Бернард Корнуэлл - Приключения Ричарда Шарпа. т1.

• Название: Приключения Ричарда Шарпа. т1.
• Автор: Бернард Корнуэлл
• Жанр: Исторические приключения

Ричард Шарп (англ. Richard Sharpe) — вымышленный персонаж, английский стрелок, главный герой цикла исторических романов Бернарда Корнуэлла и снятого по нему телесериала с английским актёром Шоном Бином в главной роли.

Время действия серии — начало XIX в. Шарп участвует во всех войнах Британской империи, начиная с завоевания Индии и включая Наполеоновские войны на Пиренейском полуострове и при Ватерлоо. Он проходит всю карьерную лестницу, начиная с простого рядового и заканчивая полковником.

В первых книгах серии ему приходится бороться с презрением офицеров-джентльменов к выскочке. Вопрос присвоения ему очередного чина каждый раз оказывается спорным, внося дополнительное напряжение в сюжет (такой тип подачи Корнуэлл заимствовал из более ранней серии о том же историческом периоде — саги С. С. Форестера о капитане Хорнблауэре, который участвует в тех же войнах, но только на кораблях, и читатель в каждой книге должен был переживать за повышение главного героя). Ричард Шарп пользуется личным покровительством лорда Веллингтона, которому спас жизнь, и подчас получает задания от английской военной разведки, которая ценит его способности. Помимо занимательных сюжетов, популярность серии обеспечил привлекательный и сильный характер главного персонажа, который отличается не только умом и предприимчивостью, но также и расчётливостью, подчас звериной хитростью и непостижимой везучестью.

Первоначально Корнуэлл рассчитывал написать около 10 романов, но права на экранизацию купило британское телевидение, что увеличило популярность цикла и заставило продолжить серию. Случайность стала причиной необыкновенного успеха сразу же первого телефильма: выбранный на роль стрелка Шарпа актёр Пол Макганн сломал ногу, и на роль в срочном порядке был приглашен опытный актер Шон Бин, известный до того как по работе для британского телевидения («Кларисса», «Любовник леди Чаттерлей») и кино («Караваджо» Дерека Джармена, «Поле» Джима Шеридана, «Лорна Дун»), так и в голливудских проектах («Грозовой понедельник» с Томми Ли Джонсом и Мелани Гриффит, «Игры патриотов» с Харрисоном Фордом). Так случайность привела к тому, что в роли Ричарда Шарпа оказался актер, чья внешность и харизма полностью совпали с книжным образом и стали неотделимы от него. Более того, книги, написанные после начала съёмок, в вопросе подачи главного персонажа несут уже не только авторское видение Шарпа, но и явно обыгрывают черты кинообраза (к примеру, по книге Шарп родился в Лондоне, а у Шона Бина имеется йоркширский акцент, поэтому в одном из романов Корнуэлл позже упомянет, что мальчиком Шарп сбежал в Йоркшир и жил там долгое время).

Книги Корнуэлл пишет не в хронологическом порядке, иногда возвращаясь к «дырам» в биографии своего персонажа. Экранизации романов также не следуют им буквально, подчас перетасовывая и перенося время действия. Несколько серий снято не по книгам, а по оригинальным сценариям.

---

— Это уж точно, приятель. — Харпер энергично закивал. — Помните? Так не бывает, чтобы у священников кончалась выпивка, вот мы ее и нашли. Господи Боже мой, этой бочки хватило бы, чтобы утолить жажду целой армии! Уж мы тогда повеселились. Святого отца засунули головой в вино — нужно было объяснить ему, что вранье — это смертный грех. — Он весело рассмеялся. — Капелька чего-нибудь мне бы сейчас не помешала. — Сержант окинул отдыхающих у дороги стрелков совершенно невинным взглядом. — Кто-нибудь хотел бы капельку?

Все молчали. Шарп устроился поудобнее и изо всех сил старался не улыбаться. Он знал, что задумал Харпер и что произойдет в следующее мгновение. Стрелки были одним из немногих воинских подразделений, имевших право отбирать рекрутов, поэтому среди них оказывались только лучшие, но даже и при таком тщательном отборе солдаты страдали от греха, присущего остальной армии, — пьянства. Шарп догадался, что где-нибудь поблизости можно отыскать по крайней мере полдюжины бутылок вина, и Харпер намерен заняться решением этой проблемы.

