Бернард Корнуэлл - Приключения Ричарда Шарпа. т1.

• Название: Приключения Ричарда Шарпа. т1.
• Автор: Бернард Корнуэлл
• Жанр: Исторические приключения

Ричард Шарп (англ. Richard Sharpe) — вымышленный персонаж, английский стрелок, главный герой цикла исторических романов Бернарда Корнуэлла и снятого по нему телесериала с английским актёром Шоном Бином в главной роли.

Время действия серии — начало XIX в. Шарп участвует во всех войнах Британской империи, начиная с завоевания Индии и включая Наполеоновские войны на Пиренейском полуострове и при Ватерлоо. Он проходит всю карьерную лестницу, начиная с простого рядового и заканчивая полковником.

В первых книгах серии ему приходится бороться с презрением офицеров-джентльменов к выскочке. Вопрос присвоения ему очередного чина каждый раз оказывается спорным, внося дополнительное напряжение в сюжет (такой тип подачи Корнуэлл заимствовал из более ранней серии о том же историческом периоде — саги С. С. Форестера о капитане Хорнблауэре, который участвует в тех же войнах, но только на кораблях, и читатель в каждой книге должен был переживать за повышение главного героя). Ричард Шарп пользуется личным покровительством лорда Веллингтона, которому спас жизнь, и подчас получает задания от английской военной разведки, которая ценит его способности. Помимо занимательных сюжетов, популярность серии обеспечил привлекательный и сильный характер главного персонажа, который отличается не только умом и предприимчивостью, но также и расчётливостью, подчас звериной хитростью и непостижимой везучестью.

Первоначально Корнуэлл рассчитывал написать около 10 романов, но права на экранизацию купило британское телевидение, что увеличило популярность цикла и заставило продолжить серию. Случайность стала причиной необыкновенного успеха сразу же первого телефильма: выбранный на роль стрелка Шарпа актёр Пол Макганн сломал ногу, и на роль в срочном порядке был приглашен опытный актер Шон Бин, известный до того как по работе для британского телевидения («Кларисса», «Любовник леди Чаттерлей») и кино («Караваджо» Дерека Джармена, «Поле» Джима Шеридана, «Лорна Дун»), так и в голливудских проектах («Грозовой понедельник» с Томми Ли Джонсом и Мелани Гриффит, «Игры патриотов» с Харрисоном Фордом). Так случайность привела к тому, что в роли Ричарда Шарпа оказался актер, чья внешность и харизма полностью совпали с книжным образом и стали неотделимы от него. Более того, книги, написанные после начала съёмок, в вопросе подачи главного персонажа несут уже не только авторское видение Шарпа, но и явно обыгрывают черты кинообраза (к примеру, по книге Шарп родился в Лондоне, а у Шона Бина имеется йоркширский акцент, поэтому в одном из романов Корнуэлл позже упомянет, что мальчиком Шарп сбежал в Йоркшир и жил там долгое время).

Книги Корнуэлл пишет не в хронологическом порядке, иногда возвращаясь к «дырам» в биографии своего персонажа. Экранизации романов также не следуют им буквально, подчас перетасовывая и перенося время действия. Несколько серий снято не по книгам, а по оригинальным сценариям.

---

Они отправились погулять по городу, Жозефина крепко держалась за его локоть и заглядывала в лицо, точно была маленьким ребенком.

— Это не могло тянуться долго, Ричард.

— Я знаю. — На самом деле он считал иначе.

— Правда?

Она хотела, чтобы прощание получилось красивым, и это было самое маленькое, что Шарп мог для нее сделать. Он рассказал ей про Гиббонса; про выражение его лица, когда штык вошел в тело.

Жозефина крепко сжала руку Шарпа.

— Мне так жаль, Ричард.

— Гиббонса?

— Нет. Что тебе пришлось это сделать. Я сама была во всем виновата, я вела себя глупо.

— Нет. — «Как странно, — подумал Ричард, — когда люди прощаются, они берут всю вину на себя». — Ты ни в чем не была виновата. Я обещал тебя защищать. И не сумел.

Они вышли на маленькую, залитую солнцем площадь и стали разглядывать монастырь. Полторы тысячи раненых британских солдат находились в его здании. На первом этаже работали армейские хирурги. Из окон неслись отчаянные крики, время от времени оттуда вылетали ампутированные конечности — возле дерева собралась здоровенная куча; она постоянно увеличивалась, а возле нее стояли на посту два скучающих солдата; в их обязанности входило не подпускать голодных собак.

