Дмитрий Волкогонов - Сталин

• Название: Сталин
• Автор: Дмитрий Волкогонов
• Жанр: История

---

"Личное перед общественным - это почти ничего". Не замечая изъянов, мы постепенно убедили людей в том, что все мы хозяева общенародной собственности. А то, что принадлежит всем, - не принадлежит никому. Чувство хозяина как бы исчезло. Постепенно восторжествовали уравнительные принципы. За изобретение рабочему могли не заплатить несколько тысяч, хотя оно давало миллионную прибыль, только потому, что одному это - "много". Постепенно сформировался тип работника, боящегося "переработать", человека, спокойно смотрящего на приписки, очковтирательство, откровенное воровство: "Что, государство станет от этого беднее?" Так "прорастал" сталинский тезис: "Личное перед общественным - это почти ничего". А сталинская "демократия" поддерживала людей в этом состоянии. Двигало ими, главным образом, принуждение, административные меры, страх, другие рычаги той системы, которую венчал единодержец.

Сталин не выступал против демократии. Не выступал потому, что понимал ее так, как может понимать деспот. Ведь многие цезари тоже не прочь создавать послушные парламенты, традиционную атрибутику с выборами, присягами, клятвами, формальным представительством. Для Сталина демократия как выражение социалистического народовластия была приемлема и терпима лишь в той степени, в какой она укрепляла его личную диктатуру. В беседе с Г. Уэллсом Сталин в центре всех своих рассуждений поставил власть "как рычаг преобразований", рычаг новой законности, нового порядка. Но ни разу Сталин не поставил власть в плоскость народовластия. Ни разу! Сталин ничего не любил так, как власть: полную, неограниченную, освященную "любовью" миллионов. И здесь он преуспел. Ни одному человеку в мире не удалось и никогда, видимо, не удастся совершить, казалось бы, запредельное: уничтожить миллионы соотечественников и получить взамен слепую любовь еще многих и многих миллионов сограждан! И все это вписывалось в сталинское понимание соотношения диктатуры и демократии.

Со временем для Сталина "жертвенность" стала одним из неотъемлемых атрибутов социализма. Когда планировалась новая стройка в Сибири, на Севере, то в "плановом порядке" определялась потребность в покрытии "естественной убыли". Органы НКВД даже планировали "емкости" в регионах, своеобразный резерв невольников для "социалистических строек". С конца 20-х годов недостатка в дешевой и бесправной (часто и обреченной) рабочей силе не было. Все инициативы по использованию заключенных Сталиным поддерживались. Он или бросал помощнику "согласен", или коротко расписывался на документе. Это означало, что предложение ведомства по использованию десятков, сотен, тысяч "врагов народа" в том или ином регионе одобрено.

Забегая вперед, замечу: Берия в своих записках Сталину не раз утверждал, что задания по строительству организациям НКВД так велики, что не хватает "живой силы"311. Сталин "откликнулся".

25 августа 1938 года состоялось заседание Президиума Верховного Совета СССР, обсуждавшее вопрос о досрочном освобождении заключенных за хорошую работу. Возразил Сталин:

- Нельзя ли сделать так, чтобы люди оставались в лагере? А то мы их освободим, вернутся они к себе и пойдут по старой дорожке. В лагере атмосфера другая, там трудно испортиться. Ведь есть же у нас добровольно-принудительный заем. Давайте сделаем добровольно-принудительное оставление.312

Указание "вождя" было ясным. Был принят Указ "О лагерях НКВД", согласно которому "осужденный, отбывающий наказание в лагерях НКВД СССР, должен отбывать установленный судом срок полностью". Такова была сталинская демократия.

Следствием полной атрофии демократических начал явилось создание машины принуждения и сильного карательного аппарата. Быстрое распространение получил догматизм в общественных науках, идеологии, пропаганде. Но главное, на что я хотел бы обратить внимание читателя: дефицит народовластия стал быстро вести к проявлениям переоценки роли одной личности, превознесению ее заслуг, изображению Сталина как некоего мифического мессии.

Интересно отношение самого Сталина к возвеличиванию его личности. (Еще до апогея культа личности это заметили многие.) Приведу выдержки беседы генсека с Эмилем Людвигом, состоявшейся 13 декабря 1931 года.

Людвиг. За границей, с одной стороны, знают, что СССР - страна, в которой все должно решаться коллегиально, а с другой стороны, знают, что все решается единолично. Кто же решает?

