Эптон Синклер - Широки врата

• Название: Широки врата
• Автор: Эптон Синклер
• Издательство: Издательский дом Варяги Сокольников
• Жанр: Историческая проза
• Год: 2017

---

Ланни ответил, что он недавно прочитал об этом. Он хотел посмотреть на те места, где отчаянно пытались выстоять против армии Наполеона, и что стало одной из причин его окончательного падения. Но он не осмелился войти в город, и только сумел переговорить со служащим заправочной станции и двумя фашистскими офицерами. Труди засыпала его вопросами о рабочих группах Барселоны и Мадрида, о Рауле и Констанции де ла Мора. Как она хотела иметь возможность написать этим героическим товарищам и заверить их в своей симпатии! Она завела небольшой радиоприемник, но очень часто не могла поймать испанские станции, и она не доверяла станциям, которые она называла «капиталистическими». Она читала газету Le Populaire каждый день, и получила записку от Ланни с просьбой сохранить подшивку для него. Он рассказал ей, как он послал авиапочтой письмо Лонге. А теперь он нашел, что его должным образом распространили среди социалистов Парижа, в виде «сообщения авиапочтой от нашего специального корреспондента в Испании».

Что будет? Губы Труди задрожали, когда она услышала его ответ. Нет смысла обманывать самого себя, будет тяжелая борьба. Сегодня появилось сообщение, что самолеты немецкого Легиона Кондор приземлились у генерала Мола на севере. «Боже!» — воскликнула она, хотя ещё не поверила в это сообщение. — «Возможно ли, что Леон Блюм позволит такие вещи, как те, что случились?»

«Блюм находится в трудном положении», — ответил Ланни. — «Он представляет собой коалицию, а во Франции не премьер, а Кабинет принимает решение».

— Но, Ланни, неужели все они не видят, что Муссолини и Гитлер создают второй фронт в тылу Франции?

«Это видят только военные люди», — ответил он — «А Блюм находится в залоге у миротворчества». Он повторил то, что он только что услышал от своего друга и наставника. «Деловые люди Франции боятся Сталина гораздо больше, чем они боятся Муссолини и Гитлера вместе взятых», — сказал он ей.

— «Но они только что заключил союз со Сталиным!»

— «Народный фронт принудил их к этому. Деловые люди не хотят этого и не будут его соблюдать. Франция разделена пополам классовой борьбой, и если речь дойдёт до разборок между коммунизмом и фашизмом, то бедная Марианна будет одной из тех ее крестьян, у которых лошади запряжены с каждого конца телеги и тянут её в противоположные стороны».

IV

Труди сообщила о ходе своей работы. До сих пор она напечатала более двухсот тысяч антифашистских листовок, которые были распространены в Германии. Несколько распространителей попали в руки гестапо, но она не знала, кто они, но об этом ей рассказали. До сих пор не было никаких признаков того, что немецкие агенты в Париже ее раскрыли или тех, с кем она имела дело. Но, конечно, это может произойти в любой момент. Она хотела было дать Ланни некоторое представление, как распространяются листовки, но он остановил ее, сказав, что он не хочет ответственности. «Пока вы считаете, что все в порядке, я доволен», — сказал он и дал ей часть денег, которые он получил за картину Сулоага. «Мне будет нужна часть денег», — сказал он. — «Я должен заплатить за художественную работу реставраторов картины, которую я привез из Испании».

В ходе вечера раздался стук в дверь Труди, и она дала знак Ланни сделать шаг назад в альков и исчезнуть из виду. Он услышал, как она сказала: «Мне очень жаль, Андре, но я не могу принять вас в этот вечер, у меня здесь люди по делу». После того, как визитёр ушёл, и она закрыла за собой дверь, она сказала: «Это молодой студент, которого я встретила в художественной школе, очень приятная личность, с кем бы я хотела вас познакомить при других обстоятельствах».

«Да, будет лучше вам не встречаться», — поддакнул он.

«Похоже, что он влюбился в меня», — добавила Труди — «и это неудачно. Убедитесь, что у меня не было ничего общего с ним». Она сказала это со своей обычной серьезностью. Ланни, который любил улыбаться и с этим он прошел через жизнь, заглянул в эти откровенные голубые глаза и заметил: «Вам надо что-то делать с этим, даже если вы не знали об этом». Затем, решив, что это будет «подходящий повод», он добавил: «Любому человеку легко влюбиться в вас, Труди. Я и сам сделал бы это, если вы позволите».

«О, нет, Ланни!» — воскликнула она. Они сидели у открытого окна маленькой студии, луна освещала одну сторону ее лица, а другая была поглощена темнотой. Он вообразил, что мог видеть, как краска залила её бледные щеки.