Шарпа передернуло от этого зрелища, и он вознес к Небесам солдатскую молитву: просил Бога уберечь его от хирургов в залитых кровью передниках, с тупыми ножами в руках.

Жозефина сжала его локоть, и они отвернулись от монастыря.

— У меня есть для тебя подарок.

— А у меня для тебя ничего нет. — Шарп посмотрел на девушку.

Она казалась смущенной.

— Ты должен мистеру Хогану двадцать гиней?

— Не вздумай давать мне деньги! — Шарп не стал скрывать своего негодования.

Жозефина покачала головой.

— Я ему уже вернула. Не сердись! — Он попытался выдернуть руку, но она не отпускала. — Ничего уже не изменить, Ричард. Деньги я отдала. Ты делал вид, что у тебя их достаточно, но я знала, что ты взял в долг.

Жозефина протянула Шарпу крошечный бумажный пакетик. Зная, что Ричард расстроен, она старалась на него не смотреть. Внутри пакета лежало серебряное кольцо, на котором был выгравирован орел. Не французский Орел с молнией в когтях, но всё равно — орел.

Жозефина подняла голову, радуясь выражению, появившемуся на лице Шарпа.

— Я купила его в Оропезо. Для тебя.

Шарп не знал, что ответить, и принялся смущенно бормотать слова благодарности. Теперь же, сидя за одним столом с генералами, он тихонько поглаживал серебряное кольцо у себя на пальце. Шарп проводил Жозефину до дома, возле которого они встретили кавалерийского офицера с двумя запасными лошадьми.

— Это он?

— Да.

— Богат?

— Очень. — Жозефина улыбнулась. — Он хороший, Ричард. Тебе понравится.

— Сомневаюсь. — Шарп рассмеялся.

Он с удовольствием сказал бы ей, как сильно ему не понравится Клод Харди, у которого такое дурацкое имя, дорогая форма и великолепные лошади. Драгун наблюдал за ними.

— Я не могу оставаться с армией, Ричард.

— Поэтому ты возвращаешься в Лиссабон? Она кивнула.

— Мы же не идем в Мадрид, правда? Шарп покачал головой.

— Значит, придется вернуться в Лиссабон. — Жозефина улыбнулась. — У него дом в Белеме; целый особняк. Мне так жаль, Ричард.

— Не стоит жалеть.

— Я не могу идти за армией, Ричард. — Жозефина умоляла понять.

— Я знаю. А вот армия следует за тобой, да? — Неуклюжая попытка вести себя галантно — Жозефина была довольна.

Однако пришло время прощаться, а Шарпу так хотелось, чтобы она осталась. Он не знал, что сказать.

— Жозефина, прости меня.

Она легко дотронулась до его руки, и в ее глазах блеснули слезы. Жозефина на секунду опустила ресницы, а потом, стараясь, чтобы голос звучал весело, сказала:

— Когда-нибудь, Ричард, ты полюбишь подходящую девушку, обещаешь?

Он не видел, как она ушла к драгуну, — быстро отвернулся и отправился к своей роте, которая занималась погибшими на поле брани.

— Капитанам не следует жениться. — Кроуфорд с размаху треснул кулаком по столу, и Шарп подпрыгнул на месте. — Верно?

Шарп ничего не ответил. Он подозревал, что Кроуфорд прав, и решил как можно быстрее забыть Жозефину. Она направлялась в Лиссабон, в большой великолепный дом, собиралась жить с человеком, который будет служить в Лиссабонском гарнизоне, ее жизнь наполнят танцы, веселье и интриги. Проклятье!.. Шарп осушил бокал, потянулся за бутылкой и заставил себя прислушаться к разговору, который был таким же невеселым, как и его-мысли.. Речь шла о раненых, размещенных в монастыре; их придется оставить на попечении испанцев.

Хилл с сомнением посмотрел на Уэлсли.

— А Куэста о них позаботится?

— Мне очень хотелось бы ответить утвердительно. — Уэлсли маленькими глотками пил вино. — Испанцы нарушили все данные нам обещания. Оставить им наших раненых было совсем непросто, но у нас нет выбора, джентльмены, нет выбора.

— Новость о нашем отступлении будет плохо принята в Англии, — промолвил Хилл и покачал головой.

