Тамара Красовицкая - Генеральный секретарь ЦК КПСС, первый президент СССР Михаил Сергеевич Горбачёв

• Название: Генеральный секретарь ЦК КПСС, первый президент СССР Михаил Сергеевич Горбачёв
• Автор: Тамара Красовицкая
• Жанр: История
• Год: 2015
• ISBN: 978-5-87107-933-1

При нем Союз вздрогнул, как весенняя льдина и стал раскалываться, разбрасывая осколки от Востока до Запада. И все-таки, он молодец. Как ни крути, он сумел поднять Железный занавес и эти самые Запад с Востоком ринулись навстречу друг другу.

Михаил Сергеевич Горбачев, безусловно, был выдающимся главой нашего государства. Кроме него, наверное, в русской истории были еще только четыре человека такого уровня и значения. Князь Владимир, крестивший Русь, Петр Первый, по меткому слову поэта «вздернувший ее на дыбы», Ленин, создавший первое в мире социалистическое государство и Сталин. Вся эта «великолепная пятерка» имела в сравнении с другими блистательными правителями России одно отличие. Время их правления отразилось как минимум на европейской истории, а как максимум – на мировой.

Горбачев явление сложное. Не нам сейчас судить о его поступках, это надо взглянуть на них лет через сто. Запомнилось его время правления многословием, пустеющими прилавками, путчем ГКЧП, при нем сгинула самая влиятельная, она же единственная, советская партия – КПСС… Ему все время не везло, даже став первым президентом СССР, Михаил Сергеевич стал и последним президентом страны Советов. При нем Союз вздрогнул, как весенняя льдина и стал раскалываться, разбрасывая осколки от Востока до Запада.

И все-таки, он молодец. Как ни крути, он сумел поднять Железный занавес и эти самые Запад с Востоком ринулись навстречу друг другу.

---

Но пока в селе Привольном готовится местный рекорд.

Наиболее достоверную информацию об этом эпизоде биографии Михаила Горбачёва содержит статья «Агрегат Сергея Горбачёва готов к работе» в газете «Ставропольская правда» (июнь 1948 года).

В статье было сказано: «По инициативе партийной организации Покровской МТС создан первый в районе комсомольский комбайновый агрегат, состоящий из двух комбайнов «Сталинец-6». Начальником агрегата дирекцией МТС утвержден комбайнер-коммунист Сергей Горбачёв. Вместе с ним будет работать опытный комбайнер Яков Яковенко. Штурвальными – их сыновья Михаил Горбачёв и Александр Яковенко.

За комсомольским агрегатом закреплен новый мощный трактор «С-80», на котором будут работать трактористы Рыжих и Кудрин. Горючее и воду будут подвозить кандидат в члены партии т. Рядко и участник Отечественной войны кавалер ордена Славы Пётр Удовиченко». Все говорит о том, что не только экипаж, но и вся вспомогательная обслуживающая бригада агрегата специально отбиралась для предстоящего рекорда. «Качественный состав» будущих стахановцев строго контролировался партийными органами: партийность, происхождение, социальное положение, образование, национальность и т. д. В 1948 году кандидатуры будущих рекордсменов были, несомненно, согласованы не только в райкоме, но и в Ставропольском крайкоме партии. Сыновья комбайнеров должны были продемонстрировать преемственность трудовых традиций в советском селе. Горбачёвы по всем параметрам подходили под эту категорию. Отец – ударник труда, фронтовик, Михаил – отличник учебы и комсомольский активист. На его месте мог оказаться любой парень из Привольного. Благо урожай в 1948 году на Ставрополье был рекордный – 22 центнера с гектара. В жатву работали сутки напролет. Итог работы был общий. Экипаж агрегата намолотил 17 тысяч 776 центнеров зерна, по 8 тысяч 888 центров на пару. Отцы получили ордена Ленина, сыновья – Трудового Красного Знамени. Вот так Горбачёв в семнадцать лет вошел в молодежную элиту. В СССР перед юношами и девушками, имевшими правительственные награды, были открыты все двери. Они, как правило, избирались в комсомольские, партийные и государственные органы власти. Им в первую очередь предоставлялось слово на различных форумах.

