Джон Стейнбек - Русский дневник

• Название: Русский дневник
• Автор: Джон Стейнбек
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2017
• ISBN: 978-5-699-93270-2

«Русский дневник» лауреата Пулитцеровской премии писателя Джона Стейнбека и известного военного фотографа Роберта Капы – это классика репортажа и путевых заметок. Сорокадневная поездка двух мастеров по Советскому Союзу в 1947 году была экспедицией любопытных. Капа и Стейнбек «хотели запечатлеть все, на что упадет глаз, и соорудить из наблюдений и размышлений некую структуру, которая послужила бы моделью наблюдаемой реальности». Структура, которую они выбрали для своей книги – а на самом деле доминирующая метафора «Русского дневника», – это портрет Советского Союза. Портрет в рамке. Они увидели и с неравнодушием запечатлели на бумаге и на пленке то, что Стейнбек назвал «большой другой стороной – частной жизнью русских людей». «Русский дневник» и поныне остается замечательным мемуарным и уникальным историческим документом.

---

СССР. Москва. 1947. Ленинские горы.

Мы медленно поехали назад в город. На обочинах росло много капусты, по сторонам дороги был высажен картофель. Здесь не расстались – и, похоже, еще не скоро расстанутся – с тем, что у нас называли «военными огородами»; у многих был свой участок, засаженный капустой и картофелем, и владельцы их яростно защищали. За то время, что мы провели в Москве, здесь двух женщин приговорили к десяти годам исправительных работ за то, что они украли из личного огорода три фунта (полтора килограмма) картошки.

Когда мы возвращались в Москву, нас догнала большая черная туча, и на город пролился дождь.

Наверное, самое сложное для человека – это просто наблюдать и принимать все таким, как оно есть. Мы всегда искажаем увиденное своими надеждами, ожиданиями и страхами. В России мы встретили много такого, с чем не соглашались и чего не ожидали увидеть. Именно поэтому очень хорошо, что у нас остались фотографии: у фотоаппарата нет предубеждений, он просто регистрирует то, что видит.

В ожидании разрешения выехать из города и поездить по стране нам пришлось пожить в Москве некоторое время.

Нас пригласили на встречу с исполняющим обязанности руководителя пресс-бюро. Руководитель был в серой форме с квадратными погонами Министерства иностранных дел. У него были ярко-голубые, как бирюза, глаза.

Капа стал пылко говорить о фотосъемке: он все еще не имеет возможности снимать. Руководитель пресс-бюро заверил нас, что он сделает все возможное, чтобы получить разрешение на фотосъемку как можно скорее. Наша встреча прошла формально и была очень корректной.

Потом мы посетили Музей Ленина, в котором, зал за залом, были представлены эпизоды его жизни. Мне кажется, что в мире не найдется более задокументированной жизни. Похоже, Ленин ничего не выбрасывал. В залах и на стендах можно увидеть его записки, чеки, дневники, манифесты, брошюры; его карандаши и ручки; его галстуки, его костюмы – все здесь. А на стенах развешаны большие картины, изображающие случаи из его жизни, с самого детства.

Каждое революционное событие, в котором он принимал участие, изображено на гигантских картинах, развешанных по стенам. На стенах же укреплены его книги, высеченные из белого мрамора, с названиями в бронзе. Здесь есть скульптурные изображения Ленина во всевозможных позах. Позднее на картинах, посвященных жизни Ленина, появляется Сталин.

Но во всем музее нет ни единого изображения Троцкого. Троцкий словно перестал существовать или вообще никогда не существовал. Такой подход к истории нам непонятен. Здесь представлена та история, которую хотелось бы иметь, а не та, что была на самом деле. Ибо нет сомнений в том, что Троцкий оказал большое влияние на русскую революцию. Нет также никаких сомнений в том, что его смещение и изгнание имели большое историческое значение. Но для русской молодежи, получается, такого персонажа вообще не было. Для детей, которые приходят в Музей Ленина и знакомятся с историей революции, Троцкого – хорошего ли, плохого ли – вообще никогда не существовало.

Музей оказался переполнен. Здесь были группы советских солдат, дети, туристы из разных республик, и у каждой группы был свой экскурсовод, у каждого экскурсовода была указка – ей он или она указывали на экспонаты, о которых шла речь.

В это время в зал вошла большая группа сирот – маленьких мальчиков и девочек в возрасте от шести до тринадцати лет, чистеньких, в лучших своих костюмчиках. Они тоже прошли через залы музея, рассматривая широко раскрытыми глазами документированную жизнь покойного вождя. Они с удивлением разглядывали его меховую шапку, его пальто с меховым воротником, его ботинки, столы, за которыми он писал, и стулья, на которых он сидел. В музее собрано все, что касается этого человека. Все, кроме юмора. Здесь нет никаких доказательств того, что он за всю свою жизнь хотя бы однажды подумал о чем-то смешном, рассмеялся от всего сердца, побывал на веселой вечеринке. Уверен, что все это было, но, похоже, историкам не разрешили об этом упоминать.