— Да провались она пропадом, эта Англия! — резко воскликнул Уэлсли, а в его глазах вспыхнул гнев. — Я знаю, что скажет Англия; они заявят, что нас снова выгнали из Испании, и это правда, джентльмены, чистая правда! — Он откинулся на спинку стула, и Шарп заметил следы усталости на лице генерала. Остальные офицеры молчали, они внимательно слушали Уэлсли и, как и Шарп, понимали, какое трудное решение он вынужден был принять. — Только на этот раз... — генерал провел пальцем по бокалу с такой силой, что тот зазвенел, — на этот раз нас изгнали не французы, а союзники. — Уэлсли ненадолго замолчал, давая всем возможность оценить смысл сказанного. — Голодная армия, джентльмены, еще хуже, чем полное ее отсутствие. Если наши союзники не в состоянии обеспечить нас продовольствием, значит, нам необходимо отправиться туда, где мы сможем сами найти себе пропитание. Но мы вернемся, я обещаю вам это, и вернемся на своих собственных условиях, а не на тех, которые диктуют испанцы. — Послышался шепот одобрения. Уэлсли сделал еще несколько маленьких глотков. — Испанцы во всем нас предали. Они обещали продовольствие, но не доставили ничего. Обещали прикрыть нас от северной армии Сульта, но я недавно узнал, что и этого они не сделали. Сульт, джентльмены, находится у нас за спиной, и если мы не выступим немедленно, то окажемся в окружении и наша армия начнет голодать всерьез, — и все это только потому, что мы поверили генералу Куэсте. Теперь он обещал присмотреть за нашими ранеными. — Уэлсли покачал головой. — Я знаю, что произойдет. Он будет настаивать на том, чтобы выступить против французов, которые с ним быстро разделаются, после чего генерал отдаст город врагу. — Уэлсли пожал плечами. — Я убежден, джентльмены, что французы отнесутся к нашим раненым куда лучше, чем союзники.

За столом наступила тишина. Колеблющийся огонь свечей отражался от полированного дерева. Откуда-то издалека лились звуки музыки, но они стихли вместе с ветром, переставшим шевелить тяжелые занавеси на окнах. Что теперь будет с Жозефиной? Шарп наполнил свой бокал и передал бутылку Хиллу. Если Уэлсли прав, а в этом не приходится сомневаться, тогда уже через несколько дней французы окажутся в Талавере, а британская армия вернется в Португалию, возможно, даже войдет в Лиссабон. Шарп знал, что не сможет так быстро забыть Жозефину. Что будет, если превратности войны снова сведут их вместе?

В дверь постучали, в комнату вошел штабной капитан и протянул Уэлсли запечатанный пакет. Офицеры заговорили о чем-то своем, чтобы Уэлсли мог раскрыть пакет и без помех переговорить с капитаном. Хилл принялся рассказывать Шарпу о театре на Друри-Лейн: знает ли Шарп, что театр в феврале сгорел? Шарп кивнул, улыбнулся, произнес соответствующие случаю слова, но при этом он смотрел на трех генералов, этих английских аристократов, и думал о приютах и тюрьмах, которые так хорошо изучил еще будучи ребенком. Он вспомнил о вонючих бараках, где на каждых нарах спали по два человека, о жестоких побоях, об отчаянной борьбе за выживание. И что теперь? Пламя свечей трепетало на сквозняке, красное вино было ароматным и терпким... но Шарп не знал, на какой дороге окажется завтра и куда приведет его холодный рассвет. Если им суждено разбить Бонапарта, то начавшийся завтра марш будет продолжаться долгие годы, пока британская армия не подойдет к воротам. Парижа.

Капитан ушел, и Уэлсли постучал по столу. Разговор стих, все посмотрели на своего генерала с орлиным носом, а тот помахал в воздухе полученной депешей.

— Австрия заключила мир с Бонапартом. — Он подождал, когда все замолчат. — Иными словами, джентльмены, мы остались одни. Теперь вполне можно ожидать новых французских войск. Не исключено, что даже самого Наполеона, да и дома у нас появится больше врагов. — Шарп подумал о Симмерсоне, отправившемся в Лондон. Сэр Генри наверняка уже плетет интриги против Уэлсли и британской армии в Испании. — Однако, джентльмены, в этом году мы уже побили трех французских маршалов, так пусть же Господь даст нам хоть небольшую передышку!