Юрий Дьяков - Фашистский меч ковался в СССР

• Название: Фашистский меч ковался в СССР
• Автор: Юрий Дьяков
• Издательство: Советская Россия
• Жанр: Публицистика
• Год: 1992
• ISBN: 5-268-01487-0

Мало кто знает о том, что германский вермахт (рейхсвер) в обход версальских запретов набирал силу на нашей земле. В СССР в глубокой тайне строились и действовали совместные заводы, аэродромы, танковые и авиационные школы Здесь обучался цвет фашистского вермахта. Основы советско-германского военного сотрудничества закладывали Ленин, Троцкий, Сталин.

Предлагаемые вниманию читателей документы до сих пор не видели свет; поставленный на них 50 с лишним лет тому назад гриф «совершенно секретно» надолго упрятал их в архивный ГУЛАГ, исключил из сознания народа.

Авторы считают своим долгом, опираясь на изученные материалы, сказать всю правду, во всей ее полноте, сложности и противоречивости.

Книга рассчитана на самую широкую читательскую аудиторию.

---

Его заместителем был Соломон Фирин[542]. Так продолжаются насилия, по своей жестокости не имеющие примера р мировой истории, над еще остающимися лучшими русскими людьми и людьми других народов Советского Союза[543].

ЦГАСА. Ф. 33987. Он. 3. Д. 1009. Л. 390-391 .

«Германский поверенный в делах сообщил НКИД, что в Харькове приговорены к расстрелу германские граждане: Фридрих Безгерц, Рейнгольд Пнидлер и Фридрих Боллес. Посольство ходатайствует о замене расстрела другой мерой наказания. Дела перечисленных граждан рассматривались Военным Трибуналом Харьковского военного округа. Осуждаемые обвинялись в шпионско-диверсионной работе. Так как расстрел трех германских граждан может вызвать нежелательные последствия (до настоящего времени не было ни одного случая расстрела германских граждан), НКИД считал бы целесообразным заменить осужденным высшую меру наказания 10-ю годами лишения свободы». Копии документа были направлены Молотову, Ворошилову, Кагановичу (ЦГАСА. Ф. 33987 Он. 3. Д. 1009. Л. 230).

ЕГОРОВ: «Я ТОТЧАС ЖЕ ПЕРЕГРЫЗ БЫ ГОРЛО ВСЯКОМУ, КТО ОСМЕЛИЛСЯ БЫ… ПРИЗЫВАТЬ К СМЕНЕ РУКОВОДСТВА»

28 февраля 1938 г

НАРОДНОМУ КОМИССАРУ ОБОРОНЫ СССР МАРШАЛУ СОВЕТСКОГО СОЮЗА тов. ВОРОШИЛОВУ К. Е.

Я представил Вам свои выводы по основным вопросам, которые были поставлены на очной ставке со мной врагами парода. Со всей глубиной моей ответственности за себя, за свои поступки и поведение я вновь и еще раз вновь докладываю, что моя политическая база, на основе которой я жил в течение последних 20 лет, живу сейчас и буду жить до конца моей жизни – это наша великая партия ЛЕНИНА – СТАЛИНА, ее принципы, основы и генеральный курс.

За все эти 20 лет, проводя в жизнь все задачи партии и борясь за их осуществление, у меня не было ни одного облачка, которое вызывало бы какое-либо малейшее сомнение и тем более колебание в отношении правильности задач партии и критики руководства. Этого никогда не было и никто не посмеет говорить обратное. На тех же основах было и зиждилось мое отношение к задачам Красной Армии и отношение к руководству армии в Вашем лице. Я со всей решительностью это подчеркиваю и заявляю, как бы и что бы ни говорили по этому вопросу в отношении меня предатели и шпионы.

Я не безгрешен. Допускаю, что и я и мне говорили по отдельным моментам практической работы. Но со всей решительностью скажу, что я тотчас же перегрыз бы горло всякому, кто осмелился бы говорить и призывать к смене руководства. Моя политическая база оставалась и остается незыблемой. Мое политическое лицо не обрызгано ни одной каплей грязи и остается чистым, как оно было на протяжении всех 20 лет моего пребывания в рядах партии и Красной Армии. Исходя из этого сознания, тем более тяжело переживать всю ту обстановку, которая сложилась в отношении меня. Тяжесть переживаний еще более усугубилась, когда узнал об исключительной подлости и измене родине со стороны бывшей моей жены, за что я несу величайшую моральную ответственность[544].

Дорогой Климент Ефремович! Я переживаю исключительно тяжелую моральную депрессию. Я знаю и сознаю, что показания врагов народа, несмотря на их вопиющую гнусность и клеветничество, надо тщательно проверить. Но я об одном не могу не сказать, а именно: конечно, партия должна получить исчерпывающие данные для окончательного решения моей судьбы. Решение будет являться следствием анализа показаний врагов против меня и анализом моей личности, в совокупности всех моих личных свойств.

Если бы я имел за собой, на своей совести и душе хоть одну йоту моей вины в отношении политической связи с бандой врагов и предателей партии, родины и народа, я не только уже теперь, а еще в первые минуты, когда партия устами вождя товарища СТАЛИНА объявила, что сознавшиеся не понесут наказания, да и без этого, прямо и откровенно об этом заявил, в первую голову товарищу СТАЛИНУ и Вам. Но ведь нет самого факта для признания, нет вопросов моей политической вины перед партией и родиной как их врага, изменника и предателя.

