Бернард Корнуэлл - Приключения Ричарда Шарпа. т1.

• Название: Приключения Ричарда Шарпа. т1.
• Автор: Бернард Корнуэлл
• Жанр: Исторические приключения

Ричард Шарп (англ. Richard Sharpe) — вымышленный персонаж, английский стрелок, главный герой цикла исторических романов Бернарда Корнуэлла и снятого по нему телесериала с английским актёром Шоном Бином в главной роли.

Время действия серии — начало XIX в. Шарп участвует во всех войнах Британской империи, начиная с завоевания Индии и включая Наполеоновские войны на Пиренейском полуострове и при Ватерлоо. Он проходит всю карьерную лестницу, начиная с простого рядового и заканчивая полковником.

В первых книгах серии ему приходится бороться с презрением офицеров-джентльменов к выскочке. Вопрос присвоения ему очередного чина каждый раз оказывается спорным, внося дополнительное напряжение в сюжет (такой тип подачи Корнуэлл заимствовал из более ранней серии о том же историческом периоде — саги С. С. Форестера о капитане Хорнблауэре, который участвует в тех же войнах, но только на кораблях, и читатель в каждой книге должен был переживать за повышение главного героя). Ричард Шарп пользуется личным покровительством лорда Веллингтона, которому спас жизнь, и подчас получает задания от английской военной разведки, которая ценит его способности. Помимо занимательных сюжетов, популярность серии обеспечил привлекательный и сильный характер главного персонажа, который отличается не только умом и предприимчивостью, но также и расчётливостью, подчас звериной хитростью и непостижимой везучестью.

Первоначально Корнуэлл рассчитывал написать около 10 романов, но права на экранизацию купило британское телевидение, что увеличило популярность цикла и заставило продолжить серию. Случайность стала причиной необыкновенного успеха сразу же первого телефильма: выбранный на роль стрелка Шарпа актёр Пол Макганн сломал ногу, и на роль в срочном порядке был приглашен опытный актер Шон Бин, известный до того как по работе для британского телевидения («Кларисса», «Любовник леди Чаттерлей») и кино («Караваджо» Дерека Джармена, «Поле» Джима Шеридана, «Лорна Дун»), так и в голливудских проектах («Грозовой понедельник» с Томми Ли Джонсом и Мелани Гриффит, «Игры патриотов» с Харрисоном Фордом). Так случайность привела к тому, что в роли Ричарда Шарпа оказался актер, чья внешность и харизма полностью совпали с книжным образом и стали неотделимы от него. Более того, книги, написанные после начала съёмок, в вопросе подачи главного персонажа несут уже не только авторское видение Шарпа, но и явно обыгрывают черты кинообраза (к примеру, по книге Шарп родился в Лондоне, а у Шона Бина имеется йоркширский акцент, поэтому в одном из романов Корнуэлл позже упомянет, что мальчиком Шарп сбежал в Йоркшир и жил там долгое время).

Книги Корнуэлл пишет не в хронологическом порядке, иногда возвращаясь к «дырам» в биографии своего персонажа. Экранизации романов также не следуют им буквально, подчас перетасовывая и перенося время действия. Несколько серий снято не по книгам, а по оригинальным сценариям.

---

В тот же миг Шарп распрямился как пружина и сделал глубокий выпад. Притвираж махнул тулваром, но среагировал слишком поздно — стальное жало уже прорвало кожу и мышцы и вошло в живот. Шарп повернул копье, чтобы наконечник не застрял в плоти, вырвал его из тела врага, и на каменные плиты пролилась кровь. Джетти наклонился вперед, словно хотел рассмотреть рану, и Шарп, воспользовавшись моментом, рассек ему горло боковым ударом.

Зрители ахнули.

Притвираж уже лежал на каменном полу, поджав ноги. Кровь толчками вытекала из разрезанного горла и пузырилась на животе.

Шарп выбил тулвар из ослабевших пальцев, повернулся и посмотрел на Джаму.

— Ты и твой брат, вы имели дела с капитаном Торрансом?

Индиец молчал.

Шарп направился к святилищу. Стража попыталась было остановить англичанина, но люди Севаджи подняли мушкеты, а несколько человек спустились во двор. Среди них был и Ахмед, который первым делом подобрал валявшийся тулвар. Притвираж перевалился на бок. Он умирал.

