Бернард Корнуэлл - Саксонские Хроники

• Название: Саксонские Хроники
• Автор: Бернард Корнуэлл
• Жанр: Историческая проза

«Саксонские хроники» — литературный цикл из десяти книг, написанный английским писателем и репортером Бе́рнардом Ко́рнуэллом с 2004 по 2016 год.

Цикл повествует о борьбе между саксами и норманнами (датчанами и норвежцами) за Британские острова. Действие цикла происходит с 866 примерно по 956 год (в последних книгах год не указывается).

После ухода римлян с островов в пятом веке, Британия оказалась раздробленной на множество мелких королевств. Проникновение северных народов на Британские острова вызвало волну кровопролития, затяжных войн и разорения.

---

Теперь меч Кнута находился в Диведе, и Троица летела к нему, рассекая волны под развевавшимся парусом. В отдалении я видел несколько других кораблей. Небольшие темные паруса наверняка принадлежали рыбацким лодкам, но два больших бледных паруса принадлежали торговым судам, направлявшимся к устью Сэферна. Сомневаюсь, что это были боевые корабли, потому что они держались рядом друг с другом и, резко отвернув от нас, вскоре потерялись в туманной дали моря.

Далеко за полдень мы отчалили от валлийского побережья, работая на веслах, так как ветер дул нам в лицо. Те два дня, что мы провели, наполняя чрево Троицы анкерками с элем, бочками с копченной рыбой и мешками с сухарями, я провел в разговорах с кормчим, знакомым с побережьем. Он был крупным мужчиной, заросшим бородой и с загорелым обветренным лицом. Он заверил меня, что отыскать Тюддеви не составит труда.

- Отправляйся на запад, господин, к месту, где кончается земля, - сказал он мне, - пройдешь небольшой залив и подойдешь к гористому мысу рядом с островами, там повернешь на север и пересечешь большой залив, а на дальней стороне залива найдешь мыс, который и есть Тюддеви. Даже слепец сможет отыскать его в темную ночь.

- Отправляйся с нами, - предложил я ему.

- Ты хочешь, чтобы моя нога ступила на эти земли? - спросил он. - За тридцать восемь лет, проведенных в море, господин, я никогда не высаживался на берег Уэльса и никогда не высажусь.

- Мы будем пилигримами.

- С мечами? - рассмеялся он. - Ты не разминешься с ним, господин. Иди на запад, пока не кончится земля, затем пересеки залив к северу. Иди на восток, пока не заметишь остров с большой аркой в скале, там найдешь хорошее место для стоянки в заливе. Человек, познакомивший меня с этим берегом, звал то место пастью дракона. Острые скалы похожи на зубы, господин, но оттуда ты сможешь дойти до Тюддеви пешком.

- Ты становился на якорь в пасти дракона?

- Три раза. Бросил один каменный якорь с носа, другой с кормы, и поставил хороших часовых на всю ночь.

- И не сошел на берег? Даже не набрал воды?

Он состроил гримасу.

- Там нас поджидали волосатые ублюдки с топорами. Я укрылся там от шторма, господин. И молился, чтобы дракон держал пасть раскрытой. Просто пересеки залив, найди арку, и да поможет тебе Господь.

Может, и правда христианский бог защитит нас. В конце концов, Уэльс был местом проживания христиан, но тем не менее, я коснулся молота у шеи и помолился Одину. Однажды он спустился в этот жалкий мир и занялся любовью с девушкой. Девушка подарила ему смертного сына, от сына произошел внук, от внука правнук, и так до тех пор, пока на свет не появился я. Во мне текла кровь богов, и я потер молот, попросив Одина защитить меня на земле наших врагов.

Тем же вечером, когда стих ветер и море мерно перекатывалось, мы пересекли широкий залив и подошли к скале в форме арки, а за ней, высоко в темнеющем небе, над гористой местностью стелилось облако густого дыма. Рядом со мной встал Финан и смотрел на темное пятно дыма. Он понимал, что это означало. Всю свою жизнь мы провели, глядя на подобный дым разрушения.

- Датчане? - предположил он.

- Скорее всего, норвежцы, - сказал я, - или, может, стычка валлийцев? Они любят ссориться из-за пустяков.

Мы медленно гребли на восток, высматривая пасть дракона, и нашли ее, темную затененную расселину в прибрежной линии, я вновь коснулся своего молота, когда весла толкнули нас в сторону берега. На дальних склонах виднелись овцы и скопление крытых соломой лачуг в узкой долине, но мы не заметили никаких людей с топорами или без. Мы никого не видели. Если в долине у залива и проживал народ, то он спрятался от того, кто наполнил небо дымом.

- За нами кто-нибудь да будет наблюдать, - сказал Финан, осматривая высокие склоны. - Мы их не видим, но они наблюдают за нами.

- Возможно.

- И они разнесут весть о нашем прибытии.

- У нас крест на носу, - заметил я, имея ввиду, что мы выглядели кораблем с командой христиан, и в земле христиан это могло защитить нас.

- Господи, помоги нам, - сказал Финан, перекрестившись.

