Анна Семенова - Император Всероссийский Павел I Петрович

• Название: Император Всероссийский Павел I Петрович
• Автор: Анна Семенова
• Жанр: История
• Год: 2015
• ISBN: 978-5-87107-923-2

Павлу Первому катастрофически не повезло в жизни. Он опоздал сесть на трон, куда не допускала его родная мать Екатерина Вторая. А заняв престол после ее смерти, Павел и не представлял, что станет первым императором России, которого убьют собственные гвардейцы.

Да, Павла не любили в русское офицерство в целом и гвардия в частности.

Но вины Павла в этом не было, была его беда. Он был все детство отчаянно нелюбим матерью Екатериной Второй и слишком поздно взошел на трон. Ему хотелось быстрых и нужных, кстати, России реформ. Но в России реформы не любят в принципе. И за каждым распоряжением Павла (иногда и вправду были невероятные, типа высылки всех извозчиков из Петербурга за то, что у одного полиция нашла пистолет!) потянулся хвост сумасбродства.

Если говорить коротко, то заговорщики, убившие императора, именно этим и оправдывались: сумасброден, все в империи зашаталось, в армии закрутил гайки…

Но если говорить еще короче, Павла подвело его резкое сближение с континентальной Европой Францией и ненависть к Англии. Павел, например, приглашал Папу римского перебраться в Петербург. Так что за ударом в висок зубовской золотой табакеркой стояло английское золото.

Знал ли сын Павла Александр о заговоре? За это говорит то, что вступая на трон он сказал: «При мне все будет, как при бабушке…» И екатерининская камарилья успокоилась. Но были и еще слова, которые еще сильнее доказывают причастность сына к убийству отца. Вдова Павла и мать Александра дала сыну пощечину. И, помолчав, сказала: «Ступайте царствовать».

---

В хозяйственной сфере «гатчинский помещик» достиг некоторых успехов. Он устроил школу и больницу для жителей Гатчины, построил четыре храма, принадлежавших разным конфессиям. Согласно документам Павел помогал крестьянам, прирезая земельные участки и давая ссуды, способствовал возникновению довольно примитивных предприятий по производству фарфора, стекла, суконной фабрики, чтобы обеспечить занятость местных жителей. Тем не менее, будучи отлучен от реальной политической жизни, он не мог не ощущать свою ущербность. «Мне вот уж 30 лет, – писал наследник одному из своих близких, – а я ничем не занят». По его словам, ему оставалось только искать утешения среди своих друзей, чьи сердце и ум будут выше их роста». В 1787 году во время второй русско-турецкой войны он стремился выехать на театр военных действий, что было отклонено Екатериной. Вскоре он вновь попытался участвовать в войне, на этот раз со Швецией, и хотя получил боевое крещение, но был быстро отозван матерью в Петербург еще до окончания боевых действий.

Французская революция

Французская революция, начавшаяся в 1789 году, усугубила раздраженное состояние духа наследника и укрепило его в мысли, что для предотвращения революции надо править государством военными методами и горадо жестче, чем его мать. Так, читая однажды в кабинете императрицы газеты, сообщает биограф Павла историк Н. К. Шильдер, великий князь воскликнул в негодовании: «Что они все там толкуют! Я тотчас бы все прекратил пушками». На что Екатерина ответила: «Vous etes une Bete feroce (Вы жестокая тварь. – фр.), или ты не понимаешь, что пушки не могут воевать с идеями? Если ты так будешь царствовать, то не долго продлится твое царствование».

Страх перед революцией подпитывался общением с эмигрантами, бежавшими в Россию из Франции, и их агентами. Фёдор Ростопчин писал С. В. Воронцову: «Вы увидите впоследствии, сколько вреда наделало пребывание Эстергази: он так усердно проповедовал в пользу деспотизма и необходимости править железной лозой, что государь-наследник усвоил себе эту систему и уже поступает согласно с нею. Каждый день только и слышно, что о насилиях, о мелочных придирках, которых стыдился всякий честный человек. Он ежеминутно воображает себе, что хотят ему досадить, что намерены осуждать его действия и проч… Великий князь везде видит отпрыски революции». К этому мнению присоединялся и Фёдор Головкин. «Французская революция произвела на него сильнейшее впечатление, – вспоминал мемуарист, – однажды он мне сказал: «Я думаю о ней лихорадочно и говорю о ней с возмущением». В беседах с немецким романистом Августом Коцебу, жившим в это время в Петербурге, Павел скорбел о смерти короля: «Он слышал, как те самые люди, которые расточали фимиам перед Людовиком XVI как перед божеством, когда он искоренил рабство, теперь произносили над ним кровавый приговор. Это научило его если не ненавидеть людей, то их мало ценить, и, убежденный в том, что Людовик еще был бы жив и царствовал, если бы имел более твердости, Павел не сумел отличить эту твердость от жестокости».