Сталин. Единоличные решения всегда или почти всегда - однобокие решения. Во всякой коллегии, во всяком коллективе имеются люди, с мнением которых надо считаться... Никогда, ни при каких условиях, наши рабочие не потерпели бы теперь власти одного лица.

Людвиг спросил, как Сталин относится к методам иезуитов.

Сталин. Основной их метод - это слежка, шпионаж, залезание в душу, издевательство, - что может быть в этом положительного?

Людвиг. Вы неоднократно подвергались риску и опасности, Вас преследовали. Вы участвовали в боях. Ряд Ваших близких друзей погибли. Вы остались в живых... Верите ли Вы в судьбу?

Сталин. Нет, не верю... Это предрассудок, ерунда, пережиток мифологии... На моем месте мог быть другой, и кто-то должен был здесь сидеть... В мистику я не верю313.

Как видим, Сталин умел отвечать вроде бы правильно. Но это совсем не значило, что его слова отражали его убеждения.

Один из глубинных источников многих человеческих бед, в том числе и культового характера, заключается в дуализме (раздвоенности) личности, как у мольеровского Тартюфа. Одно на словах, другое на деле. Для Сталина это стало нормой: осуждать вождизм и укреплять его, критиковать иезуитство и поощрять его на практике, говорить о коллективном руководстве и сводить его к полному единоначалию. Дуализм - производная лжи, продукт антиистины - является одной из основ обожествления единодержцев.

Уже в начале 30-х годов Сталин резко сократил свои (и без того крайне редкие!) выезды в области, на предприятия, в воинские части. С одной стороны, он плохо знал производство и ему не хотелось вникать в "земные" дела, связанные с технологией, производительностью труда, рентабельностью и т.д. С другой, его постоянно преследовало чувство, что на него готовится покушение. Ведь у него есть враги, и Троцкий или кто-нибудь из "бывших" могут пойти на крайние меры. "Органы" постоянно твердили об этом. Вот докладывает же опять Ульрих:

"Секретарю ЦК ВКП(б)

тов. И.В. Сталину.

16 декабря с.г. после двухдневного разбирательства в закрытом заседании военная коллегия Верховного суда СССР вынесла приговор по делу группы шпионов и террористов, подготавливавших по заданию германского подданного теракт на Красной площади 7 ноября 1935 года. Приговорены к расстрелу Г.И. Шур, В.Г. Фрейман, С.М. Певзнер, В.О. Левинский..."314

Сталин не стал дальше читать, подумал: "Охотятся за мной". Но он вырвет самые корни этих недобитков, вырвет.

Сталин редко "являлся" народу и потому, что, будучи по-своему проницательным человеком, понял: чем реже он будет мелькать перед людьми, тем легче будет создавать у народа тот образ, который он хотел. Загадочность, таинственность, закрытость ходят рядом со священным, легендарным, сверхчеловеческим... Поэтому посещения трудовых коллективов он заменял тщательным анализом документов, регулярным просмотром кинохроники, выслушиванием многочисленных докладов и, мало кто об этом знает, размышлениями перед географической картой.

Сталин любил постоять у карты, оглядывая, как владыка, гигантскую страну. Не обладая богатым воображением, Сталин, однако, представлял, как трудятся сейчас миллионы людей, воплощая в жизнь его, вождя, указания. Иногда водил пальцем по карте: Турксиб, Магнитка, Днепрогэс, Беломорско-Балтийский канал, Кузбасс; долго задерживался взглядом на колымских краях. Даже чтобы разглядеть эти края, нужно было сделать несколько шагов вправо... После такого очередного размышления перед картой неожиданно позвонил Ворошилову и спросил: изучают ли в Красной Армии географию? Хорошо ли знают красноармейцы карту страны? Ведь обращение к карте Родины, подытожил Сталин, воспитывает гордость за нее, преданность нашему делу, идее... Ворошилов не был готов ответить на такой нестандартный вопрос, сказал что-то невпопад и обещал разобраться. Назавтра же, по его указанию, ПУР подготовил записку:

"Тов. Сталину.

На Ваш запрос об изучении географии красноармейцами сообщаю, что география изучается всеми красноармейцами в обязательном порядке по специальным программам. Помимо изучения географии в порядке общеобразовательной подготовки, она проходится также и на политзанятиях. Особое внимание при этом обращено на изучение карты.

В этом году дополнительно к тому, что имели части, ПУРом рассылается 220 тысяч географических карт, 10 тысяч географических атласов, 8 тысяч карт на национальных языках и 10 тысяч глобусов.

28 июня 1935 г. К. Ворошилов"315.