Эптон Синклер - Широки врата

• Название: Широки врата
• Автор: Эптон Синклер
• Издательство: Издательский дом Варяги Сокольников
• Жанр: Историческая проза
• Год: 2017

---

«Советую сообщить полиции принять усилия перехвата Предотвратить бедствие Пренебречь скандалом Абсолютно необходимо предотвратить крушение жизни ребенка Действовать можешь только ты».

Отослав это, Ланни позвонил отцу. Он уже рассказал Робби о капитано, и поэтому много разговоров не потребовалось. Робби согласился со своим сыном и послал срочное сообщение. Несколько часов спустя Ланни получил ответ о том, что его мать сделала то, что он советовал. На следующий день газеты Нью-Йорка принесли восхитительную новость из Канн о тайном бегстве в высших кругах этого социально заметного города. Нельзя ожидать, что побыв в центре внимания в то время, когда счастлив, мгновенно его лишишься, попав в беду. Сделав все возможное, чтобы поставить себя и свою дочь в центр внимания всего только две или три недели назад, Бьюти Бэдд не могла увернуться от последствий сейчас.

Будучи замужем за братом тайно сбежавшей дебютантки, Ирма Барнс Бэдд попала в новости, и ее телефон в настоящее время обрывали журналисты. Выросшая в светском обществе, она не обращала на это внимание. «В конце концов, Ланни», — заметила она, — «убежать с армейским капитаном, героем войны и племянником маркизы, это не совсем то же самое, что убежать со своим шофером. Правильно, остановить их надо, но если ты их найдешь, им все сойдёт с рук, мой совет не принимать близко к сердцу». Ланни понял, что фраза «фашистский авиатор» в ушах Ирмы отличается от того, что было на его губах. Для него она была ненавистна, и бомбардировка беззащитных «негров» была далека от геройского поступка. Но Ирма нашла оправдания Муссолини, как она это сделала для Гитлера, и не было никакого смысла снова поднимать вопрос.

В течение дня пришел другое сообщение из Бьенвеню:

«Пара отплыла из Марселя пароходом Firènze курсом Нью-Йорк женятся в море Встретьте их Вероятно без гроша».

Это было еще одним ударом по сердцу Ланни. За шесть или семь лет история о том, как Ирма и он перехитрили архиепископа Кентерберийского, появившись на борту судна более чем в двадцати километрах от берега в море и соединившись в браке капитаном, этот восхитительный анекдот стал частью семейной легенды Бэддов. Конечно, Марселина вспомнила это и рассказала своему любовнику, как обойти строгие законы, которые придумал Наполеон Бонапарт для защиты французской семьи и её имущества. Молодая пара узнала об итальянском пароходе и наскребла на билеты. Вероятно, они взошли на борт, как супружеская пара, и после того, как судно было уже в море и вдали от французской юрисдикции, они обратились к капитану или подкупили его, чтобы он сделал их пребывание законным. Но лучше всего, с точки зрения мошеннической пары, было то, что Ирма и Ланни будут полностью лишены права критики. Если кто-либо из них и решился, то они бы глянули невинно и сказали: «Но мы думали, что это был правильный поступок».

Что посеешь, то и пожнёшь!

VI

«Конечно, ты обязан встретить их» — так заявила хозяйка Шор Эйкрс. — «Я должна пойти с тобой — это единственный способ избежать скандала».

«Это довольно тяжело для тебя, Ирма», — заметил он.

— Я жила в доме твоей матери около половины моей семейной жизни и со мной обходились, как с дочерью. Как бы я выглядела бы, если бы отказала в убежище моей младшей золовке?

— Ты собираешься пригласить ее сюда?

— А что еще я могу сделать?

— Ну, это тебе решать, Ирма. Я хочу, чтобы ты знала, что я этого не прошу.

— А что ты мог бы предложить?

— Я хотел бы ясно сказать этому парню, что он должен взять ее обратно в Италию и зарабатывать себе на жизнь и на ее тоже.

— Но ты говорил, что он был ранен на войне, Ланни! Неужели ты считаешь, что он должен идти работать, пока не выздоровел!

— Он выздоровел достаточно для занятий любовью, и он прибыл сюда, потому что ему сказали, что у тебя много денег, и ты ими не скупишься.

— Ты уверен, что у тебя нет предубеждения против этого человека? Мне кажется маловероятным, что ты одобришь действия фашиста либо на войне, либо в мирных условиях. Я непредвзято встречусь с ним и посмотрю, что я могу сделать из него, и есть ли шанс, что он может сделать Марселину счастливой.