Я могу и должен быть наказан за недочеты, проступки, оплошность, нерадение в своей практической работе, за политическую слепоту и ротозейство, за отсутствие надлежащей классовой и революционной бдительности. Меня можно и необходимо наказать за обывательщину, недостойную подлинного большевика, вокруг которой орудовала шайка преступников и шпионов. Это все бесспорно и это я полностью за собой признаю. Но за собой я не могу признать наличие какой бы то ни было политической связи с врагами, предателями и шпионами, поскольку таковой никогда не существовало, что бы и как бы ни говорили эти враги. Вот это особенно и тяжело переживать, и этот вопрос я бы не задумываясь, прямо и открыто, поставил и заявил бы о нем нашей партии и Вам, если бы он был в природе и за мной в каком бы то ни было виде и объеме. Его не было, нет и никогда быть не может. В этом я вновь клянусь всем существом моей жизни.

Дорогой Климент Ефремович!

Я подал записку СТАЛИНУ с просьбой принять меня хоть на несколько минут в этот исключительный для моей жизни период. Ответа нет. Я хочу в личной беседе заявить ему, что все то светлое прошлое, наша совместная работа на фронте остается и впредь для меня самым дорогим моментом жизни и что это прошлое я никогда и никому не позволял чернить, а тем более не допускал и не могу допустить, чтобы я хоть в мыслях мог изменить этому прошлому и сделаться не только уже на деле, но и в помыслах врагом партии и народа. Прошу Вас, Климент Ефремович, посодействовать в приеме меня тов. СТАЛИНЫМ. Вся тяжесть моего переживания сразу же бы спала, как гора с плеч.

Я хочу, мне крайне необходимо моральное успокоение, какое всегда получаешь от беседы с тов. СТАЛИНЫМ.

Еще раз заявляю Вам как моему непосредственному начальнику, соратнику по боевым дням гражданской войны и старому другу (как Вы выразились в своем приветствии по случаю моего пятидесятилетия), что моя политическая честность непоколебима как к партии, так к родине и народу.

Уважающий Вас Маршал Советского Союза А. И. Егоров

ЦГАСА. Ф. 33987. Оп. 3. Д. 56. Л. 120-122. Подлинник.

«Я АБСОЛЮТНО БЕЗГРЕШЕН И ЧИСТ ПЕРЕД ПАРТИЕЙ И РОДИНОЙ»

ИЗ ПИСЬМА ЕГОРОВА – ВОРОШИЛОВУ

3 марта 1938 г.

Совершенно секретно

Дорогой Климент Ефремович!

Только что получил решение об исключении из состава кандидатов в члены ЦК ВКП(б). Это тяжелейшее для меня политическое решение Партии признаю абсолютно и единственно правильным, ибо этого требует непоколебимость авторитета ЦК ВКЩб), как руководящего органа нашей великой партии. Это закон и непреложная основа. Я все это полностью осознаю своим разумом и пониманием партийного существа решения.

Вы простите меня, Климент Ефремович, что я надоедаю Вам своими письмами. Но Вы, я надеюсь, понимаете исключительную тяжесть моего переживания, складывающегося из двух, совершенно различных по своему существу, положений.

Во-первых, сложившаяся вокруг меня невообразимая и неописуемая обстановка политического пачкания меня врагами народа и, во-вторых, – убийственный факт вопиющего преступления перед родиной бывшей моей жены. Если второе, т. е. предательство бывшей жены, является неоспоримым фактом, то первое, то есть политическое пачкание меня врагами и предателями народа, является совершенно необъяснимым, и я вправе назвать его трагическим случаем моей жизни.

Чем объяснить эту, сложившуюся вокруг меня чудовищную обстановку, когда для нее нет никакой политической базы и никогда не было такого случая, чтобы меня, или в моем присутствии, кто-либо призывал к выступлению против руководства партии, советской власти и Красной Армии, т. е. вербовал как заговорщика, врага и предателя.

За все мои 20 лет работы никогда, нигде и ни от кого подобных призывов и предложений я не слыхал. Заявляю, что всякий, кто осмелился бы предложить мне акт такого предательства, был бы немедленно мной передан в руки наших органов НКВД и об этом было бы мной в первую голову и прежде всего доложено Вам. Об этом отношении знал каждый из шайки врагов и предателей парода и никто из них не осмелился сделать мне ни одного раза и ни одного подобного предложения в продолжение всего моего 20-летнего периода работы.

Дорогой Климент Ефремович! Я провел в рядах пашей родной Красной Армии все 20 лет, начиная с первых дней се зарождения еще на фронте в 1917 г. Я провел в ее рядах годы исключительной героической борьбы, где я не щадил ни сил, ни своей жизни, твердо вступив на путь советской власти, после того, как порвал безвозвратно с прошлым моей жизни (офицерская среда, народническая идеология и абсолютно всякую связь, с кем бы то ни было, из несовстских элементов или организаций), порвал и сжег все мосты и мостики, и нет той силы, которая могла бы меня вернуть к этим старым и умершим для меня людям и их позициям. В этом я также абсолютно безгрешен и чист перед партией и родиной. Свидетелем моей работы на фронтах и преданности Советской власти являетесь Вы, Климент Ефремович, и я обращаюсь к вождю нашей партии, учителю моей политической юности в рядах нашей партии т. Сталину и смею верить, что и он не откажет засвидетельствовать эту мою преданность делу Советской власти. Пролитая мною кровь в рядах РККА в борьбе с врагами на полях сражений навеки спаяла меня с октябрьской революцией и нашей великой партией. Неужели теперь, в дни побед и торжества социализма, я скатился в пропасть предательства и измены своей родине и своему пароду, измены тому делу, которому с момента признания мною Советской власти, я отдал всего себя – мои силы, разум, совесть и жизнь. Нет, этого никогда не было и не будет.