Джама поднялся, когда англичанин достиг ступенек, но двигаться быстро из-за хромоты не мог.

— Я задал тебе вопрос, — напомнил Шарп, приставляя к животу индийца окровавленное копье.

Джама молчал.

— Жить хочешь?

Брат Наига на мгновение опустил взгляд.

— Тогда отвечай. Это Торранс сдал меня тебе?

— Да.

Шарп кивнул.

— А теперь слушай внимательно. Увижу снова — убью. Вернешься в лагерь — повешу, как брата. Пошлешь весточку Торрансу — последую за тобой хоть на край света, а когда найду, оторву яйца.

Он ткнул индийца копьем в живот, не сильно, но достаточно, чтобы тот почувствовал укол, и отвернулся. Зрители притихли. От выражения чувств их удерживал не только страх перед людьми Севаджи, но и ужас, внушенный человеком, который так легко, словно играя, и в то же время показательно жестоко расправился с джетти. Подобного развлечения собравшиеся во дворе храма явно не ожидали. Шарп отбросил копье, притянул к себе Ахмеда и потрепал мальчишку по голове.

— Молодец, Ахмед. Молодец, паршивец. Черт, как же я хочу пить! Просто умираю от жажды.

И все же он остался в живых.

А это означало, что смерть ждала других.

Потому что Шарп не просто остался в живых. Он был еще и сердит. Зол. Кипел от ярости. И больше, чем воды, жаждал мести.

* * *

Позаимствовав кое-какую одежду у одного из людей Севаджи, Шарп уселся на коня и посадил перед собой Ахмеда. Выехав со двора, где еще догорали факелы, они миновали притихшую деревню и повернули на запад, к краснеющему в темноте пятнышку света. Там, в двух милях от деревни, был лагерь британской армии. Ехали медленно. Севаджи рассказал, как Ахмед наткнулся в лесу на его отряд.

— К счастью для вас, прапорщик, я узнал мальчишку.

— И сразу же послали за помощью, верно? — язвительно спросил Шарп. — Объяснили, что к чему, и поспешили к той чертовой палатке, где я провалялся до самой ночи.

— Ваша благодарность глубоко меня трогает, — улыбнулся Севаджи. — Но нам потребовалось какое-то время, чтобы понять, о чем болтает ваш паренек. Признаюсь, я не сразу ему поверил. А к тому времени, когда все же поверил, вас уже увезли. Вот нам и пришлось отправиться следом. Я подумал, что, может быть, удастся поразвлечься, и должен признаться, нисколько не жалею, что совершил эту небольшую прогулку. Вы нас повеселили.

— Всегда к вашим услугам, сахиб.

— Я знал, что вы победите джетти в честной схватке.

— В Серингапатаме я справился с тремя, — сказал Шарп. — Только вот не знаю, была ли та схватка честная. Я не большой любитель честного боя. Мне больше по душе нечестный. Честный бой — это для джентльменов, которым нечем больше себя занять.

— Поэтому вы и отдали джетти тулвар, а себе оставили копье, — сухо заметил Севаджи.

— Знал, что он с ним не справится.

Шарп вдруг ощутил усталость. Боль вернулась, и все тело заныло, словно вспомнив побои, тычки и пинки, выпавшие на его долю в последние часы. Небо сияло тысячами ярких звезд. Над далекой, вознесенной на скалу крепостью висел тонкий серп луны. Там Додд, подумал Шарп. Еще одна лишняя жизнь. Додд и Торранс, Хейксвилл и двое его прихлебателей. По долгам надо платить. И его долг — отправить их всех в ад.

— Куда мне вас проводить? — поинтересовался Севаджи.

— Проводить? Меня?

— Да. Вы же пойдете к генералу, не так ли?

— Господи, да конечно же нет. — Шарп и представить не мог, что отправится к Уэлсли жаловаться на своих врагов. Генерал и слушать его не станет, а скорее всего, пожмет, как обычно, плечами и преспокойно объявит, что Шарп сам навлек на себя неприятности. Может быть, рассказать майору Стоксу? Или кавалеристам? Сержант Локхарт наверняка ему поверит. Впрочем, есть вариант и получше. — Возьмите меня в свой лагерь.

— А утром?

— А утром в вашем отряде станет одним солдатом больше. — Считайте меня вашим новобранцем.

Индиец удивленно посмотрел на него.

— Но зачем?