В десятом классе в возрасте девятнадцати лет Михаил принят кандидатом в члены КПСС. В 1950 году окончил с серебряной медалью школу № 1 в селе Красногвардейском. Михаил – почти идеальный, образцовый продукт коммунистической системы, ее убежденный сторонник. История, как известно, гигантская лотерея и многих возносит на свой гребень лишь по своей прихоти.

Михаил невероятно поздно увидел впервые поезд, а прокатился на нем только в девятнадцать лет, когда поехал учиться в МГУ. Что касается Москвы, это совсем другой мир за 1600 километров от его села, в этот мир он всегда стремился.

Москва, МГУ, Раиса

В 1950 году Михаил Горбачёв поступил без экзаменов в МГУ имени М. В. Ломоносова. Свое поступление на юридический факультет он объяснял, не выделяя особых заслуг: «После войны, выбившей миллионы молодых людей, в стране был такой голод на квалифицированные кадры, что для поступления в вуз достаточно было только желания. У нас из школы даже те, кто учился много слабее меня, почти все поступили». Тем не менее для провинциального подростка это, конечно, поступок, выделявший среди тех, кто «много слабее»: «У нас ведь никогда не переводились Ломоносовы».

Р. М. Титаренко в год поступления в Московский государственный университет. 1949 г.

Для зачисления без экзаменов, как это произошло с Михаилом, надо было быть медалистом. Михаил окончил школу только с серебряной медалью («четверку схватил по немецкому»). Обладание медалями давало существенные льготы при поступлении. Медалистов было немного (1–2 на школу), их ставили в пример, им завидовали, на них хотели быть похожими. Но серебряные медалисты все-таки сдавали один вступительный экзамен.

Жажда учиться и стремление вырваться в большой мир были столь сильны, что он готов был подать заявления сразу в пять вузов. Но нацелился все же на элитные московские вузы. Профессии, получаемые на выходе из института, пользу от них не всем на селе было уразуметь. Например, от профессии дипломата. В конце концов, Михаил отправил документы на юрфак МГУ.

Его «зачислили с общежитием» даже без собеседования. На решение приемной комиссии принять без собеседования вполне могли повлиять его нетипичные анкетные данные. Провинциальный школьник, а не фронтовик, он отличался от большинства своим рабоче-крестьянским происхождением, и в особенности главным козырем – орденом. К тому же в свои девятнадцать успел стал кандидатом в члены партии еще в школе.

В сентябре 1950 года мать собрала чемодан с нехитрыми пожитками, Михаил в своем единственном костюме сел на поезд, отправлявшийся в Москву. Он впервые покидал Ставрополье и уносился – на этот раз уже не в мечтах – в другой, неизвестный ему и уже потому притягательный мир.

В тогдашних условиях его отъезд был равнозначен первой поездке за рубеж, поскольку и вправду выводил его за границу единственного и привычного мира. Поезд нес его через лежавшую еще в руинах и пока малоизвестную ему страну. Михаил с волнением всматривался в подлинную драматическую реальность жизни миллионов людей. Пять лет спустя он без особого желания вернется на работу в Ставрополь и проведет в родном крае еще 23 года, но это будет уже совсем другой человек.

Все для провинциального юноши было впервые: Красная площадь, Кремль, Большой театр – первая опера, первый балет, Третьяковка, Музей изобразительных искусств имени Пушкина, первая прогулка на катере по Москве-реке, экскурсия по Подмосковью, первая октябрьская демонстрация…

