Валерий Петков - Оккупанты

• Название: Оккупанты
• Автор: Валерий Петков
• Жанр: Русское современное
• ISBN: 978-1-329-60870-2

Их имена и фамилии переведены с кириллицы на латиницу по правилам транскрипции этой страны. Но уже нет отчества, хотя Отечество, которое рядом, греет душу воспоминаниями и навевает грусть нереальностью возвращения. И когда приходят они к чиновникам, первое, что у них спрашивают, персональный код.

Цифры с датой рождения, номером в реестре с ними навсегда, незримой татуировкой на левом запястье.

Таковы правила страны, в которой оказались они по разным причинам. Их много, стариков.

Дети разъехались в благополучные страны и уже вряд ли вернутся, потому что там родились внуки этих стариков. К внукам поехать не так просто – это хлопотно и дорого.

Они видятся лишь изредка.

Деревья высыхают без корней.

Участники этой истории связаны родственными и дружескими узами – Зять, Дед, Дочь, Внучка, Правнучка, Племянницы. Хозяйка, Друг по работе…

А ещё – незримыми нитями с Родиной.

Старость не вечна. У Вечности нет старости.

Старики уходят по-разному.

Тихо уходят. Из жизни, но не из памяти.

Автор

---

А уже отпустило немного после первого захода. Позвонил. Там всё вежливо, будто и не посылал я никого и никуда. Сможете в августе? Давайте! Меня это уже никак не волнует. Всё перегорело внутри. Спокойны-ы-ы-й! И задумчивый, как кенгуру! Сдам, не сдам! Нажму на английский, и перспектив больше. Чисто даже экономически. Не сто латов получать в месяц, а тыщи полторы фунтов. И тебе будут рады! А тут морды кривят… Так ожесточился. Как раз тут Дочь с зятем прилетели в отпуск. Какая может быть учёба! То в ресторан, то на взморье, то в гости. Так, полистаю учебник, что-то вспомню между делом.

Притопал к десяти утра. Народ в коридоре, списки висят. Дело знакомое. Пригласили в аудиторию. Мне говорят – должно было прийти четверо пенсионеров, а явились вы один. Часок погуляйте и приходите. Мы вас всех и испытаем. На латышском сказали. Я понял всё. Хорошо. Пошёл в Старую Ригу. Гулял, гулял, а что там, её за пятнадцать минут сквозануть можно хоть вдоль, хоть поперёк. Возвращаюсь.

Выходит секретарь, важная до изжоги, говорит – опять нет тех троих. До часу дня погуляйте. Сколько уж гулять-то можно, думаю. Ладно, день потерян так и так, раз уж пришёл, досмотрю этот концерт до конца. И вот я гуляю, гуляю, гуляю, уже ноги гудят. Пришёл без двадцати час. Присел на стул в коридоре. Никого. Так устал, что полная апатия наступила. И паренёк рядом садится. Из нашей группы, я его приметил, когда мы все сидели в классе. Такой подвижный, любознательный. Спрашивает, интересуется. Но не въедливый. Приятный такой парнишка. Года ему двадцать два, двадцать три, может быть. И говорит: что у вас? Я отвечаю – а хрен знает, что у меня. Собеседование, а что им в голову вступит, о чём спросят, кто ж это знает? Он обрадовался, говорит, у меня дядька сдавал на прошлой неделе, тоже пенсионер. Вот тут у меня книжечка есть, по которой он готовился. Давайте потренируемся. И мне польза. Давай, говорю, чего дурку валять, время есть. Он «дипломат» открывает, достаёт книжицу. И мы с ним так и так. Увлеклись. Вопрос-ответ, вопрос-ответ. Он смеётся, говорит, у вас произношение какое-то… йоркширское, а не латышское. Поправляет меня, но не зубоскалит. Настроение себе подняли. На часы не смотрим.

Выходит секретарь: «Лудзу-пожалуйте!» Опа! Я и не успел волнение почувствовать. Захожу.

