Бернард Корнуэлл - Столетняя война

• Название: Столетняя война
• Автор: Бернард Корнуэлл
• Жанр: Историческая проза

Конфликт между Англией и Францией в XIV веке вылился в Столетнюю войну, в Европе свирепствуют грабежи и насилие. Пасхальным утром 1342 года в английскую деревню Хуктон врываются арбалетчики под предводительством человека, который носит «дьявольское имя» Арлекин, и похищают из храма реликвию – по слухам, это не что иное, как Святой Грааль… Сын погибшего в схватке настоятеля, молодой лучник Томас, не подозревая, что с Арлекином его связывают кровные узы, клянется отомстить за убитых и возвратить пропажу, за которой отправляется во Францию. Однако власти предержащие не намерены уступать простолюдину святыню – она может даровать победу в войне. Скитаясь в поисках сокровища по некогда плодородным, а ныне выжженным землям, герой оказывается в царстве Черной смерти – чумы. Он вступает в схватку с религиозными фанатиками, спасая от костра красавицу Женевьеву, и тем самым наживает новых врагов, которые объявляют на него охоту…

Обаятельный герой и погоня за мистическим мечом - таков замечательный новый роман искусного рассказчика из Британии, действие которого достигает кульминации во время битвы при Пуатье в 1356 г.

Продолжает бушевать Столетняя война и в самых кровавых битвах ещё предстоит сразиться.

По всей Франции закрываются врата городов, горят посевы, страна замерла в тревожном ожидании грозы.

Снова под предводительством Чёрного Принца вторглась английская армия, победившая в битве при Креси, и французы гонятся за ней.

Томасу из Хуктона, английскому лучнику по прозвищу «Бастард» велено разыскать утерянный меч Святого Петра, оружие, которое по слухам дарует любому своему владельцу неизменную победу.

Когда превосходящие силы противника устраивают английской армии ловушку близ города Пуатье, Томас, его люди и его заклятые враги встречаются в небывалом противостоянии, которое перерастает в одну из величайших битв в истории.

Битва при Азенкуре — одна из ярчайших военных побед Англии. Увековеченная Шекспиром в хронике «Генрих V», неравная битва столкнула малочисленное измученное английское войско с полнокровной французской армией. В центре битвы оказывается один из тех простых воинов, чьими силами достигается небывалая победа: лучник Николас Хук сражается за своего короля, страну и любимую женщину…

Захватывающий роман о войне воспринимается одновременно как блестящее историческое исследование и великолепный плод творческой фантазии — лучшее творение Бернарда Корнуэлла, автора признанных мировых бестселлеров «Саксонские хроники», романов о стрелке Ричарде Шарпе и многих других книг.

Перевод: группа “Исторический роман“, 2014 год.

Над переводом работали: Sam1980, gojungle, Oigene, Elena_Panteleeva, madey_tt, ink0909, WorthlessMen, tamika, georgestaunton, Alsenok, musegirl, SpStray и virigor.

Редакция: gojungle, Oigene, Elena_Panteleeva и Sam1980.

Домашняя страница группы В Контакте: http://vk.com/translators_historicalnovel

Огромное спасибо gojungle за её незаменимый вклад в развитие проекта! Без неё перевод не был бы реализован.

---

— Это ты, Жорж? — послышалось с церковного крыльца.

— Non, — произнес Томас более отрывисто, чем хотел, и это заставило воина выступить из черной тени арки.

Решив, что нарвался на неприятности, Хуктон заложил руку за спину, нащупывая рукоять кинжала.

— Прошу прощения, мсье. — Караульный принял Томаса за командира, может быть, даже за дворянина. — Я ожидал сменщика, мсье.

— Он, наверное, еще спит, — сказал Томас.

Боец потянулся и широко зевнул.

— Этим ублюдкам только бы дрыхнуть.

Во мраке часовой казался всего лишь тенью, но Томас чувствовал, что это здоровенный детина.

— А здесь холодно, — продолжил часовой. — Господи, ну и мороз сегодня. А Ги и его люди вернулись?

— Одна из их лошадей потеряла подкову, — сказал Хуктон.

— Так вот оно что! А я-то думал, что они застряли в той таверне, Сен-Жермене. Христос и его ангелы, там подает такая девица! Одноглазая чертовка. Ты видел ее?