Сержант поднялся на ноги.

— Отлично! Проверка.

— Сержант! — Это был Гэтейкер, который часто становился жертвой собственной чрезмерной хитрости. — Вы же сегодня утром проверяли наши фляги! Вам известно, что у нас ничего нет.

— Я знаю, что в ваших флягах для воды нет вина, а это не одно и то же, верно? — Все по-прежнему молчали. — Разложить амуницию! Немедленно!

Послышалось ворчание. Португальцы и испанцы с радостью меняли на вино пули и британский порох, самый лучший в мире, и можно было не сомневаться, что, если у кого-нибудь из солдат окажется меньше восьмидесяти зарядов, Харперу удастся найти бутылку, запрятанную куда-нибудь поглубже в ранец.

Шарп услышал, как солдаты начали копаться в своих вещах. Он открыл глаза и увидел, что, точно по волшебству, у дороги появилось семь бутылок. Харпер стоял над ними с видом победителя.

— Разделим между всеми. Отлично сработано, парни, я знал, что вы меня не подведете. — Сержант повернулся к Шарпу: — Патроны будем считать, сэр?

— Нет, не будем. — Шарп знал, что может доверять своим людям и они не станут продавать больше одной горсти патронов. Он посмотрел на огромного ирландца. — А сколько у тебя патронов, сержант?

Лицо Харпера было абсолютно честным.

— Восемьдесят, сэр.

— А ну-ка покажи свой запас пороха. Харпер улыбнулся.

— Я думаю, вы не откажетесь от капельки спиртного, сэр.

— Давай. — Шарп весело рассмеялся, глядя на смущенного Харпера. В дополнение к восьмидесяти патронам, на двадцать больше, чем у всех остальных солдат армии, стрелки получали отличный порох, который позволял вести более точную стрельбу. — Ладно, сержант. Десять минут, а потом нам будет легче шагать дальше.

В полдень они нагнали небольшой конный отряд разведчиков с майором Форрестом во главе, который махал им рукой из рощи, расположенной между дорогой и ручьем. Мечты Харпера сбылись. Майор подвел стрелков к специально выбранному для них месту.

— Знаете, Шарп, я подумал, что будет лучше, если вы расположитесь подальше от полковника.

— Вы правы, сэр. — Шарп ухмыльнулся, взглянув на смущенного майора. — Прекрасная мысль.

Форрест тем не менее был чем-то обеспокоен. Он смотрел на людей Шарпа, рубивших ветки.

— Сэр Генри настаивает на том, что костры должны располагаться по прямой линии.

Шарп вскинул руки вверх.

— Обещаю вам, даже искорка не нарушит строя.

Через час прибыл весь батальон, солдаты попадали на землю и остались лежать, подложив под головы ранцы. Некоторые из них отправились реке и, устроившись на берегу, опустили стертые, опухшие ноги в холодную воду. Расставили часовых, оружие сложили, запах табака окутал деревья, а в противоположной стороне от горы багажа, отмечавшей временную офицерскую столовую, начался футбольный матч. Последними прибыли жены и дети, португальцы — погонщики мулов со: своими животными, Хоган и его мулы и стадо скота под присмотром специально нанятых местных! жителей — животные обеспечат пропитание батальону.

Этим тихим, усыпляющим вечером Шарпа охватило беспокойство. Ему некому было писать, и он не испытывал ни малейшего желания присоединиться к Харперу, который без всякого результата; пытался заманить хоть какую-нибудь рыбешку на своих червей. Хоган спал в тени, тихонько похрапывая.

Шарп поднялся на ноги, взял ружье и прошел мимо часовых. День был замечательным: на небе ни облачка, в ручье тихонько журчит вода, а кий ветерок гуляет в траве и шелестит бледными листьями оливковых деревьев. Лейтенант некоторое время шел вдоль ручья мимо кукурузных посевов, перепрыгнул через грубую дамбу, перекрывавшую ирригационный канал, и вышел на усеянное камнями поле, где росли чахлые оливы.

