Бернард Корнуэлл - Приключения Ричарда Шарпа. т2.

• Название: Приключения Ричарда Шарпа. т2.
• Автор: Бернард Корнуэлл
• Жанр: Исторические приключения

Ричард Шарп (англ. Richard Sharpe) — вымышленный персонаж, английский стрелок, главный герой цикла исторических романов Бернарда Корнуэлла и снятого по нему телесериала с английским актёром Шоном Бином в главной роли.

Время действия серии — начало XIX в. Шарп участвует во всех войнах Британской империи, начиная с завоевания Индии и включая Наполеоновские войны на Пиренейском полуострове и при Ватерлоо. Он проходит всю карьерную лестницу, начиная с простого рядового и заканчивая полковником.

В первых книгах серии ему приходится бороться с презрением офицеров-джентльменов к выскочке. Вопрос присвоения ему очередного чина каждый раз оказывается спорным, внося дополнительное напряжение в сюжет (такой тип подачи Корнуэлл заимствовал из более ранней серии о том же историческом периоде — саги С. С. Форестера о капитане Хорнблауэре, который участвует в тех же войнах, но только на кораблях, и читатель в каждой книге должен был переживать за повышение главного героя). Ричард Шарп пользуется личным покровительством лорда Веллингтона, которому спас жизнь, и подчас получает задания от английской военной разведки, которая ценит его способности. Помимо занимательных сюжетов, популярность серии обеспечил привлекательный и сильный характер главного персонажа, который отличается не только умом и предприимчивостью, но также и расчётливостью, подчас звериной хитростью и непостижимой везучестью.

Первоначально Корнуэлл рассчитывал написать около 10 романов, но права на экранизацию купило британское телевидение, что увеличило популярность цикла и заставило продолжить серию. Случайность стала причиной необыкновенного успеха сразу же первого телефильма: выбранный на роль стрелка Шарпа актёр Пол Макганн сломал ногу, и на роль в срочном порядке был приглашен опытный актер Шон Бин, известный до того как по работе для британского телевидения («Кларисса», «Любовник леди Чаттерлей») и кино («Караваджо» Дерека Джармена, «Поле» Джима Шеридана, «Лорна Дун»), так и в голливудских проектах («Грозовой понедельник» с Томми Ли Джонсом и Мелани Гриффит, «Игры патриотов» с Харрисоном Фордом). Так случайность привела к тому, что в роли Ричарда Шарпа оказался актер, чья внешность и харизма полностью совпали с книжным образом и стали неотделимы от него. Более того, книги, написанные после начала съёмок, в вопросе подачи главного персонажа несут уже не только авторское видение Шарпа, но и явно обыгрывают черты кинообраза (к примеру, по книге Шарп родился в Лондоне, а у Шона Бина имеется йоркширский акцент, поэтому в одном из романов Корнуэлл позже упомянет, что мальчиком Шарп сбежал в Йоркшир и жил там долгое время).

Книги Корнуэлл пишет не в хронологическом порядке, иногда возвращаясь к «дырам» в биографии своего персонажа. Экранизации романов также не следуют им буквально, подчас перетасовывая и перенося время действия. Несколько серий снято не по книгам, а по оригинальным сценариям.

---

– Огонь!

Гром выстрелов эхом гулял по холмам, стряхивал снег с крыш домов в селении, заставлял дребезжать стекла в трактире.

– Огонь!

Стена содрогнулась, взметнулось облако пыли, и следующее ядро попало уже во внутреннюю стену клуатра, пробив штукатурку вместе со старой кладкой. Пушки снова отпрыгнули назад, их расчеты взмокли от пота, несмотря на мороз. Полковник с гордой улыбкой оглядывал своих людей.

– Огонь!

Теперь беззащитный верхний клуатр был распахнут прямо в долину: артиллерия с близкого расстояния буквально разодрала стену заброшенного монастыря, и лишь горький дым первых залпов витал между сломанных колонн, покрытых искусной резьбой.

– Огонь!

Граб был поражен в самое основание ствола: он взлетел в воздух, скребя остатками корней, а потом вместе с украшавшими его снегом, лентами и солдатские пуговицами рухнул наземь.

– Огонь!

Кот, рождественским утром осторожно гулявший по мраморным плитам, шипел в подвале, выпустив когти. Шерсть у него на загривке стояла дыбом. Ему казалось, что все здание вокруг него ходит ходуном.

– Огонь!

Стрелок на башне тронул Шарпа за рукав:

– Вы видите, сэр?

По северному краю долины двигался французский батальон; синие мундиры мелькали в дыму мрачными пятнами на белом снегу.

– Огонь!

Последний залп, сокрушивший резную арку, обрушил на плиты клуатра лавину снега и земли с крыши. Вольтижеры радостно завопили и ринулись вперед, спотыкаясь в снегу. В монастыре прогремели первые мушкетные выстрелы.

– Пора, – произнес Шарп. – Пора!

– Сэр?

– Нет, ничего, – уже почти совсем стемнело, и ему показалось, что глаза сыграли с ним злую шутку.

Защитники монастыря, укрывшиеся во внутреннем клуатре, побежали, как им и было приказано. Вверх по ступенькам, потом по накату в дальний клуатр – и по местам. Выстрелы мушкетов и винтовок разорвали темноту: всего один залп – и они прыгнули. Кто-то скатился по осыпи в верхний клуатр, перебрался через рухнувшую под артиллерийским обстрелом стену и побежал к замку; остальные, прыгнув с крыши, неуклюже приземлились на засыпанном снегом склоне и тоже добрались до замковых укреплений. Шарп оглядел долину: кавалерии не видать, а значит, нет необходимости посылать три роты фузилеров прикрывать отход.

Французы, увидев поспешное бегство, завопили и дали прощальный залп, потом батальон перевалил через развалины стены, и долину огласили радостные крики: они одержали первую победу.

– На передки! – полковник хотел поскорее доставить пушки в монастырь; в так и не сделавшие ни одного выстрела гаубицы лошади уже были впряжены.

Рассыпавшись по монастырю, батальон обнаружил бочки со спиртным: их оставил Шарп в надежде, что французы перепьются до беспамятства. Но офицеры тоже увидели бочки. Они взвели свои пистолеты и прострелили дно каждой бочки. Вино полилось прямо на снег.

– Вперед! Двигайтесь! – нужно было дать дорогу пушкам.

А защитники монастыря тем временем уже добрались до замка. Один хромал, подвернув ногу при падении, другой сыпал проклятьями, получив французскую пулю пониже спины: известие об этом встретил общий хохот.

Шарп перегнулся через парапет во двор:

– Рассчитаться!

Фузилеры успели первыми:

– Все здесь!

За ними ответили стрелки Кросса:

– На месте!

– Лейтенант Прайс?

Лицо лейтенанта было белее снега.

– Харпса нет, сэр! – крикнул он, не веря самому себе. Вокруг него стрелки из роты Шарпа настороженно глядели вверх, как будто надеясь, что Шарп сотворит для них чудо. Лейтенант Прайс страдальчески воскликнул: – Вы слышите, сэр?

– Я слышу. Закрывайте ворота.

Снизу раздался судорожный вздох.

– Сэр?

– Я сказал, закрывайте ворота, – заорал Шарп.

Он повернулся и уставился в темноту. Над долиной медленно шел снег. Он проносился над стенами и ложился на свежие могилы, кружился над перевалом, откуда должна прийти помощь, падал на рухнувшую восточную стену монастыря.

Харпер сказал, что ирландцам удача без надобности. Шарп вздрогнул, услышав звуки мушкетных выстрелов, донесшиеся из монастыря, откуда не вернулся только Патрик Харпер.

Лейтенант Прайс взлетел на башню, задыхаясь после подъема по крутой винтовой лестнице.

– Он был с нами, сэр! Я не могу понять, что с ним случилось!

– Не волнуйся, Гарри.

– Мы можем вернуться за ним, как совсем стемнеет, сэр! – настаивал Прайс.

– Я сказал, не волнуйся, Гарри, – произнес Шарп, уставившись на север, в дымные сумерки.

Ich hatt' einen Kameraden, Einen bess'ren findst du nicht... 

Глава 25

На войне, как и в любви, кампании редко идут так, как были задуманы, и французский генерал, сидя у камина в трактире, тоже решил поменять свои планы.

– Задача остается прежней, джентльмены: отнять у британцев север Португалии. Если мы не можем добраться до Вила-Новы, займем Барка-де-Альва[312]. Эффект будет тем же, – он повернулся к артиллерийскому полковнику. – Сколько времени уйдет на установку орудий?

– До полуночи, сэр, – надо вручную откатить пушки в монастырь, проделать в южной стене амбразуры, но дело это недолгое. Были опасения, что британские стрелки попытаются вмешаться, но пока их не было видно.

– Прекрасно. Кто-нибудь знает, во сколько рассвет?

– Двадцать одна минута восьмого, – в таких вещах Дюко всегда был точен.

– Ох уж эти мне долгие ночи! Хотя мы знали об этом, когда выступали, – генерал глотнул мутного кофе и снова оглянулся на артиллериста. – Гаубицы, Луи. Я хочу, чтобы завтра в замковом дворе никто даже пальцем шевельнуть не смел.

Полковник усмехнулся:

– Сэр, могу добавить еще пару орудий.

– Можете – сделайте, – улыбнулся генерал. – Merci[313], Александр, – он взял предложенную Дюбретоном сигару, покатал ее между пальцами и склонился к огню. – Когда сможем начать стрелять?

Артиллерист пожал плечами:

– Когда скажете, сэр.

– В семь? И поставьте еще две батареи на южном краю селения, чтобы бить прямо через брешь, хорошо? – полковник кивнул. Генерал улыбнулся: – Картечью, Луи. Это не даст им пускать чертовы ракеты. Я хочу, чтобы любой, кто высунется из укрытия, был мертв.

– Так и будет, сэр.

– Но ваши канониры будут в досягаемости для чертовых стрелков на холме, – медленно проговорил генерал, как бы думая вслух. – Думаю, надо их чем-то занять. Вы верите, что там есть ракеты? – повернулся он к Дюбретону.

– Нет, сэр. Кроме того, я не думаю, что они смогут стрелять через кустарник.

– Я тоже. Значит, пошлем один батальон на холм, а? Пусть займут стрелков.

– Всего один, сэр?

В очаге трещал огонь, искры сыпались на подсыхающие сапоги, а план прорабатывался все тщательнее. Батальон, усиленный вольтижерами, атакует дозорную башню; два двенадцатифунтовика вместо того, чтобы передвинуться в монастырь, зальют терновник картечью и перебьют всех британцев в зеленых куртках; гаубицы из монастыря превратят замковый двор в бойню, а орудия к югу от селения будут бить по руинам восточной стены и траншее, так что ракеты к стапелям доставить не удастся. Под прикрытием пушек пехота поутру возьмет деморализованный гарнизон в байонеты, и французы двинутся к мосту в Барка-де-Альва, к победе. Генерал поднял свой бокал с бренди.

– За победу во имя императора.

Все собравшиеся нестройно повторили тост и выпили, один лишь Дюбретон проворчал:

– Слишком уж легко они отдали монастырь.

– У них не хватает людей, Александр.

– Это правда.

– Их напугали мои пушки, – усмехнулся артиллерийский полковник.

– И это правда.

Генерал снова поднял бокал.

– А значит, завтра мы победим.

– И это правда.

На брусчатку замкового двора нанесло снега. Снежинки шипели в костре, таяли на крупах лошадей ракетчиков, холодной слякотью оседали на шинелях часовых, всматривавшихся в ночь в ожидании возможной атаки. Замки мушкетов и винтовок замотали тряпками, чтобы не намочить порох на полках. В монастыре горели костры, освещая работавших там, где когда-то были двери, французов: они сооружали из тяжелых камней баррикаду, на которую потом водрузят пушку.

Иногда над долиной раздавался сухой треск винтовочного выстрела, и пуля откалывала кусочек каменной кладки или заставляла кого-то упасть на землю, чертыхаясь и зажимая рукой рану, но потом французы прикрылись пустыми зарядными ящиками, и стрелки решили поберечь порох. Фредриксон выдвинул свои пикеты далеко в долину. Им был дан приказ не давать французам сомкнуть глаз, стрелять на свет, держа нервы противника в постоянном напряжении. А на холме фузилеры, вне себя от ярости, проклинали маньяка, приказавшего им среди ночи поискать кроличьи норы. Подумайте только: кроличьи норы!