Ольга Тартынская - Верь мне и жди

• Название: Верь мне и жди
• Автор: Ольга Тартынская
• Издательство: ACT: ACT МОСКВА
• Жанр: Любовные романы
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-17-054872-9, 978-5-9713-9942-1, 978-985-16-6597-2

Ольга — жена известного музыканта, кумира тысяч и тысяч девушек…

У нее есть все — деньги, роскошь, комфорт. Но жизнь со звездой вовсе не так легка, как пишут об этом в глянцевых журналах…

Николай, муж Ольги, смотрит на свой брак лишь как на «тихую пристань» в минуты неудач и разочарований.

Он даже не считает нужным скрывать от Ольги свои многочисленные случайные связи с поклонницами, не желает иметь детей, ввязывается в скандальные истории.

Банально — скажете вы?

Действительно, сколько раз мы все читали похожие истории в книгах и даже наблюдали их в жизни.

Не спешите делать выводы.

В романе Ольги Тартынской все не так просто.

Ведь иногда хочешь добиться одного, а получаешь совсем другое…

---

Когда концерт закончился, девчонки с трудом привели меня в чувство.

— Королеве дурно. Что ж, бывает с непривычки, — констатировала Катя. — Пора уносить ноги. Кавалеров так и не подыскали, все мелкота одна. Идем уж.

Шурка спешно допивала остатки нового коктейля и докуривала сигарету.

— Ну хоть потанцевали от души. Музыка вроде бы ничего была, а? Я, конечно, в роке не спец… И солист вполне! Особенно в те моменты, когда распахивался и обнажал свой торс. Ты чего молчишь, а, Оль?

Я не могла слова вымолвить. Коктейль так и остался нетронутым. Я медлила уходить, боялась, что не смогу вдали от тебя дышать, жить. Это было как наваждение, как болезнь. Как солнечный удар.

— Обкурили бедолагу, — отмахивала дым Катя, а Шурка тащила меня за руку к выходу.

В последний раз бросив из толпы взгляд на опустевшую сцену, я подчинилась. Девчонки больше не пытали меня вопросами. Мы поймали такси, доехали ко мне, на Фрунзенскую. Решили вместе переночевать, а утром разъехаться по местам службы. Вяло переговариваясь, улеглись спать. Мы с Шуркой на креслах, а Катя на диване. Мне, конечно, было не до сна, а девчонки скоро умолкли. Я уж думала, что уснули, как вдруг Шурка совершенно трезвым голосом проговорила:

— Оль, а ты видела, как солист на тебя смотрел? Или мне показалось?

— Смотрел, смотрел, — сонно пробормотала Катя с дивана. — Спите уж, всего ничего сна осталось.

Потом ты мне скажешь, что однажды заметил странную особу с бледным лицом сомнамбулы, которая смотрела на тебя удивленно-недоумевающе. Может быть, ты потом придумал это и поверил сам. Но мне хочется верить, что все было именно так. Ты не мог не почувствовать меня. Значит, небесам было угодно соединить нас.

Это теперь мне кажется очевидным, но тогда я чувствовала, что попала в беду. Моя глупая, нелепая, безнадежная любовь, выскочившая из-за угла, грозила иссушить душу, лишить сна и покоя, а может, и разума.

На другой день после концерта я пришла на работу совершенно безумная. Невпопад отвечала на вопросы главного редактора, делала ошибки, печатая на компьютере ответы нашим авторам.

— Оль, что это с тобой сегодня? — спросил меня курьер Гошка.

— А что? — рассеянно глянула на него я.

— Какая-то ты красивая и светишься вся.

— Что?! — До меня дошло, что Гошка, этот семнадцатилетний юнец, делает мне комплимент.

— Я не то сказал? — дурашливо прикрываясь руками, спросил Гошка.

— Ваше дело, юноша, почту разносить, — ответила я ему сердито.

Сердилась я не всерьез, и Гошка это знал. У нас с ним были вполне приятельские отношения. Он разыграл обиду и замолчал.

Нет, что угодно, только не свечение. Мальчишка просто хотел, чтобы на него обратили внимание. Когда он убежал, выгрузив почту, я подошла к зеркалу, висевшему на стене. Однако и зеркало говорило, что со мной происходит что-то необыкновенное. Я похорошела даже на мой исключительно строгий взгляд. Вот тогда я поняла, что любовь сама по себе, даже без взаимности, не только мука, но и великое счастье.

Всякий мой день с тех пор начинался с твоих песен. Я купила все, что смогла найти. Никогда не любившая рок, теперь стоически переносила тяжелый грохот электрических инструментов. Музыкальные телевизионные программы сделались популярными в моем доме: я боялась пропустить что-нибудь связанное с тобой. Девчонки ворчали:

— Что ты смотришь эту ерунду? Переключи на фильм!

Я переключала, но на каждой рекламе щелкала пультом по музыкальным каналам: вдруг мелькнешь где-нибудь.

А ведь я уже тогда вышла из возраста юных фанаток, которые торчат у подъездов своих кумиров, надоедают им звонками и грозят их женам. Моя зависимость от тебя казалась мне унизительной, не по возрасту. Я знала уже, что два мира — мой и твой — никогда не пересекутся. Мой мир — это жизнь обычного человека с его маленькими радостями и горестями, от зарплаты до зарплаты, мир простых человеческих ценностей. Твой — это мир шоу-бизнеса, который поглощает человека целиком, не оставляя ему ничего человеческого.

