читатель должен, однако, с самого начала учитывать, что текстологическая основа гегелеведческого анализа существенно обогатилась.)

Стремясь провести объективное, но, конечно, не бесстрастное исследование, мы не скрывали своего увлечения им, однако не маскировали и того, что в личности и творчестве Гегеля несовместимо с нашими жизненными установками и предпочтениями.

Приходилось иметь в виду, что в отношении к Гегелю сегодня обнаружились две крайности. Это, с одной стороны, широко распространившийся синдром почти роковой нелюбви к Гегелю, опирающийся на идеи, переживания, которые не всегда имеют прямое отношение к самому Гегелю, и, с другой стороны, засилье юбилейных славословий в адрес Гегеля, безосновательно выдаваемых чуть ли не за «новый гегелевский ренессанс». Парадный стиль в разговорах о Гегеле особенно нетерпим. Ведь гегелевская философия причастна не только к достижениям культуры современного мира, но именно как выдающееся духовное явление – также и к идейным просчетам, потерям современного человечества. Духовные и нравственные поиски нашего времени несовместимы со сведением гегелевской философии к сумме результатов, к непротиворечиво оформленной системе взглядов, якобы проникнутой ясным и «спокойным» историзмом. Напротив, наиболее существенное и интересное в философии Гегеля – это беспокойные творческие искания, а с ними мы сталкиваемся сразу же, как только начинаем исследовать становление гегелевской мысли.

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. ПЕРВЫЕ ЭТАПЫ РАЗВИТИЯ ФИЛОСОФИИ ГЕГЕЛЯ В СВЕТЕ ПРОБЛЕМ СИСТЕМНОСТИ И ИСТОРИЗМА

Глава первая. Идейное формирование молодого Гегеля: отрицание «систем деспотизма», догматических систем мысли и утверждение идей историзма

Путь Гегеля к построению оригинальной системы, охватывающей различные области философского знания и внутри каждой из них предлагающей тонко дифференцированные системные построения, – путь этот был длительным и трудным. Вот одна из первых загадок, представляющих интерес для исследователя: в начале пути – в первых своих работах – Гегель, будущий ревностный адепт системности, отождествляемой с научной истинностью, предстает скорее как противник всего, что в жизни или философии принимает системную форму. Слово «система» в сознании молодого мыслителя чаще всего ассоциируется с ненавистными ему общественно-политическими и идейными явлениями. Погружаясь в поиски новых форм и методов философствования, осваивая вековые традиции философии и принимая близко к сердцу перипетии современного ему идейного развития, Гегель поначалу не только не связывал свои новаторские устремления с формированием разветвленной системы, но даже как бы сопротивлялся духу и принципу философской системности. Впрочем, судьба Гегеля сложилась так, что и само приобщение к философии далось ему нелегко.

Непростой жизненный выбор выпускника теологического института в пользу философии был подготовлен и опосредован интересом к «эпохальному» анализу истории – интересом, в котором стремление переосмыслить религиозно-нравственные сюжеты сплелось с особой привлекательностью для радикально мыслящего Гегеля революционных переломов в историческом развитии, в чем сказалось влияние французской революции. Что именно приковывало молодого Гегеля к «мыслящему» рассмотрению религиозной истории, видно из его ранней работы «Позитивность христианской религии». «Вытеснение языческой религии религией христианской – это одна из удивительных революций, выяснение причин которых всегда будет занимать мыслящего историка. Великим, бросающимся в глаза революциям должна предшествовать тихая, скрытая революция, совершающаяся в самом духе века, революция незримая для взора каждого, наименее доступная для наблюдения современников, столь же трудно выразимая в словах, сколь и трудно постижимая. Поскольку мы не знакомы с этими революциями в царстве духа, результат заставляет нас поражаться; революция, подобная той, когда коренная, древнейшая религия была вытеснена чужой религией, – такая революция, непосредственно происходившая в царстве духа, с тем большей непосредственностью должна заключать свои причины в духе времени» 1. Следовательно, Гегель концентрирует внимание на том, что представляется ему «революцией в сфере духа» – и он стремится отыскать в «духе времени» ее скрытые, глубинные причины. Это и есть область исследования, где «мыслящий историк» обязательно должен был стать философом, где стал зарождаться – в его гегелевском понимании – принцип историзма.

Отмеченные особенности творческого становления Гегеля – враждебное отношение к системам, системности и историзм, вырастающий из интереса к революциям, – мы рассмотрим более обстоятельно в их истоках и в их конкретном содержании.

1. Пробуждение интереса к истории (Штутгарт, 1770 – 1788 гг.)

«Я, Георг Вильгельм Фридрих Гегель, – писал философ в 1801 г. в наброске автобиографии, – родился в Штутгарте 27 августа 1770 г. Мои родители Георг Людвиг Гегель, советник казначейства, и Христина Людвиг, урожденная Фромм, позаботились о научном образовании, которое было получено благодаря частным урокам и обучению в публичной гимназии Штутгарта, где учили старым и новым языкам, а также основам наук» 2.

Для нашей темы существенно, что тогдашнее гимназическое образование действительно включало изучение древних языков, литературы и истории – иными словами, это было, несомненно, исторически ориентированное образование. Основным документальным источником, позволяющим судить о мыслях и настроениях Гегеля-гимназиста, являются его дневниковые записи, которые он вел в последние годы обучения в гимназии. Эти записи свидетельствуют о глубоком интересе юноши к истории, которой он в гимназические годы был поистине вскормлен. Думается, прав Т. Хеаринг, когда он отмечает в духовном развитии юного Гегеля «ненасытный голод на факты и знания, в первую очередь касающиеся как раз истории культуры, включая знания о странах и народах», и подчеркивает особое тяготение «к отдельным сверхиндивидуальным формообразованиям, проявлениям культуры, каковы гражданское общество, право, государство, религия, церковь и т.д.» 3. Сосредоточивая свой интерес на истории, а среди исторических фактов и событий выбирая в особенности те, что относились к сфере духа, культуры, Гегель, правда, еще не проявляет особой оригинальности. Какой-то части немецкой молодежи, как и вообще немецкой культуре, было свойственно обнаруженное юным Гегелем стремление к «мыслящему», «упорядоченному» рассмотрению истории. Немецкие интеллектуалы, в том числе и молодые, склонны были подходить к самым различным сюжетам – и уж, конечно, к такому серьезному делу, как изучение истории, – с «теоретическими» мерками.

Представляют интерес сделанные Гегелем 27 июня и 1 июля 1785 г. записи относительно предпочитаемого им способа изучения истории: это не должен быть рассказ о случайно выхваченных фактах, а «рассмотрение характера знаменитых людей, целой нации, нравов, обычаев, религии, а также различных изменений и отклонений по сравнению с тем путем, которым шли другие народы»; нужно проследить, считает Гегель, «упадок, разложение и возвышение великих империй» 4. В дневнике имеется своего рода формула, которая может показаться тривиальной, но ценно, что ее выводит для себя пятнадцатилетний юноша: никаких попыток понимания и схватывания действительности без знания фактов; одни факты тоже не имеют никакой ценности. Дневники говорят о достаточно широком охвате юным Гегелем исторической проблематики, об уже намечающемся преимущественном интересе к сферам духа – к праву, религии, литературе, искусству, историографии и искусствоведению.