Мы выставили часовых и попытались заснуть.

Но в ту ночь сон вышел беспокойным. Мы находились в пасти дракона.

Еще до рассвета семеро из нас соскользнули на берег. Я, конечно же, взял Финана, сына, Гербрухта, потом что ему до этого уже довелось побывать в усыпальнице, и еще двух воинов. Эдит настояла, что тоже пойдет.

- Тебе будет безопасней остаться на корабле, - заметил я, но она упрямо покачала головой, и я разрешил ей пойти, убедив себя, что в присутствии женщины наш пилигримский маскарад будет выглядеть убедительней. Мы все надели плащи, а я сменил молот на крест. Плащи скрывали наши короткие мечи.

Оказавшись на берегу, мы вскарабкались на западный склон пасти дракона, и ко времени, когда мы добрались до каменистой вершины, мое ребро болело так, словно все дьяволы христианского мира тыкали в него раскаленными вилами. Троицу Ситрик отвел в море. Если невидимый наблюдатель у драконовой пасти известил своего господина, то воины, прибывшие к заливу, найдут его обезлюдевшим. Они решат, что мы остановились там на ночь и поплыли дальше, или, скорее, я уповал на то, что они в это поверят, и приказал Ситрику держать корабль в отдалении от берега до наступления сумерек, а затем опять проскользнуть в залив.

Итак, мы выступили в путь.

Идти было недалеко, совсем не далеко.

К тому времени, когда над землей показались косые лучи восходящего солнца, мы увидели Тюддеви, и как и лачуги у драконовой пасти, он был безлюдным. Я ожидал услышать привычную какофонию лающих собак и кукарекающих петухов, но за пеленой стелющегося дыма, покрывшего утреннее небо темными пятнами, стояла тишина. Тут было поселение, а теперь остался пепел и дымящиеся бревна, лишь мрачная каменная церковь стояла в лощине. Я часто видел подобное зрелище, я и сам становился его причиной. Пришли налетчики, они жгли и грабили, но когда мы подошли поближе, я не увидел мертвых тел. Нападавшие обычно уводили детей и девушек в рабство и для утех. Такие налетчики убивали пожилых и немощных, но не было трупов, исклеванных вороньем, камни не были забрызганы кровью, сморщившиеся обугленные трупы не смердели в углях. Деревня дымилась и была безлюдна.

- Если меч Кнута и был здесь, - мрачно заметил Финан, - то теперь исчез.

Я промолчал, не желая думать о его словах, хотя, конечно же, он был прав. Кто-то, либо пираты, либо воины из другого валлийского королевства, пришли в Тюддеви, превратив его в запустение и пепел. На нас зашипела кошка, выгнув спину, но больше тут не было никаких признаков жизни. Мы прошли к церкви, построенной из необтесанного темного камня. За ней находилась груда сожженных построек, от которых дым валил гуще, чем от остальных, и я решил, что это и был монастырь, куда перед смертью отправился Ассер. На дальней стороне руин, построенных у пологого склона северного холма, роились словно ульи небольшие каменные кельи. Пара из них была разворочена, но остальные выглядели нетронутыми.

- Каменные кельи, - обратился к нам Гербрухт, - где жили монахи.

- Я даже собаку не заставлю жить в одной из них, - заворчал я.

- Ты любишь собак, - заметил Финан, - конечно, не заставишь. Но вот монаха ты туда поселишь. Иисусе! Что это было? - он испугался, потому что из западных дверей церкви только что вылетел кусок обугленного бревна. - Иисусе, - сказал Финан, - там кто-то есть.

- Пойте, - сказал мой сын.

- Петь? - уставился я на него.

- Мы паломники, значит, должны петь, - ответил он.

- Он прав, - проворчал Финан.

- Псалом, - произнес сын.

- Что ж, запевайте, - прохрипел я. И они запели, хотя это вряд ли производило впечатление, только Гербрухт немного знал слова. Моего сына вроде бы воспитывали монахи, но он бормотал всякую чушь, пока мы пробирались среди выжженных дотла хижин. Везде пахло гарью.

Вереница каменных ступеней вела в лощину, и как только мы достигли лестницы, у дверей церкви появился монах. На одно испуганное мгновение он уставился на нас, и затем, выбросив обугленные бревна, исчез обратно в тени. Ритм псалма слегка запнулся, пока мы спускались вниз по склону, а потом я очутился у дверей церкви и вошел внутрь.

Передо мной стояли три монаха. Один, отважный глупец, держал в руке наполовину обугленное бревно как палицу. У него было белокожее лицо, напряженное и решительное, и он не опустил палицу, даже когда в дверь вошли мои люди. За ним находились почерневшие остатки алтаря, над которыми висело расписанное деревянное распятие, которое пламя лишь слегка лизнуло. Ноги пригвожденного бога обуглились, и краску на его обнаженном теле покрыли темно-серые пятна, но распятие уцелело в огне. Монах, державший в руке обугленный сук, заговорил с нами, но на своем языке, которого никто из нас не понимал.