— Пока нет.

Томас все еще сжимал рукоять миреркорда — «кинжала милосердия», прозванного так за то, что с помощью этого оружия выбитых из седла рыцарей и ратников избавляли от последних страданий. Клинок был тонким и достаточно гибким, чтобы скользнуть между сочленениями доспехов и пронзить плоть под ними, но Хуктону не хотелось пускать его в ход. Этот часовой ничего не заподозрил, и единственная его вина состояла в том, что парню хотелось подольше поговорить.

— А церковь открыта? — спросил Томас часового.

— Конечно. Почему бы и нет?

— Нам нужно помолиться.

— Должно быть, нечистая совесть заставляет людей молиться ночью, а? — дружелюбно заметил француз.

— Слишком много развелось одноглазых девиц, — сказал Томас.

Робби, не знавший французского, стоял, отвернувшись в сторону, и пялился на большую черную тень, отбрасываемую пушкой.

— Грех, стоящий покаяния, — хихикнул ратник, а потом вытянулся. — Вы не подождете здесь, пока я разбужу Жоржа? Я мигом.

— Можешь не торопиться, — великодушно сказал Томас, — мы пробудем здесь до рассвета. Пусть Жорж поспит, мы с приятелем покараулим.

— Да ты настоящий святой, — заявил караульный, забрал с крыльца свое одеяло и, от души пожелав им доброй ночи, ушел.

Томас, спешивший к крыльцу, задел по дороге пушку, и она громко звякнула. Юноша замер, ожидая оклика, но все было спокойно. Шум никого не переполошил.

Робби, пригнувшись, следовал за другом. Тьма на крыльце была просто кромешная, но, пошарив руками, они обнаружили полдюжины пустых бочонков. От них разило тухлыми яйцами, и Томас догадался, что раньше там находился черный порох. Он шепотом пересказал Робби суть разговора с часовым.

— Но вот чего я не знаю, — сказал лучник, — так это станет он будить Жоржа или нет. Мне думается, что нет, но я могу и ошибиться.

— И за кого он нас принял?

— За двух ратников, наверное, — ответил Томас.

Он отпихнул пустые бочонки в сторону, потом встал и нашарил веревку, поднимавшую засов церковной двери. Открыв ее, Хуктон поморщился от скрипа давно не смазывавшихся петель. По-прежнему ничего видно не было, но в церкви царил тот же кислый едкий дух, что исходил от пустых бочонков.

— Нам нужен какой-нибудь свет, — прошептал Томас.

Постепенно его глаза приспособились к мраку, и он увидел слабый, едва уловимый проблеск света из большого восточного окна над алтарем. Даже маленькая свечка, всегда горящая у святилища, где хранят облатки, была погашена, ибо держать открытый огонь в одном помещении с порохом слишком опасно. Сам порох Томас нашел достаточно легко, наткнувшись сразу за дверью на сложенные пирамидой бочонки. Их было никак не меньше четырех десятков, каждый величиной примерно с ведро для воды, и Томас догадался, что для одного выстрела из пушки требуется пара таких бочонков. Скажем, три или четыре выстрела в день? Если так, то здесь хранится запас пороха на две недели.

— Нам нужен свет, — сказал он снова, повернувшись, но Робби не отозвался. — Где ты? — прошипел Томас и снова не дождался ответа.

Тут он услышал глухой звук задетого сапогом пустого бочонка и увидел, как тень Робби мелькает в неверном лунном свете. Рядом было кладбище.

Томас ждал. Лагерный костер тлел недалеко от живой терновой изгороди, не подпускавшей скот к деревенскому погосту, и лучник углядел скорчившуюся над этим огнем тень. Неожиданная вспышка, яркая, как летняя молния, заставила Робби отпрянуть, и даже Томас, находившийся гораздо дальше, ненадолго ослеп. Сердце его замерло, ибо юноша ожидал услышать вслед за этим сигнал тревоги, но услышал лишь скрип церковной калитки да шаги возвращавшегося шотландца.

— Я воспользовался пустым бочонком, — сказал Робби, — только вот он оказался не таким пустым, как мне думалось. Наверное, этот чертов порох въелся в древесину.