Я была обречена всегда испытывать горечь несвершившегося. Ты от меня дальше, чем Северный полюс или Австралия. Недосягаем, как небесные светила и Луна. Надо ли говорить, что я не делала ни малейшей попытки приблизиться к тебе. Как это выглядело бы? Фанатка в тридцать лет! Да и не фанатка я — Боже, как унизительно это предположение!

Да, я сказала себе, что эта безумная, нелепая любовь пройдет, я исцелюсь. Я найду человека, который поможет мне забыть тебя. В конце концов, у меня были поклонники, были в моей жизни мужчины до тебя. Не много — двое.

Любимый, это все было до тебя, а значит, не со мной. Я никогда не рассказывала тебе о них, а ты не спрашивал. Не потому, что тебе безразлично. Скорее наоборот. Как-то ты признался — помнишь? — ты сказал:

— Ничего не могу с собой поделать: не хочу знать о твоем прошлом. Ты понимаешь о чем. Чепуха какая-то. Но не хочу, и все.

И не слушаешь, и не знаешь. А мне хочется рассказывать тебе все-все, чтобы ни тени прошлого не осталось между нами. Если бы только слушал…

А девчонки учат:

— Никогда не выбалтывай лишнего — мужчине вовсе не обязательно все знать.

Так вот, о тех двоих.

Мне было восемнадцать, когда я влюбилась в первый раз. Мы вместе учились в университете. Димка был чуть не единственным юношей у нас на курсе. Он писал стихи, был насмешлив, скептичен. Печорин середины восьмидесятых! Почему из всех девчонок он выбрал меня, до сих пор не понимаю. Однажды пригласил на пикник с друзьями. Нужно было плыть на речном трамвайчике на остров, заросший небольшим леском. Стояла страшная жара. Организацию пикника целиком взял на себя Дима, поэтому оказалось, что еды мало, а выпивки — много. И где он только взял — тогда со спиртным было неважно.

Бутылки хорошего молдавского вина гроздью висели в сетке, которую Дмитрий пристроил в воду. Он был галантен и обходителен. Его друзья — а это была парочка — отрешенно целовались в тенечке, среди кустов. Я чувствовала себя принужденно и не находила подходящего тона. Димка беспрестанно разливал вино, надеясь, верно, на мое раскрепощение, но я так и сидела как изваяние, обхватив колени руками.

Сегодня, я вижу, особенно грустен твой взгляд,
И руки особенно тонки, колени обняв, —

звучало у меня в голове.

Димка мне нравился, как нравятся независимые, нахальные и умные мужчины. Однако такого поворота событий я не ждала. Мой визави вдруг плюхнулся возле меня на траву и потянул к себе. Я неловко пыталась выбраться из его железных рук.

— Не надо, Дима, что ты?

— Да ладно, хватит строить из себя девочку! — грубо оборвал меня Дмитрий и заломил руки за спину…

Я не помню, как потом добралась до дома. Они уехали, бросив меня на острове, потому что я не желала ни с кем говорить и сидела, обхватив колени и глядя на остатки костра. Димка даже испугался. Он суетился вокруг меня и даже пытался просить прощения. Вид его вызывал у меня нестерпимую тошноту, и я сказала:

— Уезжай, очень тебя прошу!

— Так все тип-топ, а, малышка? Ты не побежишь завтра в деканат стучать?

Я смотрела на него с отвращением, силясь удержать тошноту. Но ответить пришлось, иначе он не отстал бы.

— Если ты обещаешь исчезнуть из моей жизни навсегда, я никому ничего не скажу.

Кажется, он обрадовался такому решению.

Но девчонкам я все же рассказала. Такое скрыть невозможно от внимательных участливых глаз. К тому же мы жили вместе, у нас все было общее, в том числе и быт.

Они слушали, и лица их белели.

— Убить мало эту сволочь! — сказала Катя.

— Нет, винить мне некого, — пыталась я объяснить девчонкам. — Силком меня никто не тащил на этот пикник, я сама поехала. Пила тоже сама. Видно, где-то позволила лишнее, вот и получила.

Теперь ты понимаешь, почему я не рассказывала тебе об этом никогда?

Димка перевелся на другой факультет и исчез из моей жизни. Я тоже выполнила условие: постаралась забыть, что произошло со мной. Слава Богу, все обошлось без видимых последствий.

После этого я стала бояться мужчин. Даже простое пожатие руки для меня было болезненно. Стоит ли говорить, что никаких романов такое состояние не предполагает. Девчонки жили бурной, насыщенной жизнью, а я пребывала в каком-то моральном девстве. Они чего только не придумывали, чтобы познакомить меня с кем-нибудь и свести. Душа моя не дрогнула ни разу, пока я не встретила писателя.

Это я уже работала в редакции. В то время повсеместно стали издаваться детективы, любовные романы, фэнтези — все, что для нашего читателя было еще в новинку. Появились модные писатели, которых издавали приличными тиражами. У нас тоже решили печатать кое-что из коммерческой литературы, хотя раньше мы специализировались по языковым вопросам. К нам стали захаживать любопытные личности.