«Худощавый мальчик, небольшого роста, и вместе с тем с медалью или орденом на застиранной гимнастерке. Юрфак в те времена был полон таких гимнастерок, да и орденов с медалями хватало. Однако они принадлежали студентам отнюдь не мальчикового вида. Дело было после войны, и факультет четко делился на “школьников” и “фронтовиков”. “Так кто же он, этот Мишка Горбачёв – сын полка”, – недоумевали мы, то есть “школьники”. Возможно, такой же вопрос будоражил и “фронтовиков”. Вскоре ситуация разъяснилась. Студент Горбачёв не был фронтовиком. Он вроде бы еще подростком получил свой орден или медаль за трудовые подвиги на полях родного Ставрополья. Итак, в наших глазах он не имел статуса “фронтовика”, но и не попадал в сословие “школьников“. Наверное, так же воспринимали его и “гимнастерки” – фронтовики. И, кто знает, возможно, это обстоятельство сыграло свою роль в формировании личности и судьбы юного Миши Горбачёва». Михаил в университете стал заместителем секретаря комсомольской организации юридического факультета по идеологии. Вспоминает он, его считали чуть ли не «диссидентом» за радикализм. Однако была лишь сохраненная им в Москве привычка спорить с преподавателями. Она выглядела в глазах тех, кто ему симпатизировал, диссидентством… В восприятии студентов университет был храмом науки, средоточием умов, очагом молодой энергии, порыва, поиска. Преподавательский состав был разнообразный и оригинальный. Многие знаменитые ученые, академики преподавали в МГУ, вели там лекционные курсы. Их лекции открывали новый мир, целые пласты человеческого знания, вводили в логику научного мышления, дискуссий. «Профессор Галанза, – вспоминал однокурсник Горбачёва Леонид Волков, – в пронзительно-голубых глазах которого застыла какая-то безнадежная печаль, читал нам всеобщую историю государства и права. Законы царя Хаммурапи и законы Солона, Великая хартия вольностей… Все это он читал как стихи на память, но как бы про себя. Или, может быть, для себя, поскольку понимал, что сидящим амфитеатром юным болванам всего этого блеска и нищеты мира не понять и не запомнить. И на экзаменах разрешал заглядывать в книжки и шпаргалки… А была ведь еще история политических учений – от Аристотеля до наших дней. Громогласный армянин, профессор Кечекьян читал ее, разумеется, с классовых позиций. Но они были как бы за скобками. А в мозг ввинчивались интереснейшие вещи и звонкие имена: швейцарец Блюнчли – органическая теория, Огюст Конт – позитивистская теория, Леон Дюги – солидаризм».

Юридический факультет давал весьма разносторонние знания, но нужно было учиться пользоваться ими. Да и как не спорить, не научаться владеть словом, учиться убеждать и переубеждать других? Михаил часто задавал вопросы, уточнял, обращая внимание на себя. Усвоение собственно юридических предметов требовало основательного знания современных социально-экономических и политических процессов и должно было происходить в контексте овладения основами всех общественных наук.

Первые три года учебы Горбачёва совпали с годами «позднего сталинизма», нового витка репрессий, знаменитой кампании против «безродного космополитизма» и т. д. Шли большие факультетские собрания. Атмосфера была предельно идеологизирована. Как и повсюду, господствовали беспрекословные схемы сталинского «Краткого курса истории ВКП(б)», признававшегося эталоном научной мысли. Учебный процесс ощущал на себе жесткие идеологические рамки, они давали о себе знать на лекциях, семинарах, в диспутах на студенческих вечерах. Это понимание подтверждалось и закручиванием гаек во всех областях – идеологии, культуре, науке, политике, затронувшим немалое количество населения. Михаил «уходил» в читальные залы библиотек, занимался самообразованием, наверстывал пробелы знаний, не заполнявшиеся вузовскими учебниками и «рекомендуемой» литературой для чтения. Часто в этом лежала юношеская потребность самостоятельного мышления и взросления. Михаил Горбачёв позднее вспоминал: «Я, в общем, дважды пережил ситуацию, связанную со Сталиным. В первый раз, когда умирает Сталин. Я студент Московского университета. У нас тогда еще отношение к Сталину не поколеблено было, вера сохранялась. Я ведь вступал в 10-м классе в партию, выбирал тему о Сталине, писал сочинение, я верил в коммунизм, верил в Сталина, верил в победу, в его роль в завоевании победы. Но мы ведь были детьми своего времени. Надо было многому совершиться, чтобы я дошел до того, что занялся борьбой со сталинизмом. А тогда это так было. И мы стоим со Зденеком Млынаржем – это помощник Дубчека по Пражской весне, мы с ним учились на одном курсе, в одной группе – стоим в мертвой тишине – умер Сталин. И Зденек спрашивает: «Мишка, что же с нами будет?» Вот состояние… Это шок был».