Анна Белкина - G.O.G.R.

• Название: G.O.G.R.
• Автор: Анна Белкина
• Издательство: СИ
• Жанр: Триллер

В маленькой деревне происходят странные явления в заброшенном доме, которые получили у местных жителей название «Чёрт». При попытке выяснить, в чем дело, бесследно исчез помощник участкового. Позже в Донецке, расследуя обычный угон, следователь Серегин вскрывает преступную сеть, которой руководит неуловимый преступник по кличке Тень, обладающий невероятными способностями к гипнозу. Продолжая расследование, Серегин натыкается на результат эксперимента нацистского ученого времён ВОВ.

---

— Ме-е-е-е-е! — да, это единственное, что Серёгину удалось сказать.

Недобежкин и Ежонков вмиг замолкли и уставились на Серёгина. Смирнянский тоже отвлёкся и негромко выплюнул:

— Ну-ну!

Сидоров — тот пошевелился на диване, куда его усадили, и ответил Серёгину в том же ключе:

— Ме-е-е-е-е!

Смирнянский не смог подавить смешок, а Недобежкин зыркнул в сторону Ежонкова до того гневным глазом, что «великий психиатр» пригнулся под стол и залопотал, словно зайчонок пред охотником:

— Я не знаю, что… Нет, вернее, знаю! — поправился он и вылез из-за столешницы. — Это Зайцев уделал Серёгина! И когда Серёгин хочет сказать об этом — у него врубается «звериная порча»!

— Серёгин… — буркнул начальник, подёргав рыжий ус. — С «порчей» твоей…

Глава 120. Молчание… козлят??

Пётр Иванович Серёгин, как и любой живой человек, морги не любил. Но раз начальник отправил его туда — поинтересоваться, как обстоят дела с изучением останков Генриха Артеррана — Серёгин собрался и поехал в обитель усопших, разговаривать с «последним врачом».

Около мрачного серого морга, чей фундамент покрывал неприятный липкий мох, были насажены неприлично весёлые и яркие клумбы, над которыми кружили беззаботные бабочки.

Деревянная дверь морга была приоткрыта и сиротливо болталась над низким унылым крыльцом. Поднявшись на это крыльцо из двух стоптанных ступенек, Пётр Иванович толкнул плечом приоткрытую дверь и сделал уверенный шаг в липкий, почти могильный сумрак. Двигаясь по коридору, Серёгин услышал некий странный звук, словно бы где-то там, в зеленовато-серой мгле, блеет коза.

— Что за чёрт? — удивился Серёгин и даже потряс головой, чтобы вытряхнуть из неё всё лишнее. Наверное, это блеяние уже ему мерещится — до такой степени закрутился с этой проклятущей «порчей»!

Но нет — ему не удалось ничего вытряхнуть: блеяние никуда не исчезло, а даже наоборот — усилилось, стало громче, отчётливей, словно бы Серёгин приблизился к его источнику. Эй, да тут блеет не одна коза, а целых две, или даже, так: коза и козёл.

Пётр Иванович замедлил шаг, шёл теперь медленно, осторожно, смотрел под ноги и старался не заглушать гулом своих шагов те козлиные звуки, которые неслись неизвестно откуда и разносились по коридору зловещим эхом…

Пётр Иванович вдруг остановился. Он посмотрел вниз, на пол, и увидел, что у него под ногами валяется белая простыня. Переступив через неё, Серёгин сделал ещё несколько шагов и тут — заметил в мужском туалете уборщицу.

Уборщица сидела в ведре, за наполовину прикрытой дверью с большой синей буквой «М». Время от времени она разевала рот и испускала крики:

— Ме-е-е-е-е! Ме-е-е-е-е! Ме-е-е-е-е!

При виде этой жутковатой «картины маслом» Петра Ивановича даже затошнило. «Звериная порча» была на лицо, и она оказалась так сильна, что не позволяла уборщице даже покинуть ведро. Серёгин не вошёл, а ворвался в этот окаянный мужской туалет, спихнув с дороги дверь ногой, и тронул «болезную» уборщицу за плечо. Та истерически взмемекнула — нет, это был не человеческий голос — и повалилась на бок, опрокинув ведро. В ведре была вода, и теперь на кафельном полу образовалась разлапистая мутная лужа.

— Ме-е-е-е-е! — продолжала вещать — нет, не вещать, а верещать — уборщица, не замечая, что плавает.

— Чёрт! — чертыхнулся Пётр Иванович и метнулся на поиски других живых людей.

По обеим сторонам коридора торчали неодинаковые двери, Пётр Иванович поочерёдно дёргал за ручку каждую из них. Он на полном скаку ввалился в первую попавшуюся открытую дверь и застыл на пороге. Серёгин попал в препараторскую, и прямо перед ним на каталке под простынкою возлежал, ожидая вскрытия, некто неживой и остывший, отмеченный бирочкой на большом пальце правой ноги. Но это ничего, это в порядке вещей. Однако под пустым операционным столом сидел прямо на выдраенном с хлоркой кафеле пола вполне живой врач, одетый по-врачебному, во врачебной марлевой повязке. Сидел и, вращая нечеловечески безумными глазами, издавал такие звуки, какие мог бы издавать нестарый козлик.