«Вы знаете», — сказал он, — «я порвал с Ирмой, потому что мы расходились в наших идеях. Я решил, что, если я когда-нибудь снова подумаю о любви, то это будет женщина, с которой у меня не будет никаких интеллектуальных разногласий. Просто так получилось, что вы единственная женщина, которую я знаю, и которая подходит под эти условия».

— Вы должны встречать больше женщин, Ланни!

— Моя любящая и обожаемая мать всегда предоставляет их для моего осмотра. Все они располагают деньгами и тщательно культивируют свои прелести, которые ограничивают их интеллектуальную жизнь. Моя мать и ее светские друзья советуются в тайне и подбирают новую кандидатку, и, прежде чем они привести ее ко мне, они отводят ее в сторону и предупреждают ее о моих чудачествах. Вы знаете, что для средней женщины идеи ничего не значат, по крайней мере, в светском обществе. Они надевают их, как новое платьице. Так что, если дебютантке понравятся мои вид и манеры, то она не будет стесняться, чтобы попытаться сделать вид, что обеспокоена социальными проблемами. Это действительно грустно. Но когда одна из них просит вас рассказать ей все о России за пятнадцать минут между чашками чая, то это становится трагическим.

— Вы должны встречаться с более серьезными женщинами, Ланни.

— Мой друг Рик высказал ту же идею. Если бы я поехал навестить его, то его жена будет рада пригласить феминистских и социалистических дам и помочь представить меня им в выгодном свете. Такие хитрости тщательно культивируется среди тех классов, где любовь означает не просто роман, но и перенесение права собственности, иногда огромных размеров. Ровно семь лет назад капитан грязного грузопассажирского судна в Северном море объявил меня мужем Ирмы Барнс и тем самым дал мне право пользования чужой собственностью и доходами от неё на многие миллионы долларов. Судья, который когда-нибудь объявит меня больше не ее мужем, лишит меня этих привилегий и вернёт меня туда, с чего я начал.

— Я знаю, Ланни, должно быть об этом довольно страшно подумать.

— Наша система собственности имеет много ужасающих аспектов. Приблизительно за двадцать лет я наблюдал её власть, которая может исковеркать и уничтожить человеческие взгляды и характеры. Она представляет собой силу настолько подавляющую, что лишь малая часть человечества имеет шанс сопротивляться ей. Я не уверен, если я сам из этого числа. Я чувствую себя барахтающимся в сети, и как раз, когда я думаю, что я из неё выпутался, обнаруживаю, что её еще раз забросили на мою голову, и я, опять беспомощно запутался.

V

Это был странный вид ухаживания. Но Ланни так ухаживал, и его пыл, хотя тщательно подавленный, будет ощущаться женщиной, обладающей пониманием Труди. «Вы меня удивляете», — сказала она ему. — «Я всегда думала, что вы здравомыслящий человек. Конечно, я не знаю никого, кто сделал для нашего дела больше вашего».

— Я принес вам деньги, которые вам кажутся необыкновенной услугой, но я вас уверяю, что эта сумма для моей жены не смогла удовлетворить её потребности даже для выхода в свет хотя бы на один из четырех сезонов года. Что касается моего здравомыслия, то вы не догадываетесь, какую нерешительность и колебания испытываю я, когда сталкиваюсь с одним из тех прекрасных существ, приготовленным на заклание, как агнец на каком-то древнем религиозном ритуале.

Труди не смогла сдержать улыбку над ним. — «На самом деле, Ланни, вы должны пожить в Англии некоторое время, и пусть жена Рика окажет вам эту важную услугу».

Он получил честную фору и решил продолжить серьёзный разговор. — «Я не могу жить в Англии, Труди. Я почти боюсь ехать туда, из-за старой любовной связи, которая не даёт мне покоя».

— Вы имеете в виду какую-то женщину, у кого есть претензии к вам?

— Не в обычном смысле этого слова, она слишком горда, чтобы на что-либо претендовать, что она не могла бы получить. Она принадлежит к родовой знати и была моей первой любовью. Это было во время войны, когда я был совсем мальчиком и не понимал, что женщины этого класса могут выходить за пределы родовой знати только поиграть, но не вступать в брак. Теперь она является женой графа и матерью будущего графа. Но она не живет со своим мужем, и я думаю, что она ждет, что я вернусь к ней.

— И вы были бы счастливы с ней?

— Это было бы повторением истории с Ирмой. Её классовое сознание находится среди ее наиболее глубоко укоренившихся инстинктов. Она позволила бы мне побыть в одиночестве, потому что это английский способ позволять эксцентричности делать, что ей заблагорассудится. Но она не сможет понять моих надежд или целей. Я не видел ее последние несколько недель, но я уверен, что, если я намекну о моем отношении к мятежу Франко, она скажет: «Но, Ланни, мы не можем позволить красным получить аэропорты и базы подводных лодок на Атлантике».