Михаил Серяков - Рюрик и мистика истинной власти

• Название: Рюрик и мистика истинной власти
• Автор: Михаил Серяков
• Жанр: Прочая научная литература
• Год: 2016
• ISBN: 978-5-4444-8626-9

С именем Рюрика тысячелетняя отечественная традиция связывает основание Древнерусского государства и правившей на протяжении многих столетий династии Рюриковичей. Согласно Повести временных лет, именно он и два его брата, Синеус и Трувор, были призваны восточноевропейскими племенами на правление. По праву старшинства Рюрик стал первым князем, а поскольку оба его брата вскоре умерли, то и родоначальником династии.

Древний летописец обходит молчанием происхождение князя и важные подробности его жизни, потому до сих пор он остается одной из самых спорных и загадочных фигур русской истории. Историк М. Серяков, задавшись вопросом, кто же были Рюрик и его братья, рассказывает о положении дел, сложившемся на севере Восточной Европы в IX веке перед призванием варяжских князей, и о тех конкретных причинах, которые побудили местные племена сделать именно такой выбор.

---

Рис. 1. Результаты проведенного С. Л. Санкиной канонического анализа по сравнению древнерусских групп XI-XIV вв. с группами из Западной и Северной Европы: 1 – сельские и городские группы Древней Руси; 2 – группы Западной и Северной Европы; 3 – балты; 4 – финны. Источник: Санкина С. Л. Новые материалы к скандинавской проблеме: средневековые группы Ижорского плато

Кроме того, влияние похороненных как в урочище Плакун, так и на кладбище Земляного Городища Старой Ладоги людей на местных жителей было минимально. Т. И. Алексеева, считая последнюю серию скандинавской, отмечала, что «антропологические материалы свидетельствуют о пребывании норманнов в Старой Ладоге. Каково же их участие в сложении антропологического облика славянского населения Северо-Запада? Как уже было отмечено, тип населения из Приладожских курганов отличен от германского. Словене новгородские, так полно изученные В. В. Седовым, и полоцкие кривичи, изученные Г. Ф. Дебецом, также не дают основания относить их к кругу германских форм. И те и другие обнаруживают иной антропологический комплекс. Остается сделать заключение, что средневековые антропологические серии, подтверждая пребывание норманнов в северо-западной части Руси, не фиксируют здесь норманских черт в типе славянского населения, что говорит об очень незначительном числе норманнов и отсутствии интенсивного смешения их со славянами»[91].

Поскольку норманисты долгие десятилетия делали все, чтобы представить Ладогу оплотом скандинавского влияния на севере Руси, обратимся к керамическому материалу, который, как отмечал в свое время А. В. Арциховский, в силу своей массовости является «надежнейшим этническим признаком» среди всех остальных археологических находок. Подводя итог исследованиям в этой области, Е. Н. Носов констатирует: «Весь комплекс лепной керамики Ладоги аналогичен комплексу лепной посуды поселений района истока Волхова и Поозерья. Тем самым подтверждается, что значительную часть ладожских жителей составляло то же население, которое обитало в конце I тыс. н. э. в самом центре Приильменья и оставило культуру сопок. Скандинавской лепной керамики в Ладоге нет, но несколько ребристых сосудов ладожского типа попали отсюда на Аландские острова и в центральную Швецию. Целый ряд находок свидетельствует о присутствии среди населения посёлка выходцев из Верхнего Поднепровья»[92]. С полным отсутствием скандинавской керамики в Ладоге контрастирует массовое присутствие там западнославянской керамики, на что уже давно обращали внимание некоторые исследователи: «Широко распространенные в древнейших жилых комплексах Ладоги и подробно описанные выше сосуды биконической формы с большим или меньшим изломом плечиков находят многочисленные аналогии в керамике раннеславянских памятников середины I тысячелетия н. э. на территории Западной Европы, как то: Германии, Поморья, Польши, Чехии и ряда других стран»[93]. Более того: впоследствии в городе возникает особый тип керамики ладожского типа, причем именно шведские исследователи, отмечая редкость подобных находок в Бирке и отсутствие их в древностях вендельского периода у себя в стране, констатируют близость части ладожской керамики с лепной керамикой междуречья Эльбы и Одера[94].

Еще меньше скандинавских следов в Новгороде: «Рассказывая о раскопках Новгорода, Х. Арбман заметил, что скандинавского материала мало: овальная брошка X в. и несколько кольцевых брошек – это все, что указывает на контакты со скандинавами»[95]. Обобщая результат раскопок в Новгороде, М. В. Седова точно так же констатирует: «Скандинавские изделия найдены в культурном слое города X-XI вв., но в небольшом количестве»[96]. Достаточно показательны и данные, следующие из науки об именах: «В новгородских летописях из 800 имен лишь 19, или 2,4 %, – скандинавского происхождения, в грамотах Новгорода и Пскова из 3400 имен – 4, т. е. 0,1 %, – скандинавские…»[97] Однако автор ПВЛ в Сказании о призвании варягов совершенно четко отметил, что «новгородцы суть люди от рода варяжского, а прежде были словене». Повествуя об этом же событии, новгородские летописцы в данном предложении неизменно опускали тенденциозную оговорку южного летописца «а прежде были словене», оставляя утверждение о том, что жители родного города «суть люди от рода варяжского». Это показывает, что представление об особо тесной связи из всех восточных славян с варягами именно новгородцев представляет собой не вымысел автора Сказания, а убеждение, разделяемое и самими жителями Новгорода. В свете этой летописной констатации многочисленные свидетельства о западнославянских связях новгородцев на фоне мизерности скандинавского компонента в населении города говорят сами за себя. В расположенном поблизости от Новгорода Рюриковом городище было обнаружено большее количество скандинавских либо приписываемых скандинавам вещей. Причины их появления нами будут рассмотрены ниже, а пока отметим, что такие артефакты, как фибулы, ланцетовидные наконечники стрел или так называемые молоточки Тора, также не могут служить бесспорным этноопределяющим признаком, как это было показано мною в исследовании «Битва у Варяжских столпов».