— А вы как думаете? Не понимаете? Мне надо спрятаться на время. Исчезнуть.

— Зачем? Шарп вздохнул.

— Как по-вашему, Уэлсли поверит, если я расскажу ему про Торранса? Никогда. Генерал решит, что я перегрелся на солнце или напился и высосал эту историю из пальца. Торранс будет стоять на своем, все отрицать и в конце концов сохранит за собой теплое местечко. Или свалит вину на Хейксвилла.

— Кто такой Хейксвилл? — спросил Севаджи.

— Так, один ублюдок, которого я собираюсь убить. И сделать это будет легче, если никто не узнает, что я еще жив. — Шарп уже дал себе клятву, что на сей раз собственноручно расправится с негодяем. — Меня только одно беспокоит. Конь Стокса. Майор хороший человек, и мне бы не хотелось его подводить.

— Этот? — Севаджи посмотрел на серого мерина.

— Да. Не могли бы ваши парни вернуть лошадку майору завтра утром?

— Конечно.

— Объясните, что я свалился, и меня схватили враги. Пусть все думают, что я попал в плен и что меня утащили в Гавилгур.

— А вы тем временем будете одним из нас?

— Я уже стал маратхом.

— Добро пожаловать. А теперь послушайте меня. Прежде всего вам требуется как следует отдохнуть.

— Наотдыхался уже, хватит. Мне бы раздобыть какую-нибудь одежду да дождаться темноты.

— И обязательно поесть, — твердо сказал индиец и, повернув голову, посмотрел на тающий месяц. — Завтрашняя ночь будет еще темнее, — уверенно пообещал он, и Шарп кивнул.

Именно такая ночь ему и нужна, настоящая тьма, под покровом которой призраки мертвых охотятся на живых.

* * *

Майор Стокс обрадовался, когда утром снова увидел своего коня, но опечалился, услышав о пленении Шарпа.

— Попал к маратхам! — в свою очередь сообщил он генералу Уэлсли. — Так жаль. И по моей вине.

— Не понимаю, вы-то чем провинились, — проворчал сэр Артур.

— Не надо было отпускать его одного. Подождал бы немного и вернулся в лагерь с конвоем. Я не настоял, а он не захотел терять время. И вот чем все кончилось.

— Думаю, тюрьма ему место знакомое. К тому же, как ни прискорбно, Шарп не первый и наверняка не последний.

— Мне будет его не хватать, сэр. Такая потеря. Жаль хорошего человека.

Уэлсли только хмыкнул. Накануне он лично проверил, как идет прокладка дороги, и остался вполне доволен достигнутым, хотя и постарался этого не показать.

Широкая просека уходила вверх, петляя между холмами, и через день-два должна была достигнуть эскарпа. Половина осадных орудий уже отправились в путь и стояли сейчас на лужайке, а быки таскали вверх повозки с ядрами, которым предстояло разрушить стены Гавилгура. Два высланных по приказу Уэлсли батальона сипаев надежно прикрывали саперов, и рейды маратхской кавалерии фактически прекратились. Лишь иногда со стороны неприятеля раздавались мушкетные выстрелы, но пули чаще всего не долетали до намеченной цели.

— С дорогой ваша работа не закончится, — сказал генерал, поднимаясь к вершине холма, чтобы оттуда получше рассмотреть крепость.

— Нисколько не сомневаюсь, сэр.

— Знаете Стивенсона?

— Обедал с ним несколько раз.

— Я собираюсь отправить вас туда. На штурм пойдут его войска. Мои люди останутся внизу, а потом станут подниматься двумя дорогами.

Уэлсли говорил так, будто речь шла о давно решенном деле. Он снова, как и в предыдущих операциях против маратхов, предлагал разделить армию на две части. Части под командованием Стивенсона поднимутся на плато и предпримут главный штурм крепости. Поскольку им предстояло пройти по узкому перешейку и встретить серьезное сопротивление, генерал планировал отвлечь неприятеля, направив своих солдат по двум дорогам, ведущим непосредственно к Гавилгуру. Уэлсли понимал, что пробиться в крепость им не удастся — склоны слишком круты, артиллерию не поднять, а штурмовать отвесные стены, не проделав в них бреши, бессмысленно. Задача их состояла в другом: отвлечь противника и блокировать пути отхода, предоставив людям Стивенсона сделать грязную работу.