Пётр Иванович медленно обогнул каталку и приблизился к врачу. Врач был слишком забацан, чтобы видеть что-либо вокруг себя, он оставался на своей волне и блеял, пялясь куда-то в космос. Серёгин не стал беспокоить врача — всё равно бесполезно. Он просто достал мобильный телефон и позвонил начальнику.

Ответ Недобежкина походил на рык изголодавшегося велоцираптора. Пётр Иванович отодвинул телефонную трубку подальше, спасая себя от глухоты на левое ухо.

— Так! — авторитетно заключил Недобежкин, когда излил эмоции. — Сейчас я приеду сюда с Ежонковым — пускай пушит этих врачей-недоучек! Я узнаю, кто его украл!

«Украл» — да, эта простая и прагматичная формулировка оказалась для Серёгина в новинку. Он поддался мистическим веяниям Сидорова и поверил в то, что этот Генрих Артерран воскрес, как настоящий верхнелягушинский чёрт… Потом он запортил «врачей-недоучек» «звериной порчей» и преспокойненько устроил отсюда ноги на все четыре стороны.

Серёгин сел около «камлающего» врача и стал дожидаться прибытия «отряда Альфа» в составе Недобежкина и Ежонкова.

— Ме-е-е-е-е! — выводил «эскулап» и не шевелился.

— Ме-е-е-е-е! — отвечала ему из коридора уборщица.

Пётр Иванович вынужденно прослушивал их «концерт» и его мозги уже порывались выскочить из черепа и присоседиться к сидящему на полу врачу…

Недобежкин и Ежонков приехали достаточно оперативно — минут за десять.

— Серёгин! — послышался в коридоре рокот Недобежкина.

— У, вот это — уделали! — оценил голосок Ежонкова. Наверняка Ежонков нашёл уборщицу.

— Я тут! — подал голос Пётр Иванович, отковырнувшись от пола и покинув врача. Врач же признаков интеллекта не подал — только взмемекнул так же, как уборщица.

Недобежкин распахнул дверь и ворвался в препараторскую, как какой-то пароход.

— Серёгин! — выдохнул он и приподнял простынку над хладным лицом ушедшего из жизни незнакомца с бирочкой. — Чёрт! — пробормотал милицейский начальник и бросил простынку на место. — Ну, что? — и вперил сверлящий взор в блеющего врача.

— Вот… — буркнул Серёгин, кивнув в сторону «попорченного» врача. — Уборщице не лучше.

— Чёрт… — повторил Недобежкин и развернул могучий корпус к двери. — Ежонков!! — призвал он психиатра. — Колеси сюда — тут у нас «козлёнок» завёлся!

Ежонков вплыл в препараторскую, не спеша и жуя пончик. У него в руке был целый пакет пончиков. «Суперагент» съедал пончик за четыре укуса и доставал следующий. Пётр Иванович сегодня только позавтракал в половине седьмого утра. Стрелка часов зашкаливала уже далеко за полдень — было часа два — но есть Серёгину почему-то как-то не хотелось: видимо, была не та обстановка.

Глянув сытыми глазами на врача, Ежонков прогулялся по препараторской, доел пончик и потянулся за следующим.

— Хватит! — осадил его Недобежкин. — Уже десятый точишь! Знаешь, что в пончиках пятьсот калорий на сто грамм??

— А когда это ты диетологом заделался? — осведомился Ежонков, глянув на начальника исподлобья. — Давай, лучше, пушить их будем, а то уже вечер! Моя жена и так думает, что я ей изменяю! А я у тебя тут воюю с козликами и с осликами!

— А твоя жена хорошо видит? — поинтересовался Недобежкин, плюясь сарказмом.

— А что? — не понял Ежонков, съедая пончик. — Серёгин, не хочешь? — он протянул Петру Ивановичу свой пакет.

— Нет, спасибо, — отказался от жирной пищи Серёгин.

— А то, — рыкнул Недобежкин Ежонкову, — что если бы она у тебя хорошо видела — никогда бы не подумала, что ТЫ ей изменяешь! Посмотри на себя: ты же колобок на ножках! Работай, давай, а то на глазах жиреешь!

— Бе-бе-бе! — огрызнулся Ежонков, высунув язык. — Не забывай про быка, Васёк… — пробубнил он себе под нос и подошёл к врачу на мягких лапах. — Давай-ка посмотрим… Неудобно сидит! — оценил Ежонков позу «пациента». — Васёк, потрудись?

Ежонков хотел, чтобы Недобежкин усадил врача вон на тот приземистый стул, который торчал у самой стены. Врач был тщедушен, не весил и семидесяти килограммов, но Недобежкин отказался поднимать его и тащить на стул.

— Внуши ему, и он пойдёт! — огрызнулся милицейский начальник и занял тот самый приземистый стул своей персоной.

Пётр Иванович тихо хихикнул, а Ежонкову ничего больше не оставалось, как прекратить питаться пончиками и начать работу. Под действием гипноза врач замолчал. И всё. Он сидел на полу и молчал, как рыба и не проронил ни словечка, несмотря на все пассы Ежонкова. Недобежкину довольно быстро надоело смотреть, как Ежонков тут танцует в мертвенном свете бестеневой лампы. Милицейский начальник поёрзал на стуле, который оказался достаточно скрипуч, и вынес вердикт: