Бернард Корнуэлл - Приключения Ричарда Шарпа. т2.

• Название: Приключения Ричарда Шарпа. т2.
• Автор: Бернард Корнуэлл
• Жанр: Исторические приключения

Ричард Шарп (англ. Richard Sharpe) — вымышленный персонаж, английский стрелок, главный герой цикла исторических романов Бернарда Корнуэлла и снятого по нему телесериала с английским актёром Шоном Бином в главной роли.

Время действия серии — начало XIX в. Шарп участвует во всех войнах Британской империи, начиная с завоевания Индии и включая Наполеоновские войны на Пиренейском полуострове и при Ватерлоо. Он проходит всю карьерную лестницу, начиная с простого рядового и заканчивая полковником.

В первых книгах серии ему приходится бороться с презрением офицеров-джентльменов к выскочке. Вопрос присвоения ему очередного чина каждый раз оказывается спорным, внося дополнительное напряжение в сюжет (такой тип подачи Корнуэлл заимствовал из более ранней серии о том же историческом периоде — саги С. С. Форестера о капитане Хорнблауэре, который участвует в тех же войнах, но только на кораблях, и читатель в каждой книге должен был переживать за повышение главного героя). Ричард Шарп пользуется личным покровительством лорда Веллингтона, которому спас жизнь, и подчас получает задания от английской военной разведки, которая ценит его способности. Помимо занимательных сюжетов, популярность серии обеспечил привлекательный и сильный характер главного персонажа, который отличается не только умом и предприимчивостью, но также и расчётливостью, подчас звериной хитростью и непостижимой везучестью.

Первоначально Корнуэлл рассчитывал написать около 10 романов, но права на экранизацию купило британское телевидение, что увеличило популярность цикла и заставило продолжить серию. Случайность стала причиной необыкновенного успеха сразу же первого телефильма: выбранный на роль стрелка Шарпа актёр Пол Макганн сломал ногу, и на роль в срочном порядке был приглашен опытный актер Шон Бин, известный до того как по работе для британского телевидения («Кларисса», «Любовник леди Чаттерлей») и кино («Караваджо» Дерека Джармена, «Поле» Джима Шеридана, «Лорна Дун»), так и в голливудских проектах («Грозовой понедельник» с Томми Ли Джонсом и Мелани Гриффит, «Игры патриотов» с Харрисоном Фордом). Так случайность привела к тому, что в роли Ричарда Шарпа оказался актер, чья внешность и харизма полностью совпали с книжным образом и стали неотделимы от него. Более того, книги, написанные после начала съёмок, в вопросе подачи главного персонажа несут уже не только авторское видение Шарпа, но и явно обыгрывают черты кинообраза (к примеру, по книге Шарп родился в Лондоне, а у Шона Бина имеется йоркширский акцент, поэтому в одном из романов Корнуэлл позже упомянет, что мальчиком Шарп сбежал в Йоркшир и жил там долгое время).

Книги Корнуэлл пишет не в хронологическом порядке, иногда возвращаясь к «дырам» в биографии своего персонажа. Экранизации романов также не следуют им буквально, подчас перетасовывая и перенося время действия. Несколько серий снято не по книгам, а по оригинальным сценариям.

---

– Они дезертиры, Шарп, а не чертова армия!

Шарп настойчиво бежал рядом:

– Ради Бога, сэр! Она заминирована!

– Идите к черту, Шарп! С дороги! – Фартингдейл отпустил поводья, конь рванулся вперед, и Шарпу осталось только бессильно наблюдать, как две колонны маршируют вперед: двести семьдесят человек в каждой, байонеты сверкают.

Но Шарп знал, что стена – только приманка для атаки вроде этой. Черт! Он оглянулся: трава позади была вытоптана, путь двух колонн обозначали кровавые останки там, куда попали ядра. Вот пушки выстрелили снова, и Шарп начал пробиваться сквозь строй, чтобы вернуться к своим людям. Господи, только бы он ошибся.

Кросс отвел свою роту в сторону, чтобы дать проход колонне. Шарп видел реющие знамена: должно быть, прапорщики, вчерашние мальчишки, сейчас гордятся собой. Кинни не взял с собой музыкантов, иначе они играли бы, пока ход боя не заставил бы их приняться за вторую работу: вытаскивать с поля боя раненых. Фартингдейл подбадривал фузилеров, подгонял их, пока, наконец, не пустил бегом. С боевым кличем на устах они преодолели последние ярды. Снова выстрелила уже демаскированная пушка на восточной стене, и головную часть наступающей колонны разорвала картечь. Один из солдат пополз по траве, его белые брюки медленно окрашивались алым, а голова тряслась: он явно не понимал, где находится.

– Вперед! Вперед! Вперед! – сэр Огастест Фартингдейл осадил коня, пропустил знамена и снова погнал колонны на штурм стены. Над руинами плыл пороховой дым.

Только бы я ошибся, молил Шарп. Только бы я ошибся.

Строй сломался: первые шеренги достигли стены и рассыпались, теперь каждый искал свой путь через развалины, держа наготове мушкет – пришло время для байонетов.

– Вперед! Вперед! – Фартингдейл поднялся в стременах и размахивал саблей. Шарп снова выругался: он знал, что это был всего лишь спектакль для Жозефины. Мушкетные пули били по колонне со звуком, напоминающим падение камня в пруд, но место выбывших тут же занимали идущие следом. – Вперед! Вперед!

Солдаты атаковали руины врассыпную, взбирались на стену и радостно кричали, видя впереди широкий замковый двор. А Шарп все молил: только бы я ошибся. Он увидел, что первые атакующие уже перебрались на ту сторону, и почувствовал прилив облегчения: по крайней мере, эти не умрут в грохоте и пламени взорвавшейся мины, смерть в это рождественское утро пройдет стороной.

От основания стены, возле самых копыт коня Фартингдейла, вдруг поднялась вьющаяся, как атакующая змея, струйка дыма. Конь попятился, заставив Фартингдейла отшатнуться. А дым повалил уже из каждой щели в каменной кладке. Шарп закричал – но было поздно.

Руины стены, объятые пламенем и темным дымом, взлетели в воздух. Фузилеров, на которых опустился мрак, как будто внезапно наступила ночь, подбросило и смело назад: такова была ужасная сила, таившаяся в мешках и бочонках с порохом, спрятанных между камнями. Грохот взрыва раскатился меж покрытых терновником холмов, обломки стены разлетелись в разные стороны, а люди, еще не достигшие руин, остолбенели от страха.

Снова рявкнула пушка со стены, а от замка и с дозорной башни раздались победные крики. Все мушкеты, бывшие в распоряжении Пот-о-Фе, обратились против неподвижных колонн. Повторно разрушенную стену, объятую дымом, лизали языки пламени. Вспышки мушкетных выстрелов показывали, где засели враги, открывшие охоту на тех, кто выжил, успев перебраться через стену во двор.

– Назад! Отходим! – крикнул кто-то, и все подхватили этот крик. Две колонны отступили туда, где не было едкого дыма и грохота мушкетов.

– Сэр! – крикнул Прайс: он заметил, что в кустах терновника уже начали строиться дезертиры, готовые напасть на смешавшийся батальон с фланга.

– В колонну! – заорал Шарп. Горнист Кросса сыграл три ноты, означавшие «построение», и Шарп повел своих людей на соединение с красномундирниками.

Капитан фузилеров, обескураженный, с безумием в глазах, командовал отступление. Шарп прикрикнул на него, требуя остановиться: по меньшей мере, шесть рот избежали взрыва, еще оставался шанс ворваться в замковый двор. Но фузилеры, повинуясь приказам своих офицеров, уже отступали.

Засевшие в терновнике построились в стрелковую цепь, готовясь атаковать батальон. Шарп почувствовал удовлетворение – не очень большое, но все же, – от того, что стрелки несколькими точными выстрелами быстро загнали их назад. Он слышал доносившиеся из замкового двора звон стали и выстрелы: значит, там еще остались пойманные в ловушку фузилеры. Они не должны умереть или, еще хуже, стать новыми заложниками для жестоких подручных Хэйксвилла. Шарп бросил свою все еще заряженную винтовку Хэгмену, обнажил палаш и повернулся туда, где темный дым все еще висел над залитыми кровью руинами. Он вытащит этих людей, а потом они возьмут замок – правильно, профессионально.

Услышав за спиной шаги, он обернулся:

– Что это ты делаешь?

– Иду с вами, – в этом вопросе Харпер не допускал возражений.

Этим рождественским днем они шли воевать. 

Глава 12

Идти через завесу горького дыма, между пожирающими обломки бочонков с порохом языками пламени – как будто перемещаться в иной мир. Исчезает свежий воздух и холодная трава долины, их сменяет вселенная мокрых от крови каменных руин и неопознаваемых ошметков сгоревшей плоти: мощеный замковый двор, где дезертиры охотились на переживших взрыв фузилеров.

Шарп увидел, как согнулся Харпер, и остановился в страхе за сержанта. Однако здоровяк-ирландец лишь вытащил из-под мертвого тела алебарду. Лезвие огромного топора, как будто созданное из серебристого света, со свистом прорезало дым, и Харпер издал воинственный клич на родном гэльском. Шарп уже видел такие моменты: в обычно спокойного сержанта вселялась ярость былинных ирландских героев. Он не думал о собственной безопасности – только о предстоящей схватке, подобной тем, о каких пели в заунывных ирландских песнях, благодаря которым в этой маленькой нации все еще держался героический дух.

Во дворе атакующих встречала еще одна линия обороны Пот-о-Фе: стена, новая, такая невысокая, что через нее легко было перепрыгнуть. К ней бежали люди с ухмылками на лицах и мушкетами в руках, готовые палить в потерявшихся в дыму фузилеров. Кое-кто даже выскакивал за стену, чтобы пустить в ход байонет. Несколько фузилеров сгрудились вместе под командой сержанта: они пытались отбиваться и гибли один за другим под ливнем мушкетных пуль.

Потом из дыма возник Харпер.

Защитникам замка он должен был показаться мифическим чудовищем, вырвавшимся из мрака, великаном, опьяненным битвой. Он промчался к стене, перепрыгнул ее, и топор засиял в его руках, рассекая дымовую завесу и окропляя мощеный двор кровью.

– Фузилеры! Фузилеры! – закричал Шарп. Он поскользнулся в луже крови, и это падение спасло его от возникшего слева французского байонета. Шарп перекатился по земле, отмахнулся палашом, расколов приклад занесенного над ним мушкета, и лягнул противника левой ногой точно в коленную чашечку. Тот пошатнулся, а Шарп вскочил на ноги и воткнул клинок в грудь француза. – Фузилеры! Ко мне! – он потянул палаш, но тот крепко засел в теле. Пнув француза, Шарп, наконец, высвободил оружие. – Фузилеры!

Боже, ну и бойня! Только то, что часть защитников схватилась с выжившими фузилерами врукопашную, не давало Пот-о-Фе очистить двор мушкетным огнем. У ног Харпера уже лежали четыре трупа, остальные бежали, устрашенные яростью великана и огромным топором в его мощных руках. Шарп заметил, что кто-то уже целится в сержанта из мушкета.

– Патрик!

Алебарда взлетела и вонзилась в голову противника. Харпер перепрыгнул через стену, скидывая с плеча семиствольное ружье.

– Брось, Патрик! Ко мне! Ко мне!

Сержант фузилеров тоже гнал своих людей к Шарпу. Трое раненых передвигались с помощью товарищей, еще один нес под мышкой знамена: оба древка были сломаны.

– Сюда! – Шарп резко развернулся, на обратном замахе снеся появившегося из руин человека в португальском мундире: тот, казалось, обезумел в запале боя. За его спиной, со стороны рухнувшей стены, среди дыма и смрада горящей плоти, возникли другие. Шарп выбрал одного и вложил всю свою ярость в удар палаша. Лезвие рассекло коричневый мундир, и лишь тогда до него дошло: они окружены.

Мушкетная пуля ударила в брусчатку у его левой ноги, другая пробила фалду мундира, третья насквозь прошила фузилера – тот умер прежде, чем рухнул на землю. К ним, карабкаясь через стену, рвалась уже целая толпа, и Шарп понял: ему никогда не перетащить раненых через барьер. Он снова взмахнул палашом: нет, здесь умирать не пристало! Не среди этого сброда, не в этот день!

Дезертиры ждали, что он встанет и будет сражаться – или повернется и побежит. Значит, нужно придумать что-то другое; решать нужно быстро – иначе все его люди будут мертвы, а то и хуже. Пот-о-Фе верил, что может победить, он внушил эту веру своей армии. И те отблагодарили его, сражаясь с фанатизмом, частично порожденным уверенностью, что поражение будет равно мучительной смерти.