Он стоял на крыльце, держа в руках пустой бочонок, которым зачерпнул угольки. Остаток пороха вспыхнул, обжег ему брови, и теперь пламя прыгало внутри.

— Что мне с ним делать? — спросил шотландец.

— Христос! — Томас представил себе, как взорвется церковь. — Отдай его мне! — крикнул он, выхватил из рук товарища уже горящий бочонок и швырнул его в просвет между двумя штабелями таких же, только полных пороха. — А теперь бегом отсюда! Скорее!

— Ты не видел церковную кружку? — спросил Робби. — Раз уж мы собрались разнести эту церковь в пух и прах, то почему бы не прихватить заодно и церковную кружку?

— Идем! — заорал Томас и за рукав потащил друга к выходу.

— Ну не глупо ли это, добру пропадать! — протестовал шотландец.

— Какая, к черту, церковная кружка? — взревел лучник. — В деревне полно солдат, идиот!

Они побежали, петляя между могилами, промчались мимо покоившейся на деревянной станине пушки, перемахнули забор, заполнявший разрыв живой терновой изгороди, и, уже не заботясь о том, что производят шум, рванули мимо разобранной баллисты. Залаяли разом две собаки, к ним присоединилась третья. Перед входом в одну из больших палаток появился встревоженный человек.

— Qui va la?[21] — крикнул он и взялся за рычаг своего арбалета, но Томас и Робби уже промчались мимо него и выбежали в поле, спотыкаясь о комковатый дерн. Луна вышла из-за облака, и в ее свете Томас увидел, что выдыхает облачка пара.

— Halte![22] — крикнул воин.

Томас и Робби остановились. Не потому, что человек отдал им этот приказ, но потому, что все вокруг озарило красное сияние. Друзья повернулись и вытаращили глаза, а окликнувший их часовой тут же забыл и о них, и обо всем на свете. Ибо ночь стала багровой.

Томас сам не знал, чего ожидал. Выброса пламени, который достигнет небес? Громового удара, который сотрясет землю? Шум, однако, оказался хоть и мощным, но не оглушительным, словно вздох великана, и тихо расцветающее пламя брызнуло из окон церкви, как будто внутри отворились врата ада и неф наполнился потусторонним огнем. Однако это багровое зарево светилось один лишь миг: потом крыша церкви приподнялась, съехала в сторону, и Томас отчетливо увидел, как расходятся, точно под ножом мясника, черные стропила.

— Господи Иисусе! — выдохнул он.

— Силы небесные, — прошептал Робби, вытаращив глаза.

Пламя, дым и раскаленный воздух бушевали над котлом оставшейся без крыши церкви, а бочки продолжали взрываться одна за другой, причем каждая выбрасывала новую яростную волну пара и огня. Томас с Робби, не будучи пушкарями, понятия не имели о том, что порох нуждается в перемешивании, потому что при перевозке смесь расслаивается: более тяжелая селитра опускается на дно бочонка, а толченый древесный уголь, будучи полегче, остается наверху. Из-за этого большая часть пороха загоралась постепенно, но с каждым взрывом оставшийся порох перемешивался все сильнее, отчего следующий взрыв был еще яростней и ужасней.

Все до единой собаки в Эвеке лаяли или выли, все до единого люди: мужчины, женщины и дети — повскакали с постелей и уставились на адское зарево.

Грохот взрывов прокатился по полям, отдался эхом от стен манора и переполошил сотни птиц, взлетевших со своих насестов. Обломки плюхнулись в ров, взметнув осколки тонкого льда с острыми краями, которые отражали огонь, так что казалось, будто манор окружен озером вспыхивающего пламени.

— Иисус, — с трепетом пробормотал Робби, а потом оба друга припустили к поросшему буками склону.

Уже когда они поднимались по тропе вверх, к гребню, Томаса вдруг разобрал смех.

— Я отправлюсь за это в ад, — с трудом выговорил он, сотрясаясь от хохота и одновременно пытаясь перекреститься.

— За сожжение церкви? — ухмыльнулся Робби, в глазах его отражались полыхающие огни. — Да видел бы ты, что мы сделали с обителью Черных Каноников в Хексэме! Боже правый, уже за одно это половине Шотландии гореть в аду!