Бернард Корнуэлл - Приключения Ричарда Шарпа. т2.

• Название: Приключения Ричарда Шарпа. т2.
• Автор: Бернард Корнуэлл
• Жанр: Исторические приключения

Ричард Шарп (англ. Richard Sharpe) — вымышленный персонаж, английский стрелок, главный герой цикла исторических романов Бернарда Корнуэлла и снятого по нему телесериала с английским актёром Шоном Бином в главной роли.

Время действия серии — начало XIX в. Шарп участвует во всех войнах Британской империи, начиная с завоевания Индии и включая Наполеоновские войны на Пиренейском полуострове и при Ватерлоо. Он проходит всю карьерную лестницу, начиная с простого рядового и заканчивая полковником.

В первых книгах серии ему приходится бороться с презрением офицеров-джентльменов к выскочке. Вопрос присвоения ему очередного чина каждый раз оказывается спорным, внося дополнительное напряжение в сюжет (такой тип подачи Корнуэлл заимствовал из более ранней серии о том же историческом периоде — саги С. С. Форестера о капитане Хорнблауэре, который участвует в тех же войнах, но только на кораблях, и читатель в каждой книге должен был переживать за повышение главного героя). Ричард Шарп пользуется личным покровительством лорда Веллингтона, которому спас жизнь, и подчас получает задания от английской военной разведки, которая ценит его способности. Помимо занимательных сюжетов, популярность серии обеспечил привлекательный и сильный характер главного персонажа, который отличается не только умом и предприимчивостью, но также и расчётливостью, подчас звериной хитростью и непостижимой везучестью.

Первоначально Корнуэлл рассчитывал написать около 10 романов, но права на экранизацию купило британское телевидение, что увеличило популярность цикла и заставило продолжить серию. Случайность стала причиной необыкновенного успеха сразу же первого телефильма: выбранный на роль стрелка Шарпа актёр Пол Макганн сломал ногу, и на роль в срочном порядке был приглашен опытный актер Шон Бин, известный до того как по работе для британского телевидения («Кларисса», «Любовник леди Чаттерлей») и кино («Караваджо» Дерека Джармена, «Поле» Джима Шеридана, «Лорна Дун»), так и в голливудских проектах («Грозовой понедельник» с Томми Ли Джонсом и Мелани Гриффит, «Игры патриотов» с Харрисоном Фордом). Так случайность привела к тому, что в роли Ричарда Шарпа оказался актер, чья внешность и харизма полностью совпали с книжным образом и стали неотделимы от него. Более того, книги, написанные после начала съёмок, в вопросе подачи главного персонажа несут уже не только авторское видение Шарпа, но и явно обыгрывают черты кинообраза (к примеру, по книге Шарп родился в Лондоне, а у Шона Бина имеется йоркширский акцент, поэтому в одном из романов Корнуэлл позже упомянет, что мальчиком Шарп сбежал в Йоркшир и жил там долгое время).

Книги Корнуэлл пишет не в хронологическом порядке, иногда возвращаясь к «дырам» в биографии своего персонажа. Экранизации романов также не следуют им буквально, подчас перетасовывая и перенося время действия. Несколько серий снято не по книгам, а по оригинальным сценариям.

---

– Чертовски неприятно.

– Вижу уж, – он встал на колено, отряхивая рейтузы Шарпа. – Потерял кругленькую сумму.

– Как?

Спирс глянул снизу вверх и улыбнулся:

– Поставил сотню, что вы войдете в форт до полуночи. Проиграл, естественно.

– Долларов?

Кавалерист поднялся, разглядывая результат своих трудов:

– Испанских долларов, Ричард? Я же джентльмен! Гиней, дурак вы этакий.

– У вас нет сотни гиней.

Спирс пожал плечами:

– Главное – достойный внешний вид. Если бы здесь знали, что я беднее последней шлюхи, меня бы зарезали.

– Все настолько плохо?

