Эптон Синклер - Широки врата

• Название: Широки врата
• Автор: Эптон Синклер
• Издательство: Издательский дом Варяги Сокольников
• Жанр: Историческая проза
• Год: 2017

---

— Что ты хочешь делать, Ланни?

— Я должен прямо поговорить с ним. Он из Европы и рассчитывает на приданое. Он не будет рассчитывать, если я объясняю, что у Марселины его нет.

— Он тебе поверит?

— Я ясно объясню, что у меня нет денег, кроме тех, что я зарабатываю, что у тебя есть только пособие от моего отца, и что я порвал со своей женой, и у меня не осталось ни цента её денег.

— О, боже, Ланни!

— Ты увидишь, как это сработает! Капитано сложит свои палатки, как арабы, и тихо уберется восвояси.

— Но, Ланни, это скандал!

— Нам придётся столкнуться с ним, что хорошего откладывать его изо дня в день?

— Ах, ты обещал мне, что поедешь и увидишь Ирму!

— Я это сделаю, но я сказал тебе, что из этого ничего не выйдет, и ты только обманываешь себя, когда тешишь себя надеждой.

Бьюти начала плакать. — «О, Ланни, Ланни! Мы были такой счастливой семьёй! А я думала, что все наши проблемы были решены!»

Она пыталась, но не могла принять эту жестокую реальность. Нет! Нет! Ни слова! Держите скелет запертым в семейном шкафу! Она сама поговорит с молодым летчиком, и расскажет ему о бедности, которая преследовала её всю жизнь. Она расскажет ему, что никогда не брала ни цента от Ирмы и ничего от неё не ожидает. Что поместье заложено и перезаложено. — «Он не сможет узнать об этом, не так ли, Ланни?»

— Он может узнать это в любое время, когда захочет, и тогда он подумает, что ты всё лжёшь.

— Я могу сказать ему, что поместье принадлежит Робби, и что он угрожал выгнать меня и продать его. Робби поддержит меня, потому что он, конечно, не захочет, чтобы Марселина вышла за бедного калеку макаронника, ведь так он назовёт его!

XIV

Прибыла Марджи Эвершем-Уотсон, чтобы занять коттедж на весь сезон, а друзья Софи взяли в аренду резиденцию. Так у Бьюти сложилась большая компания, и для бриджа были всегда четыре игрока под рукой. Всем был интересен наступающий приём, все помогали, чем могли. Когда великий вечер настал, Ланни надел белый галстук и фрак, а Марселина розовый тюлевый костюм, купленный на деньги Робби. Седовласая Эмили смотрелась величественно и благородно в черном бархате, а у золотисто-рыжей Бьюти Бэдд в белом атласе спрашивали, не она ли была дебютанткой. Музыка, смех и запах цветов наполнял воздух роскошной виллы. У легко танцевавшего Ланни было тяжело на сердце. Испытавший чувства во времена радости, он мог воспроизвести их и в горе. Элегантная компания ничего не знала о состоянии его сердца и аплодировала с энтузиазмом. Это важное событие было основанием для шумного успеха семьи Бэдд-Дэтаз-Дингл.

Существует старая песня, рассказывающая о грустном, которое происходят после того, как закончится бал. Так происходило с отречением принца-консорта. Он упаковал чемоданы перед отъездом в Марсель с домашним шофером, который вернёт автомобиль. Совсем перед отъездом он обнял Марселину, отвёл ее в сторону и убеждал: «Помни, сестрёнка, если ты выйдешь замуж за итальянского фашиста, то попадёшь под их правила, который не оставляют женщине ничего, кроме как стать воспроизводящим животным, и у тебя будет только одна обязанность, рожать детей, чтобы у дуче было много солдат для его новой империи».

Ответ младшей сестры был: «Фу!»

Глава семнадцатая. Пустой венец [123]

I

«Правила поведения очень важны для богатых» — так заметил персонаж в одной из драм Рика. «Если бы не было правил поведения, бедные, несомненно, овладели бы своими богатствами». А теперь навещающий муж обнаружил, что в Шор Эйкрс приличия соблюдались. Ирма привезла ребенка встретить его пароход. И ребенок продемонстрировал всю теплоту, подобающую такому случаю. Она была в том возрасте, когда дети растут быстро. А полгода приносит массу сюрпризов. На пять сантиметров выше, на несколько кило тяжелее, новая лексика, набор новых идей и новых вопросов. «Папа, почему тебя так долго не было? Папа, ты останешься на мой день рождения?»

Он рассказал ей о чудесном вечере, который они провели в поместье Семь дубов, и как он танцевал с Марселиной. У Фрэнсис был учитель танцев и учителя пения и игры на фортепиано. И она рассказала ему о них всех. Она болтала немного на зачаточном французском, и он научит ее. В этих вопросах она была в его руках. Она не слышала ни намека, что с ним было что-то не так. О трагической вещи, которая должна была случиться. Оба родителя, сидя в машине с нетерпеливым малышом между ними, чувствовали, как дрожат их сердца. В Шор Эйкрс он нашел ту же отчаянную решимость соблюдать приличия. «Другая мать» и дядя Гораций подошли к двери поприветствовать его. «Мать» поцеловала его, а ее брат тепло пожал ему руки. Ни один из слуг не должен видеть никакого признака того, что его статус был снижен. Прожив в свете в течение тридцати шести лет, Ланни был знаком с тем, что люди часто говорят одно, когда они имеют в виду другое. Они весело смеются, когда их сердца плачут. Они выражают радушие, когда в действительности они вас не любят, и начнут пренебрежительно о вас отзываться, как только вы выйдете из комнаты. Так что теперь в улыбающихся лицах этих пожилых брата и сестры он читал беспокойство, а в их голосах слышал фальшивое смирение.