Посещение музея наводит на мысль, что Ленина очень заботило собственное место в истории. Мало того, что он сохранил каждый клочок своих мыслей и записей, здесь были еще сотни его фотографий. Его фотографировали везде, в любых ситуациях, в разные годы. Он как будто предвидел открытие музея, который назовут Музеем Ленина.

Здесь царствует тишина. Люди говорят шепотом, а экскурсоводы с указками забавно вещают нараспев, как будто читают молитву. Наверное, так происходит потому, что этот человек перестал быть для русских просто человеком. Он больше не существует во плоти, а запечатлен в камне, в бронзе, в мраморе. Его лысую голову и острую бородку в Советском Союзе можно видеть повсюду. Прищуренные глаза внимательно смотрят на вас с множества холстов и гипсовых скульптур.

Вечером мы пошли на вечеринку в Американский клуб. Это место, куда приходят отдыхать сотрудники посольства и сотрудники военно-морского атташата США. Подавали viperine punch – пунш «Гадюка», едкую смесь из водки и грейпфрутового сока – прекрасное напоминание о временах сухого закона. Оркестриком дирижировал Эд Гилмор, большой aficionado (поклонник) свинга. Сначала он называл свою группу «Kremlin Krows», «Кремлевские вороны», но такое название не вызвало большого одобрения, и его сменили на «Moscow River Rats», «Московские нутрии».

После торжественной обстановки Музея Ленина, где мы были днем, легкое буйство, шум и смех доставили нам большое удовольствие.

Среди девушек, присутствовавших на этой вечеринке, было несколько известных ныне жен американцев и британцев, которым не разрешают уехать из Советского Союза. Это миловидные и печальные девушки. Они не могут уехать к своим мужьям в Англию или Америку, потому работают в посольствах, ожидая окончательного решения своих проблем.

В Советском Союзе есть много вещей, которые мы не можем понять, и это одна из них. Таких женщин – не более пятидесяти. Они не приносят Советскому Союзу никакой пользы, они вызывают подозрение у властей, русские их избегают. Но все же им не разрешают уехать из страны. На этих пятидесяти женщинах, пятидесяти простых женщинах Советский Союз сделал себе самую плохую рекламу, которую только можно сделать на такой мелкой теме. При этом данная ситуация не может воспроизводиться, поскольку в силу нового указа ни один русский не может заключить брак с иностранцем. И вот они сидят в Москве, эти печальные женщины, которые больше не являются гражданами СССР, но не стали подданными Великобритании или США. И мы не можем понять причину, по которой их держат здесь. Возможно, причина просто в том, что русские не намерены слушать мнения других о том, как им поступать. Да, это действительно может объясняться так просто. Когда британский политик Клемент Эттли обратился с личной просьбой разрешить этим женщинам уехать из России, ему фактически посоветовали не лезть не в свое дело. И это лишь одна из тех международных глупостей, число которых, кажется, в мире постоянно растет. Иногда кажется, что лидеры стран ведут себя как заносчивые мальчишки, полные желания посбивать друг с друга гонор.

Иногда кажется, что лидеры стран ведут себя как заносчивые мальчишки, полные желания посбивать друг с друга гонор.

В общем, вечеринка в Американском клубе – хорошая, шумная вечеринка – заставила нас немного затосковать по дому. Все люди здесь тоскуют по дому, поскольку Россия не очень доброжелательна по отношению к иностранцам, особенно к сотрудникам миссий иностранных государств. Видимо, мы недолго пробыли в Советском Союзе: помада, тушь для ресниц и накрашенные ногти девушек пока еще нам нравились.

На следующий день мы поехали на авиационный праздник. Это событие считалось «гражданским», хотя большая часть выступлений была организована советским военно-воздушными силами. Различные виды и рода советских вооруженных сил имеют свои дни. Существуют День танкиста, День сухопутных войск, День военно-морского флота, а это был День воздушного флота. Поскольку праздник был полувоенным, нам сказали, что фотоаппараты на него брать не разрешается. Это показалось нам немного смешным, потому что на празднике присутствовали все военные атташе всех посольств, то есть люди, которые действительно разбираются в самолетах. Мы не понимали в них ни бельмеса, зато, наверное, каждый военный атташе будет делать наброски со знанием дела. В отличие от нас.

За нами пришла машина. Мы проехали по длинному, в несколько миль, проспекту, украшенному красными флагами и флагами ВВС. По обочинам дороги были установлены большие портреты Сталина, Маркса и Ленина. Сотни тысяч людей двигались к летному полю на трамваях и автобусах, другие сотни тысяч шли пешком.

Как оказалось, зря нам дали места на трибуне. Лучше было находиться на зеленом поле, откуда миллионы людей наблюдали за воздушным парадом. Стоял жаркий день, и от солнца было не укрыться. На ровном зеленом поле продавались прохладительные напитки и маленькие пирожные. Едва мы заняли свои места, как вдруг послышался гул, который вскоре перерос в настоящий рев: все, кто стоял на поле, приветствовали только что приехавшего Сталина. Мы не могли видеть ни самого Сталина, ни его ложи, потому что сидели на другой стороне трибуны. Итак, его появление было встречено не просто приветствиями, а гулом, напоминавшим жужжание миллионов пчел.