Не шутка для Ланни Бэдда, который был рад сбежать из Бьенвеню, потому что ему сильно не нравился sacro egoismo, а теперь эта проклятая вещь объявилась в его другом доме, где он хотел насладиться компанией своей маленькой дочки. Он понимал, и в какой-то степени предвидел, что с ним происходит, его выгоняли из его мира. «Дайте мне точку опоры и достаточно длинный рычаг, и я переверну землю», — так сказал Архимед. Ади Шикльгрубер сделал себе длинный, длинный рычаг, а вместе с ним он протянул руку и вывернул Ланни Бэдда сначала из дома Мейснера, а затем из постели жены. А теперь появился Блаженный Маленький Недовольный Голубок с ломом, чтобы вывернуть его из Шор Эйкрс, и, возможно, позже из Бьенвеню. Безусловно, Ланни не будет испытывать никакого удовольствия жить там, если Витторио ди-Сан-Джироламо собирался быть там петухом на насесте.

VII

Американская наследница посетила фюрера в его орлином гнезде и обещала своё сочувствие и поддержку. Разве такой компетентный и неутомимый пропагандист, как Ади, смог бы пропустить такой случай? Разве он мог не сообщить об этом своему человеку, ответственному за пропаганду, колченогому маленькому рейхсминистру доктору Геббельсу, который также знал наследницу и ее принц-консорта и принимал их в качестве гостей в своем доме? Конечно, нет! Ланни предвидел результаты той сцены в Бергхофе и думал, какие формы они примут.

Пока они ждали парохода Марселины, жена сказала: «Ланни, я пригласила компанию на ужин в этот вечер, и хочу быть уверенной, что она будет приятной для тебя».

«Господь с тобой!» — ответил он. — «Я не подвергаю цензуре список твоих гостей. Кто это?»

— Форрест Квадратт[124], поэт.

— Никогда не слышал о нем, но это может быть моя вина.

— Он хорошо известен в Нью-Йорке, как мне сказали. Он явился ко мне с письмом от Доннерштайн.

— Немец?

— Американец, родившийся от немецких родителей. Он делит свое время между двумя странами, пытаясь объяснить одну страну другой.

— Он нацист?

— Я полагаю, что ты назовёшь его так. Он предпочитает называться литератором.

— Это понятно. Ты рассказала ему о моих взглядах?

— Ни слова. Я обещала, и я сдержала обещание.

— Ну, я вполне готов встретиться с ним. Если ты не хочешь, конечно, чтобы я пошел в город.

— Вовсе нет, мне интересна твоя реакция на него, но я не хочу, чтобы ты скучал без предупреждения.

«Спасибо, дорогая», — поблагодарил он. Всё это напоминало нормальные отношения между мужем и женой. — «У тебя есть его сочинения?»

— Он дал мне книгу, но я только на неё глянула. Это в основном о любви, и я думаю, тебе не понравится.

«Я должен выдержать, если можно», — с улыбкой ответил он. Она взяла тонкий томик, Раскрепощённый Эрос. Ланни посмотрел на дату и увидел, что книге было больше тридцати лет. — «Он старик?»

«Около пятидесяти, я думаю. У него есть жена и несколько детей, выросших в Нью-Йорке». — Ирма не сказала, видела ли она их, но такт запретил Ланни спросить.

Это была поэзия юношеского декаданса, плод сгнил, прежде чем он созрел. Поэт воспевал тщетность жизни, прежде чем он успел начать жить. Он отождествлял себя со всеми павшими империями, с увядшими до их цветения розами. Он был печален без слов, но выбирал слова с осторожностью и знал, что выбрал их правильно. Он был мелодичен, и воспевал в мелодичных стихах тщетность пения. Короче говоря, он был продуктом больного общества, которое ничего не знало, кроме своей собственной болезни.

Сам Форрест Квадратт оказался довольно небольшого роста, худощавым, близоруким в очках с толстыми стеклами. Его рука при рукопожатии казалась мягкой. Волосы были седыми, манеры благородны, а голос скорее грустным. Это было очарование старого мира, которое так хорошо было знакомо Ланни. Этот человек Ланни не понравился, но было видно, что он пользуется успехом у женщин, и что романтические приключения, которыми была полна его поэзия, могли легко иметь место. Его широко читали, он обладал чувством юмора, говорил быстро и нервно, как будто он боялся, что можно было предвидеть его остроты. Что он хотел от женщины, которая была на половину его моложе и обладала очень малым культурным багажом? Её богатство, или отсутствие мужа в момент, когда его позвали в гости?

Форрест Квадратт принял, как должное, что очутился среди сочувствующих. Он объяснил, что когда-то был поэтом, возможно, величайшим для своего времени, но пламя выгорело, и он об этом знал, и не пытался возродить его. Теперь он был тем, что мир пренебрежительно называет «пропагандистом». И как наследник двух культур, он пытается объяснить свою страну стране своих предков, и наоборот. Он хотел познакомить Эмерсона с Гете и Гете с Эмерсоном. Два главных народа, каждый из которых предназначен привести в порядок и руководить полушарием. Две страны, которые должны не соперничать, а сотрудничать, и это произойдёт, когда они поймут идеалы и судьбы друг друга.