Сидят три женщины, приветливые такие, нарядные. Приободрился. Присаживайтесь. Где живёте, чем в свободное время занимаетесь? Марки коллекционирую, филателист. Хорошо. Нетрудно вроде, вопросы задают чётко, не спеша. Дают подумать. Тут уж я совсем успокоился, повеселел. В какие магазины ходите? Да, интересно, а что покупаете? Я всё подряд, что в голову вступило – хлеб, масло, яйца, молоко… рыбу покупаю. Какую рыбу? Треску. Всё на латышском. А кто готовит? Ну, уж тут я осмелел! Говорю: «Эс эсму галвэнайс паварс мусу гимене»! «Я главный повар в нашей семье», значит. А тут камеры всё снимают, записывают. Ну, они развеселились, женщины же! Смотрю, синие штампики ставят в ведомости. Все трое. И улыбаемся все друг другу. Хорошо! А меня паренёк-то этот предупредил: если синие штампики начнут клепать, значит, сдал! Смотрю и не верю! Председатель говорит – пожалуйста, гимн. Будете петь, напишете или расскажете? А у меня от радости отшибло память. Там всего-то восемь строчек. И главное, знал же, наизусть вызубрил! Посидел три минуты, вспомнил, рассказал с выражением, не спеша. Вышел и опять не верю, что сдал. Вот – две комиссии и две большие разницы, как говорят в Одессе! Те грымзы, на лицо глянешь, жить неохота, и эти… очаровашки, прямо скажу! Зашёл к секретарю, переспросил. Да, говорит, сдали!

В коридоре паренёк этот ко мне: ну как? Вроде сдал, говорю. Дайте мне персональный код, он меня просит, я схожу к секретарю и узнаю. Выходит, поздравляет! Я, говорю, твой должник. Давай тут закругляйся, и приглашаю тебя в кафе. Он отказался, мол, ему в посольство надо, английское. Давай в другой раз. Телефон свой ему оставил – звони, как бы я без тебя управился! Тебя Боженька прислал ко мне! Он смеётся: и вам спасибо, вы человек нескучный. И пошёл сдавать.

Я тут же домой позвонил. Жена радуется, не верит. Не может быть! Да, представь себе, сдал! Скорей домой, стол накрыт, все ждут. Поздравляют. Тут Дочка давай звонить. Секретарь комиссии удивляется, мол, все звонят, спрашивают. Да сдал он, сдал. Ну, уж после этого отпустило, и выпил я виски! И расслабился, сразу стал язык забывать, и возрадовался полностью.

Тут уж Жена моя нашла курсы хорошие. Заплатили. Надо, значит надо! Так решили. Про деньги пока не будем. Мы по-другому к Дочке в Дублин не попадём! Тогда была такая обстановка. И она сдала лучше всех! Горжусь!

– Она в нашу породу, настойчивая. Считай, тебе повезло. А мне учи, не учи, всё едино – решето дырявое! Голова уже не та!

– По полстопочки? Кто нам указ! Какая-то водка жидкая, нет в ней сорока градусов, что ли?

– Да ла-а-а-дно! Не может быть! Я не образован по-книжному, помудрел, повидал за жизнь, этого с избытком.

– Никогда не задумывался о твоём образовании. Мне с тобой интересно. И рассказчик ты интересный.

– Дочка приехала, ванную мне прибирает, моет и говорит: пап, ты постой рядом, мне с тобой рядом хочется побыть. Вот просто так постой. Значит, любит. Это много значит.

– Да я уж устал от диеты. Бульон с морковкой, да чай ромашковый с сухариком. Желудок измучил. Теперь вот мне там прижгли какие-то излишества, под общим наркозом навели порядок в кишках и окрестностях, где надо, хоть стал кушать понемногу.

– Будь здоров!

– И ты не хворай!

Глава 6. Под часами

Дед спать захотел рано. Программу Первого балтийского канала до конца не досмотрел. Неинтересно стало. Да всё одну воду в большой ступе молотят. Как самим скулы не сводит от скуки?