В свете этого помимо керамики единственным надежным археологическим свидетельством пребывания скандинавов на севере Руси могут считаться артефакты с руническими надписями. Такие находки немногочисленны, но они есть. Найденный в Ладоге деревянный стержень с рунической надписью датируется первой половиной IX в., а обнаруженный там же медный амулет с рунической надписью был обнаружен в слое второй половины X в. Два металлических амулета с рунами, найденные на Рюриковом городище, датируются рубежом X-XI вв. С учетом того, что только в Швеции обнаружено 2300 рунических надписей, А. В. Арциховский отметил: «Исключительная редкость рун в России резко противоречит обилию их в Скандинавии. Огромные размеры советских раскопок особо подчеркивают эту редкость. Очевидно, проникновение скандинавов в Россию не было массовым». Таким образом, подчеркнул ученый, «гипотеза о массовой шведской колонизации не подтверждается ничем»[98]. Приведенные данные показывают, что отдельные скандинавы присутствовали на севере Восточной Европе в эпоху, предшествовавшую призванию Рюрика, однако, как и в случае с балтами, их численность была невелика. Ни археология, ни антропология, ни лингвистика не подтверждают утверждений норманистов о том, что выходцы из Скандинавии оказывали какое-либо заметное влияние на происходившие в регионе события.

Глава 2. Причины призвания

Следующим после славянской колонизации региона ключевым фактом его истории стало возникновение пути «из варяг в арабы», который сыграл огромную роль в развитии северной части Восточной Европы. Обычно возникновение Балтийско-Волжского пути определяется по древнейшему комплексу Старой Ладоги, основание которой датируется примерно 750 г. Последние исследования помогают установить более раннюю датировку: «Основание поселения может быть отнесено к 650-780 гг. с приближением к более ранней дате. <…> Весьма важным обстоятельством является обнаружение в основании культурного слоя погребенной почвы с признаками распашки, для которой были получены датировки порядка 500-700 лет н. э. Это предполагает существование земледельческого населения в этом районе в период, предшествовавший возникновению ремесленно-торгового поселения городского типа»[99]. Однако появление торгово-ремесленного центра – это не освоение данного торгового пути, начало использование которого уловить крайне сложно, а переход к его интенсивному функционированию. Складывание Балтийско-Волжского пути, считал В. Б. Вилинбахов, следует связать с началом прилива восточного серебра в Европу в конце VI в., а уже в VII в. китайские источники упоминают о янтаре, привозимом в Поднебесную из Хорезма, куда он попадал, видимо, с берегов Балтики. Весьма показательно, что самое первое упоминание о янтаре в арабской литературе связывает его со славянами: «Янтарь это смола… происходящая от деревьев, растущих в стране славян, по берегам одной реки. Вся она (смола. – М. С.), которая падает с тех деревьев в воду, твердеет и плывет в море. (Потом. – М. С.) волны морские выбрасывают ее на берег»[100]. Славяне в ту эпоху, за исключением прибалтийских вендов, не жили в районе месторождения янтаря на Балтике, и тот факт, что мусульманские авторы считали, что этот минерал происходит из их страны, говорит о том, у кого именно они его покупали.

Однако вскоре происходит смена товарных приоритетов, и использовавший недошедший до нас труд ал-Балхи (20-30-е гг. X в.) географ ал-Истахри констатирует: «И то, что вывозится от них (хазар) из меда и воска, это то самое, что вывозится ими из страны русов и булгар, точно так же и шкуры бобра, которые везут во все концы света, – и их нет нигде, кроме тех рек, что в стране булгар, русов и Куйабы»[101]. Поскольку большинство других восточных авторов упоминало уже три центра русов, одним из которых был Куйаба-Киев, эта информация отражает более ранний период. Если эта же группа авторов называла ас-Славийю, в котором исследователи видят какое-то предшествовавшее Новгороду поселение, в качестве центра северной группы русов, то восходящий к ал-Балхи фрагмент описывает торговлю русов с булгарами и хазарами на Волге, но при этом не знает какого-либо города в качестве их центра. Если отождествление Е. Н. Носова ас-Славийи с уже существовавшим в середине IX в. Рюриковым городищем верно, то описанная ситуация может быть датирована в рамках VI – начала IX в.