– Именно. И, в отличие от последней шлюхи, даже не могу потребовать плату за услуги, – чтобы лучше видеть Шарпа, он сдвинул шляпу набок. – Неплохо, Ричард, неплохо. Оружие добавляет немного наглости, но мы можем с этим кое-что сделать, – он оглядел двор и усмехнулся, увидев мертвецки пьяного сэра Робина Колларда, свернувшегося вокруг вазы: – Вот кто нам поможет. Сэр Робин Коллард, душечка. Никогда не умел пить. Я учился с этим сифилитиком в школе – так он мочился в постель, – Спирс подошел к бесчувственному штаб-офицеру, нагнулся и попытался его растолкать. – Робин? Милый Робин?

Коллард молча подался вперед, и Спирс сунул его голову между его же колен. Свернув таким образом Колларда вдвое, он сорвал с его плеч отороченный мехом ментик, затем потянул шейный платок, но тот оказался приколот булавкой. Голова Колларда, дернувшись, упала на каменные плиты. Он протестующее замычал, но Спирс толкнул голову обратно между ног и сильнее дернул шейный платок, оставшийся у него в руке. С этой добычей Спирс вернулся к Шарпу.

– Вот, наденьте-ка.

– А он?

– Ему наплевать, насколько я понимаю. Сейчас наденете, завтра выкинете. Если этот маленький мерзавец проспится и захочет вернуть свои вещи, сунем его головой в отхожее место: он решит, что дома.

Шарп заправил шейный платок под воротник и накинул бордовый ментик, отороченный черным мехом, чтобы левый рукав свисал свободно. Спирс расхохотался, когда Шарп закинул на плечо винтовку прямо поверх декоративного шитья:

– Смотритесь очаровательно. Может, войдем и поищем, кого бы очаровать?

Зала была полна офицеров и горожан. Спирс расталкивал их, кричал друзьям, без разбора раскланивался. Наконец он обернулся к Шарпу:

– Ели?

– Нет.

– Тут есть корыто, можете сунуть туда свой нос!

Шарп огляделся. Он находился в большой комнате, залитой светом тысяч свечей. По стенам висели огромные темные картины с изображением людей в парадных доспехах. Вдоль одной стены по всей длине комнаты стоял стол, накрытый белой скатертью и уставленный переполненными блюдами, половину из которых он не смог опознать: какие-то мелкие птички, потемневшие в духовке, сочащиеся липким соусом, рядом тарелка со странными фруктами, декорированная пальмовыми листьями и блестящая льдом, который разносили взмокшие слуги, бегая взад-вперед вдоль стола. Шарп взял гусиную грудку, откусил и понял, что проголодался. Тогда он взял еще и отошел в сторону, разглядывая толпу.

Половину ее составляли офицеры – британцы, немцы, испанцы, португальцы: цвета их мундиров составили бы отличную палитру любому художнику. Остальные были гражданскими, одетыми богато, но мрачно: мужчин, как заметил Шарп, было больше, чем женщин, примерно раз в пять, а красивых женщин – одна на сотню. Группа британских офицеров-драгун придумала новую игру, которой и развлекалась в углу: они запускали шарики из хлебного мякиша над толпой, как снаряды из гаубиц, попадая в рассудительных испанцев, считавших падающий с неба хлеб плодом своего воображения. Спирс подбадривал их приветственными криками, поправлял прицел и даже вознамерился лично запустить в воздух целого жареного цыпленка. Ему хором командовали: «Губку вынимай! Заряжай! Запал! Отходи! Огонь!» Цыпленок взмыл в воздух, вертясь вокруг своей оси, потом нырнул вниз, завершив свой полет мощным ударом по богатой мантилье и тщательно уложенным волосам одной из испанских матрон. Она лишь слегка качнулась вперед, не дав драгунам насладиться точным попаданием, а ее спутники молча смотрели на обнажившийся проволочный каркас прически: показалось даже, что из остатков конструкции посыпалась пыль. Кто-то нагнулся, оторвал крылышко и начал жевать.

Спирс махнул Шарпу:

– Боже, Ричард, разве не весело?

Шарп протолкался к нему:

– Генерал здесь?

– А ты как думаешь? – Спирс кивнул на драгун: – Они не посмели бы так развлекаться, будь он рядом. Нет, говорят, он не придет. Зализывает раны, – ему приходилось кричать, чтобы перекрыть шум толпы.