Зашёл на кухню, молока выпил. Очень он любит молоко – кажется, и нет ничего вкуснее. Может три литра в день выпить. Скушал бутерброд – творог с сахаром на белый хлеб ложечкой намазал.

Творог сам сделал. Сычуг в молоко высыпал, порошок. Совсем немного. Сбродило оно. Кристалл вытащил ложечкой, промыл, в новое молочко запустил. А сброженное – в узелок, в марлечку. На кран повесил над раковиной, чтобы вода стекала.

Жизнь зыбкая, время как марля расползается.

Подумал немного. Сала из морозилки достал: сам засолил, с чесночком. Несколько ломтиков нарезал, огурец солёный на тёрке построгал – жёсткие огурцы трудно жевать, дёсны больно мять. Зубов не хватает, а присолиться хочется.

Голодный бы вертелся долго, не выспался, поэтому обязательно перед сном что-то кушал.

Зять позвонил, прилетел накануне из Ирландии.

Два месяца быстро прошли.

Договорились встретиться утром у часов на вокзале. Коротко обменялись новостями, чтоб телефон долго не занимать – денег стоит.

Дед глянул из окна кухни на табло большого офиса напротив: 21-18, температура + 4. Цифры светятся ярко, изумрудно-зелёным, будто сквозь воду прозрачную водоросли искрятся. Удобно и приятно.

Машин мало. Напротив Дворец культуры, с колоннами. Раз в месяц собираются ветераны, те, кто ещё может дойти. Доползти. По списку сверяют. И каждый раз всё меньше, меньше. Кому-то, может, в радость, а ему – грустно. Другой раз из-за этого идти неохота, но тогда сразу звонят, ревностно проверяют: а вдруг и он уже не придёт никогда.

Трамвай проехал. Новый, широкий, блестящий, будто круизный паром в старый канал занесло и едва ему хватает пространства для манёвра бортами. Раньше кольцо было – улица Гагарина, а теперь до самой Юглы едет шикарный трамвай, до Киш-озера, откуда в Великую Войну освобождали Ригу на понтонах бравые сапёры.

Позевал Дед, ушёл спать в другую комнату. Закрыл по пути на две задвижки входную дверь. Крепкие, для себя делал.

Кальсоны, носки, майка, толстое одеяло. Любил тепло, радовался щедрой жаре и подолгу не мог согреться в холодное время. Намёрзся изрядно за восемь лет службы, от Псковщины до Камчатки.

Натёр колени лимоном, снял боль в суставах. Потом лежал, ждал плавной зыби, чтобы на её спине в сон уплыть. Одеяло до подбородка, руки вдоль тулова. В квартире дышалось легко, было прохладно, дом сталинский. Старые батареи только себя грели. Хоть и большие, как плотина Днепрогэса по габаритам, да толку – чуть.

Ремонт делал давно. Потолки высокие в широких трещинах. Стенки толстые, окна небольшие, а под полом – сквозняки. Коврики на полу везде, ковры на стенах. Ходит по квартире в коротких валёночках. Удобные, разношенные. Куртка мягкая, тёплая – душегрейка. Их несколько штук на пересменку. Внучка всякий раз из Дублина передаёт с оказией. Красивые, зелёные, весёлые, как травка весенняя на лужайке, везде надписи – «Ireland». Да и зять стал матереть, в прежний размер не влезает, всё ему несёт – рубахи, костюмы, свитера. Носить – не сносить. Шкаф не закрывается.

Никто не верит, что девятый десяток к краю добегает – одно слово – Дед! Так все и зовут. Да, слава богу, на своих двоих, давление, как у юноши – что верхнее, что нижнее. Кое-что стал подзабывать, но разум не растерял. Никому не обуза. Вот бы зубы ещё поправить, да денег много требуется. Копит, копит, а они всё куда-то разбегаются промеж пальцев, не ухватить.