Виктор Кондрашин - Крестьянство России в Гражданской войне: к вопросу об истоках сталинизма

• Название: Крестьянство России в Гражданской войне: к вопросу об истоках сталинизма
• Автор: Виктор Кондрашин
• Издательство: РОССПЭН
• Жанр: История
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-8243-1181-5

Книга В.В. Кондрашина посвящена трагическим страницам Гражданской войны в России — крестьянскому повстанческому движению против «военно-коммунистической политики» большевиков. На основе широкого использования разнообразного комплекса источников охарактеризованы его причины, масштабы и последствия для крупнейшего аграрного региона страны — Поволжья. В монографии подробно исследована деятельность Самарского Комуча как «демократической альтернативы» большевизму анализируются причины его несостоятельности, подтверждается закономерность победы большевиков в Гражданской войне, несмотря на огромный размах антибольшевистского крестьянского движения.

---

Глава 4.

КРЕСТЬЯНСКОЕ ДВИЖЕНИЕ И ВНЕШНИЙ ФАКТОР

§ 1. Эсеры и крестьянское движение

Одним из актуальных аспектов рассматриваемой темы является проблема соотношения стихийности и сознательности в крестьянском движении: в какой мере это движение было фактом крестьянской самодеятельности, и насколько оно находилось под влиянием внешних сил. В итоге проблема сводится, как точно выразился английский исследователь Т. Шанин, к вопросу — кто кого вел?{876} В советской историографии ответ на этот вопрос был однозначным и не требующим серьезных доказательств: крестьян «вели эсеры и агенты белогвардейцев». Причем акцент делался на ведущей роли правых эсеров{877}.

Тамбовскими историками уже доказана абсурдность данных обвинений применительно к истории «антоновского движения» [см. главу 1 раздела 1. — В. К.]. Однако этого нельзя сказать относительно крестьянского движения в Поволжье. До сих пор в историографии отсутствуют серьезные публикации на эту тему Поэтому представляется целесообразным уделить ей особое внимание.

В ходе сплошного просмотра информационных материалов органов ВЧК-НКВД-Красной армии установлены следующие факты причастности эсеров к крестьянским выступлениям в регионе. В январе 1918 г. «во главе» крестьянского восстания в Кинель-Черкасской волости Самарской губернии стояли «правые эсеры Рязанов и М.Н. Ефремов»{878}. В середине августа 1918 г. одним из руководителей восстания в Чембарском уезде Пензенской губернии, которое поддержал местный гарнизон, назван левый эсер, уездвоенком Шильцев{879}. По сообщению Пензенской губчека, 16 ноября 1918 г. в с. Пятины Пятинской волости Саранского уезда руководителями крестьянского восстания были правые эсеры Лобанов («старый подпольный работник») и Козенкратус{880}. «Эсеровский след» прослеживается еще в трех случаях: первый — «участие правых эсеров с представителями местной буржуазии и кулаками» в нападении 14 мая 1918 г. на Алатырский уездный Совет и комитет большевиков Симбирской губернии; второй — «участие правых эсеров в Курмышском мятеже в сентябре 1918 г. (Симбирская губерния); третий — «провоцирование эсерами и кулаками кулацко-эсеровского восстания» в с. Лада Саранского уезда Пензенской губернии 14 ноября 1918 г.{881}

Таким образом, источники фиксируют шесть фактов причастности правых и левых эсеров к крестьянским выступлениям в Поволжье в 1918 г., в трех случаях подтвержденных. Между тем, по нашим данным, в 1918 г. в регионе произошло не менее ста четырех крестьянских выступлений (табл. 7 приложения 2).

В 1919 г. наибольший резонанс в Поволжье вызвала «чапанная война». Так же как и все остальные, это восстание получило оценку как кулацкое, спровоцированное контрреволюционерами — кулаками, эсерамии белогвардейцами. Какие конкретно при этом приводились факты и как это событие интерпретировали власти?

Об участии эсеров в «чапанной войне» шла речь на совместном заседании Самарского губисполкома, горисполкома, губкома и горкома РКП(б) 12 марта 1919 г. Член губисполкома Сокольский в своем докладе указал, что «причиной возникновения беспорядков послужила “контрреволюционная пропаганда кулаков и социалистов-соглашателей”». По мнению другого выступавшего, Мяскова, причиной восстания было «извращенное» решение земельного вопроса правыми эсерами, которые внушили крестьянам, «что землю у них хотят отобрать». Мысль о «несомненной роли» в восстании эсеров и меньшевиков высказал Леплевский. Более конкретным был член губисполкома Сухов: «…нельзя же сразу заставить людей изменить свое отношение к партиям, которые нанесли такой вред советской власти: социалистов-революционеров и меньшевиков. Мы пришли с эсерами к соглашению, но в уездах плохо разбираются в политической группировке и к деятелям этих партий относятся отрицательно»{882}.