Семья великого князя

Семья Павла Петровича тем временем приумножалась, после Александры появились на свет еще три дочери, которые росли с родителями, но к воспитанию сыновей великокняжеская чета по-прежнему не допускалась. Две партии, сложившиеся при «большом» и «малом» дворами, усиливали противоречия между сыном и матерью, передавая нелицеприятные отзывы и сплетни. Все это не могло не иметь последствий. Один из биографов Павла, Е. С. Шумигорский, отмечал: «Характер великого князя начинал за это время изменяться к худшему: его несдержанность переходила в запальчивость, гнев доходил до бешенства, все реже и реже напоминал он собою прежнего веселого, любезного, остроумного человека, каким знали его во время заграничного путешествия. Привычка скрывать свои мысли и чувства, таить в глубине души истинное свое настроение, это вечное насилие над психической своей природой – были не по силам Павлу: оно расстраивало его нервную систему, и достаточно было иногда самого ничтожного повода, часто незаметного для окружающих, чтобы он проявлял истинные свои чувства тем резче, чем тщательнее и продолжительнее он усиливался скрывать их ранее».

Семья императора Павла. Художник Г. Кюгельхен.

К большим проблемам в жизни наследника постепенно добавлялись нелады в семейной жизни. Он все больше разочаровывался в Марии Фёдоровне, и в 1785 году его внимание обратилось к юной фрейлине, выпускнице Смольного института Екатерине Нелидовой. По свидетельству современников, черты лица ее не были правильны, но она отличалась изяществом, грацией и успехами в танцах. Именно такой запечатлел ее великий художник Д. Г. Левицкий в знаменитой живописной серии «Смолянки». Она обладала тактом, незаурядным умом и сумела привязать к себе наследника до такой степени, что, отправляясь на войну со шведами, он оставил ей записку следующего содержания: «Знайте, что, умирая, буду думать о Вас». Как всегда в подобных случаях, придворные, разделившись на две партии (Марии Фёдоровны и Нелидовой), усиливали конфликт в семье великого князя. В итоге фрейлина приняла решение удалиться от двора и вернуться в Смольный институт. Несмотря на противодействие Павла, она осуществила свое намерение, но по его просьбе посещала Павловск и Гатчину, восстановив хорошие отношения с Марией Фёдоровной и сохраняя влияние на великого князя.

В последние годы жизни Екатерины II при содействии наставника ее внука Александра, швейцарца Фредерика Лагарпа, несколько наладились отношения старших сыновей Павла с отцом. Они стали часто бывать в Павловске и Царском Селе, принимать участие в парадах и учениях, причем Константин с энтузиазмом, а Александр – с видимым равнодушием. Зная о планах матери возвести на престол старшего внука в обход него самого, Павел не мог искренне относиться к Александру, как к очень осторожному в своих поступках человеку и воспитаннику республиканца Лагарпа. В это время планы Екатерины относительно Александра приобретали все более отчетливые очертания. В Петербурге ходили упорные слухи, что 1 января 1797 года будет обнародован манифест о престолонаследии с объявлением Александра наследником престола и заточением Павла в одну из крепостей.

Восшествие на престол Павла Петровича

Еще рано утром 5 ноября 1796 года ничто не предвещало изменений в здоровье императрицы. Некоторое ухудшение ее здоровья, скорее всего, микроинсульт, произошло за шесть недель до этой даты. Тогда, узнав об отказе шведского короля от брака с великой княжной Александрой Павловной, императрица, по свидетельствам очевидцев, на несколько минут потеряла дар речи, но быстро приняла обычный вид и вернулась к привычному общению с собеседниками. Теперь же, после утреннего кофе и начала занятий, она полностью потеряла сознание. Камердинер нашел императрицу лежащей на полу.

Медаль к коронации Павла Петровича.

Далее дадим слово Фёдору Ростопчину, талантливому рассказчику и яркому памфлетисту. Лакеи «с великим трудом перенесли императрицу в спальную комнату, но, будучи не в состоянии поднять тело на кровать, положили на полу на сафьяновом матрасе. Тотчас послали за докторами… К великому князю-наследнику от князя Зубова и от прочих знаменитых особ послан был с извещением граф Николай Александрович Зубов; а первый, кто предложил и нашел сие нужным, был граф Алексей Григорьевич Орлов». Павел, обедавший в этот день с семьей и приближенными на гатчинской мельнице, рассказал за столом о странном ночном происшествии. По его словам, «он чувствовал во сне, что некая невидимая и сверхъестественная сила возносила его к небу. Он часто от этого просыпался, потом засыпал и опять был разбужаем повторением того же самого сновидения». «По окончании обеденного стола, – продолжает Ростопчин, – когда наследник со свитою возвращался в Гатчину, а именно в начале З-го часа, приехал в Гатчину шталмейстер граф Зубов с каким-то весьма важным известием. Наследник приказал скорее ехать и не мог вообразить себе истинной причины появления графа Зубова в Гатчине. Останавливался более он на той мысли, что, может быть, король шведский решился требовать в замужество великую княжну Александру Павловну, и что государыня о сем его извещает. По приезде в Гатчинский дворец граф Зубов был позван к нему в кабинет и объявил о случившемся с императрицею, рассказав все подробности. После сего наследник приказал наискорее запрячь лошадей в карету и, сев в оную с супругою, отправился в Петербург, а граф Зубов поскакал наперед в Софию для заготовления лошадей». На всем пути следования кортежа, продолжает свое повествование Ростопчин, непрерывно встречались курьеры от самых разных лиц, спешащих сообщить наследнику уже известную новость: «Не было ни одной души из тех, кои, действительно или мнительно имея какие-либо сношения с окружавшими наследника, не отправили бы нарочного в Гатчину с известием; между прочим, один из придворных поваров и рыбный подрядчик наняли курьера и послали».