Было очень тихо. Жужжали и стрекотали насекомые, из лагеря слышалось ржание лошадей, а за спиной пела вода. Кто-то сказал, что уже наступил июль. Может быть, сегодня его день рождения. Шарп не знал, когда родился, но помнил, что мать называла его «дитя июля»... а может, это был июнь? Он почти ничего про нее не помнил. Темные волосы и голос в темноте. Она умерла, когда он был совсем ребенком, а других родственников у него не было.

Природа скорчилась под палящим солнцем, все оставалось неподвижным и безмолвным, батальон слился с окружающим пейзажем, словно его и не существовало на свете. Шарп посмотрел назад, вдоль дороги, по которой прошли солдаты, а потом еще дальше на облако пыли — основная часть армии все еще была в пути. Он присел рядом со старым пнем, положил на колени ружье и посмотрел вдаль, где повисло горячее марево. Мимо пробегала ящерица — остановилась, взглянула на него, потом взобралась на пенек, застыла на месте, словно надеялась, что ее не заметят, если она будет сохранять неподвижность...

Легкое движение заставило Шарпа поднять глаза к небу — там, в бесконечной голубизне, бесшумно парил коршун; его крылья не двигались, он высматривал жертву. Патрик наверняка сразу сказал бы, как называется птица, но для Шарпа это был всего лишь еще один охотник, а сегодня, подумал он, некого ловить. И, словно согласившись с ним, птица неожиданно взмахнула крыльями и быстро скрылась из виду.

На Шарпа вдруг снизошло спокойствие, он находился в мире со всем светом, ему нравилось быть стрелком в Испании. Он бросил взгляд на чахлые оливы, обещающие своему владельцу скромный урожай — интересно, какая семья будет трясти эти ветви осенью, и чьи жизни связаны с этим ручьем, пустыми полями и уходящей вдаль дорогой, которую ему, вероятно, уже никогда не увидеть вновь.

Послышался какой-то шум. Слишком слабый далекий, чтобы встревожить Шарпа, но необычный и ровный, так что его правая рука инстинктивно сжалась на прикладе ружья. По дороге скакали лошади. Судя по стуку копыт, две. Одна двигались они неспешно, поэтому у Шарпа и возникло мысли, что нужно чего-то опасаться, сомневался, что в этой части Испании у французов есть кавалерийские отряды, однако встал и шумно направился через рощицу, старательно выбирая дорогу так, чтобы его зеленая форма сливалась с растительностью. Он намеревался выскочить на дорогу и ошеломить зазевавшегося путника.

Оказалось, что это девушка. Она была одета мужскую одежду, черные брюки и сапоги, на голове та же самая шляпа с широкими полями, которая лишь оттеняла ее красоту. Девушка шла или, скорее, хромала, как и ее лошадь. Заметив Шарпа, она остановилась и сердито на него посмотрела, точно была недовольна тем, что он неожиданно возник у нее на пути. Слуга, хрупкий смуглый человек, который вел на поводу тяжело нагруженного мула, замер в десяти шагах поза и молча уставился на высокого стрелка с покрытым шрамами лицом. Жеребец тоже взглянул Шарпа, лениво отмахнулся хвостом от мух и покорно замер, подняв заднюю ногу. Подкова едва держалась на одном гвозде, и животное, должна быть, ужасно страдало от жары на каменистой дороге.

Шарп кивнул в сторону лошади.

— Почему бы вам не снять подкову?

Голос девушки оказался неожиданно мягким и мелодичным.

— Вы можете это сделать? — Она улыбнулась Шарпу, и гнев мгновенно исчез с ее лица.

Девушке было немногим больше двадцати лет, но держалась она уверенно, словно отлично понимала, что красота — куда более ценное наследство, чем деньги или земля. Казалось, ее забавляет смущение Шарпа, точно она привыкла к восхищению мужчин.

— Так можете? — Девушка с легкой насмешкой подняла изогнутую бровь.

Шарп кивнул и направился к крупу лошади. Он потянул копыто к себе, крепко держа лошадь за бабку; жеребец вздрогнул, но остался стоять на месте. Подкова все равно отвалилась бы через несколько шагов, поэтому Шарп слегка дернул и отпустил ногу, а потом протянул подкову девушке:

— Вам повезло.

У нее были огромные темные глаза.