Он понимал ситуацию. Он был отцом самого дорогого ребёнка и не совершил никакого преступления, которое позволило бы Ирме лишить его прав отцовства. Он может брать и увозить с собою малыша на срок в шесть месяцев каждый год, и ни один суд в мире ему не откажет. Он может просто взять ее в автомобиль и посадить ее на борт парохода до Франции, и как только они будут за пределами территориальных вод, они навсегда будут бессильны вернуть ее. Так, склонимся перед ним! Изучим его прихоти, спросим, что он хочет, и попытаемся удовлетворить его, дадим ему почувствовать, что это его дом, в котором он может пользоваться всем, и даже духовными преимуществами любви и привязанности, радушия и восхищения. Если он выразит неприязнь к любому человеку, то не будем приглашать этого человека. Если он выразит своё мнение в отношении перспектив рынка, то дядя Гораций, который считает себя ведущим специалистом на Уолл-стрите, поспешит согласиться.

Что они чувствовали по-настоящему, на что они надеялись, как молодая пара будет себя вести? Ланни никогда не узнает. Ирма был боссом в поместье. Она решала всё, и старики, вдова и изгой, приспособятся, как смогут. Так установил коммунальный король, когда он готовил своё завещание. Вдову вниз и дочь наверх, а сам, стоя наверху огромной лестницы, хмурился вниз на сцену. Зная, что нанятые им лучшие адвокаты обеспечат выполнение его воли.

II

Малышка была отослана к своей гувернантке, и Ланни остался один на один со своей женой в ее апартаментах. Он посмотрел на нее, а она на него. «Ну, Ирма?» — сказал он. И она ответила: «Ну, Ланни?»

«Я много думал об этом, дорогая». — Он ждал, и когда она не ответила, он сказал: «Это ты ушла».

«Я знаю, а это ты не был долгое время». Так они препирались. Он спросил: «Ты не передумала?» а она ответила: «А ты?»

Кто-то должен был сломать лед, и он обещал своей матери попробовать. «Я все еще люблю тебя, дорогая», — сказал он, и она ответила: «Я все еще люблю тебя, но ты передумал?» Он сказал: «Нет», и она сразу ответила: «Я не изменила мое мнение».

Это был тупик, и всё. Ирма имела долгий разговор с Робби после его возвращения из-за рубежа, и Робби, разумный человек, знал, что не было никакого смысла пытаться обмануть ее о взглядах Ланни. Робби был человек, которому можно было полностью доверять, и они оба доверяли ему. Он пытался действовать в качестве арбитра, и лучший компромисс, какой он мог бы предложить, было оставить всё без изменений. Они останутся друзьями, будут вежливыми друг с другом, но жить по-своему и не быть мужем и женой.

У Ирма были апартаменты с сантехникой из чистого золота в ванной комнате, а у Ланни из чистого серебра. Апартаменты разделяла большая дверь из эвкалипта, который во времена Дж. Парамаунта Барнса называли «черкесским орехом» и ценился очень высоко. Эта дверь оставалась открытой и днем, и ночью, но никто из них не переступил через её порог. Ланни лежал в своей роскошной кровати с голубым шелковым покрывалом и пытался угадать: «Что она действительно хочет?» Мужские и женские чувства не просты, и он догадывался, что ее эмоции были двойственны, как и его собственные. Хочет ли она быть желанной, хоть и напрасно? Если он подошёл бы к ее постели и попытался соблазнить ее, будет ли она тайно довольна или же сочтёт это нарушением доверия?

Самое большее, что он мог бы сказать: «Я хочу, чтобы ты знала, что я не занимался любовью ни с одной другой женщиной. Я не думал ни о какой другой женщине, кроме тебя». Он мог бы сказать: «У нас есть много общего, дорогая, и ради ребенка, мы должны придти к какому-нибудь соглашению». Она была бы готова обсудить это с ним, но что он мог бы ей предложить? Откажется ли он от своей увлечённости левыми идеями? Откажется ли он от помощи Труди Шульц и другим, таким же как она, когда они попросят его? Скажет ли он, когда анти-нацистам или антифашистам будет угрожать смерть, что не будет помогать им избежать угрозы их жизни? Нет, он не скажет и не откажется. Если начать такой разговор, то это приведет к спорам и закончится потерей не только любви, но и даже дружбы. Что касается Ирмы, скажет ли она: «Я готова продолжать тебя любить, даже когда я знаю, что ты занимаешься тем, что я ненавижу и чего я боюсь»? Ну, если она была готова сказать что-нибудь подобное, пусть она даст ему намек! Любая женщина знает, как это сделать.