12 марта 1919 г. председатель Сызранского ревкома Симбирской губернии Зирин в телеграмме во ВЦИК и Наркомат внутренних дел сообщал: «На пропуске кулацкого Усинского волисполкома установлены подписи председателя, бывшего прапорщика, военного руководителя и секретаря правых эсеров»{883}. Эта информация с небольшим дополнением была воспроизведена в телеграмме завполитотделом Восточного фронта Г.Т. Теодоровича и члена РВС фронта С.И. Гусева от 17 марта 1919 г. В.И. Ленину и Я.М. Свердлову. Дополнение состояло из фразы: «чувствуется присутствие левых эсеров»{884}.

14 марта 1919 г. сотрудник Самарской губчека Левитин в телеграмме в штаб войск ВЧК сообщил, что «идейными руководителями» восстания являются эсеры. По его сведениям, в районе Ставрополя удалось арестовать деятелей Учредительного собрания Курского и Жилинского{885}.

В политсводке Сызранского фронта от 14 марта 1919 г. значилось: «В некоторых местах организации восставших объединились под названием “Блок трудового крестьянства”, а в других — в “крестьянские секции”, во главе одной из которых — полковник Павлов»{886}.

Конкретные сведения о причастности к «чапанной войне» эсеров содержатся в докладе военного следователя Михалевского об итогах его поездки в район восстания. «Что касается организаторов восстания, то, как по признакам чисто формального характера, так и по тем средствам и “идейным” основаниям, которым удалось разобщить в психике крестьянина большевика от коммуниста, следует видеть опытную в подобных делах руку левых с-р. (в районе Сызрани, по устному заявлению участника ликвидации восстания тов. Кожина, — действовала так называемая “крестьянская секция”, и в частности “командиры крестьянской секции”….Социальное положение некоторых выясненных организаторов, а также тщательная, чисто военная подготовка некоторых “боевых участников восстания” (с. Соплевка — дозоры в снежных окопах, патрульная и разведовычная [так в тексте документа. — В. К.] служба) дает основание видеть рука об руку с левоэсерами военных агентов белогвардейских банд, действующих против нас на боевых фронтах»{887}.

15 апреля 1919 г. председатель Особой комиссии по ревизии Поволжья П.Г. Смидович в докладе на заседании Сызранского укома заявил, что в одном из центров восстания, в с. Новодевичье Сенгилеевского уезда Симбирской губернии «огромную роль» играл правый эсер Козин, а также «определенную роль» — левые эсеры{888}. Он же в своем итоговом докладе в президиум ВЦИК о результатах работы комиссии писал: «В самом ходе восстания крестьяне фактически склонились к позиции левых эсеров, влияние которых замечено на каждом шагу. Но застать их на данной контрреволюционной работе удалось только в с. Слободском Бугурусланского уезда. Из их ячейки партийной, состоящей из трех человек, арестована одна женщина»{889}. Имеются и другие свидетельства, по-иному освещающие роль эсеров в «чапанной войне». Так, например, 25 марта 1919 г. в политотдел Восточного фронта и Симбирской губком РКП(б) поступил доклад агитатора Н.Г. Петрова, посвященный анализу причин и хода восстания в Новодевиченской волости Сенгилеевского уезда. В нем содержалась отличная от данной Смидовичем оценка участия эсеров в восстании. «Из моих личных впечатлений, — докладывал Петров, — я выношу убеждение, что, несмотря на некоторое сходство событий 3–15 марта с левоэсеровскими восстаниями, здесь в Новодевичьем на какую-либо связь с левыми эсерами нет буквально ни одного указания. Возможно еще, что часть активных кулаков из округи была между собой в немой стачке, но приемы более организованной (партийной) борьбы им были чужды….инициативного ядра ни монархисты, ни левые эсеры не составляли. Вернее, инициативного ядра вообще не было, а события разразились и развивались совершенно стихийно»{890}.

Свидетельства причастности эсеров к «чапанной войне» отсутствуют и в анкетах и сведениях «о восстаниях», представленных в отделы управления исполкомами волостных Советов. В них сообщалось, что во вверенной им волости восстание было «чисто крестьянским», участия эсеров не отмечалось{891}.

Приведенные факты позволяют утверждать, что в «чапанной войне» принимали участие отдельные члены партии эсеров. Однако говорить о руководящей роли эсеров в восстании нет никаких оснований. Именно поэтому в итоговом докладе комиссии ВЦИК, специально созданной для расследования причин восстания, председатель вынужден был признать, что карательно-репрессивным органам советской власти лишь однажды удалось застать эсеров «на данной контрреволюционной работе». Причем застали их не в эпицентре «чапанной войны», а в Бугурусланском уезде, за сотни километров. Свидетельства с мест непосредственных участников событий — работников волостных Советов и ревкомов, на наш взгляд, звучат более убедительно, чем рассуждения представителей партийных и советских органов об «идейном влиянии» и контрреволюционной пропаганде эсеров.