Шарп был представлен кавалеристам: водоворот имен, дружелюбие и одинаковые незапоминающиеся лица. Потом Спирс толкнул его в дверь и вверх по лестнице, двумя огромными кривыми сходящейся к статуе девушки с кувшином воды, увенчанной британским кивером. Шарп считал, что зала с едой была самой большой в Palacio, но через дверь наверху он увидел залу, от размеров которой у него захватило дух: она была величиной с кавалеристский манеж, увешана гигантскими картинами и венчалась лепным потолком с огромными люстрами, каждая из бесчисленного множества свечей. Хрусталь слепил, подмигивал, блестел над серебром и золотом, кружевом и шнурами офицерских мундиров, над драгоценностями и платьями дам.

– Боже! – невольно вырвалось у Шарпа.

– Господь посылает свои сожаления, что не может присутствовать, – улыбнулся Спирс. – Нравится?

– Это невероятно!

– Она вышла за одного из самых богатых чертей в Испании – и самого скучного. Милорд! – он неожиданно отвесил поклон гражданскому средних лет.

Тот серьезно кивнул Спирсу:

– Милорд, – он был пухлым, сердитым и явно англичанином. Поглядев на Шарпа, он исследовал с ног до головы через монокль: мундир последнего был еще мокрым от воды и крови. – Кто вы?

Спирс заслонил Шарпа:

– Это Коллард, милорд, вы должны его помнить.

Его светлость отодвинул Спирса в сторону:

– Нужно следить за внешним видом, Коллард, вы позорите мундир. Ступайте и переоденьтесь.

Шарп усмехнулся:

– Я вырву трахею из твоего жирного горла, если через две секунды твой толстый зад еще не испарится через эту вот дверь! – усмешка скрывала страшную ярость, вылившуюся на ни в чем не повинного человека. Показалось, что толстяк будет протестовать, но он вдруг удалился, покачивая задницей из стороны в сторону. Шарп остался злиться, а лорд Спирс – умирать со смеху.

– Боже, Шарп, вы неподражаемы. Знаете, кто это?

– Мне все равно.

– А я знаю. Лорд Бенфлит, один из наших важных политиков, приехал немного приструнить даго[125]. Тебе будет приятно узнать, что его прозвали лорд Флотская задница[126]. Пойдем! – он взял Шарпа за локоть и повел по лестнице на самый верх. – Кого мы знаем здесь? Кого еще расстроим?

Оркестр играл на специально возведенном помосте, над которым возвышалась арка с позолоченной раковиной-жемчужницей. Музыканты, чьи головы в париках качались в такт мелодии, казалось, подобострастно расшаркивались перед кружащейся по паркету толпой. Среди людей, стоявших вдоль стен, Шарп заметил темные хабиты[127] жирных священников, чьи лица расплылись от выпивки и хорошей еды. Лишь одно лицо было суровым: Шарп разглядел кустистые брови и приветственно поднятую руку. Спирс заметил это жест:

– Знаете его?

– Кертис. Профессор местного университета.

– Он чертов предатель!

– Он – что? – Шарп был поражен внезапной резкостью Спирса. – Предатель?

– Проклятый ирландец! Видит Бог, Ричард, некоторые ирландцы вполне нормальные, но от некоторых меня тошнит. Как, например, от этого.

– Почему?

– Он же сражался против нас, вы не знали? Когда испанцы воевали на стороне Франции, он был капелланом на военном корабле. Записался добровольцем, как только узнал, что придется биться с англичанами. Он даже хвастается этим!

– Как вы узнали?

– Пэр как-то пригласил так называемых «выдающихся граждан» на ужин, и его чертово ирландское выдающееся гражданство среди них. Они там сидели, жаловались на еду. Его, черт возьми, надо бы пристрелить.

Шарп поглядел сквозь толпу танцующих на Кертиса, который слушал какого-то испанского офицера. Похоже, ирландца можно было встретить в самых неожиданных местах: так, он не дал горожанам стрелять в Леру, а только сегодня вечером сказал Харперу, что знает о готовящейся атаке. Ирландец, не любящий англичан. Шарп попытался прогнать эту мысль: ему уже повсюду мерещились шпионы, а ведь все, что нужно, чтобы от этого избавиться, – захватить Леру.

Ему было неуютно в этой зале: это был не его мир. Музыканты, взявшие было паузу, снова начали играть, кавалеры кланялись дамам, вели их на паркет. Лорд Спирс усмехнулся: