Ги Меттан - Запад – Россия: тысячелетняя война. История русофобии от Карла Великого до украинского кризиса

• Название: Запад – Россия: тысячелетняя война. История русофобии от Карла Великого до украинского кризиса
• Автор: Ги Меттан
• Жанр: Публицистика
• Год: 2016
• ISBN: 978-5-98797-138-3

Книга известного швейцарского журналиста и общественного деятеля Ги Меттана – не научный труд, не политический памфлет и не изобретение «новой истории». Снабженная множеством примечаний и ссылок, опирающихся на источники, и дополненная солидной библиографией – она сознательно лишена всякого академизма и наукообразия. Лучше, чем автор, о книге трудно сказать. «Россия для Запада по-разному в зависимости от исторического периода – но всегда и во всем – была „слишком“: слишком реакционная и самодержавная по сравнению с конституционными монархиями и республиками XIX века; слишком коммунистическая по сравнению с социал-демократией века XX; слишком „по-путински“ консервативная по сравнению с либеральными течениями; слишком ортодоксальная по сравнению с католицизмом и протестантизмом; слишком коллективистская по сравнению с западным культом индивидуализма; слишком большая для одной страны…»

Все эти «слишком» и есть та пропасть непонимания, по обе стороны которой оказались Россия и западные страны.

Книга Ги Меттана – ценный вклад в демистификацию международных отношений.

---

Еще корреспондент «Шпигель» рассказывает, что учинил на своей странице в «Твиттере» австрийский журналист Саймон Роснер из газеты «Винер цайтунг». В самый разгар кампании по поводу незаконченного строительства олимпийских объектов в Сочи он сфотографировал разбитую улицу Вены и поместил ее на хештег # SochiProblems. С ним немедленно связался редактор сайта «Си-эн-эн» и спросил разрешения использовать эту фотографию в фотогалерее, иллюстрирующей сочинские недоделки… Затем фотографией заинтересовалась самая крупная американская газета «Ю-эс-эй тудей». В целом перепост фотографии был сделан 350 раз. Немного погодя Роснер признался в «Твиттере», что это был розыгрыш и что на самом деле фотография сделана в Вене – но на этот раз перепост никто делать не стал… По этому поводу Роснер написал, что если бы по Сочи ездили такие же старые автобусы, какие ездили по Ванкуверу во время предыдущих Олимпийских игр, то Россию наверняка бы обвинили в том, что она «хранит реликвии Советского Союза»[58].

Что касается закона, принятого в России против сексуальных меньшинств, Марк Беннетс в газете «Гардиан» поставил все точки над «и»:

«Чем огульно обвинять, лучше просто взглянуть на факты. В отличие от более чем сорока Стран Содружества и семидесяти стран мира, в России гомосексуализм вовсе не запрещен. За шесть месяцев, прошедших с момента принятия соответствующего закона, менее 12 человек были привлечены к ответственности за „пропаганду гомосексуализма“. Свободы никто лишен не был. Российская полиция не уполномочена задерживать лиц, подозреваемых в том, что они гомосексуалисты или лесбиянки, как ошибочно заявил в своей статье в прошлом году один из ведущих журналистов „Нью-Йорк таймс“. А если это правда, то как объяснить, что в Москве и других российских городах существуют гей-клубы, которые к тому же свободно публикуют рекламу?»[59]

Еще примеры: альтернативный сайт GBTimes показал в одном репортаже, как некоторые телеканалы искажают факты. Например, американская «Эн-би-си» отказалась транслировать запись церемонии открытия, упирая на то, что пятое олимпийское кольцо так и не зажглось, а виновный в этом на следующее утро был якобы найден мертвым[60]. Доскональный анализ освещения СМИ Олимпийских игр был опубликован на страницах газеты «Нейшн» и принадлежит Стивену Ф. Коэну[61]. В своем исследовании он сделал синтез статей, комментариев и передач американских массмедиа, посвященных России, что вызвало резкую негативную реакцию антироссийских организаций Вашингтона.

Бывший советник президента Джорджа Буша – старшего, специалист по отношениям с СССР, а затем с Россией в Университете Нью-Йорка, Коэн много писал для «Вашингтон пост» и «Нейшн». Цитирую его:

«…несмотря на счастливые исключения, в американской устной и письменной прессе и даже в таких уважаемых изданиях, как „Нью-Йорк таймс“ и „Вашингтон пост“, наметилась некая общая тенденция. Сводки новостей, редакционные статьи и комментарии стали отходить от традиционных, ранее принятых правил: они забывают сообщать факты, не помещают события в контекст, не разделяют рассказ о событиях и их анализ, не сравнивают мнения как минимум двух „экспертов“, не сопоставляют разные точки зрения в глубоких аналитических статьях и даже не публикуют противоположные по духу комментарии в рубрике „Мнения“. В результате они стали гораздо менее объективны по отношению к России, чем прежде, и судят о ней почти так же конъюнктурно и идеологически предвзято, как во времена холодной войны судили о Советском Союзе».

Далее Коэн перечисляет многочисленные «антипутинские» статьи, появившиеся в американской прессе.

«В течение нескольких недель потоки злословия в адрес России касались Олимпийских игр в Сочи и нарастающего украинского кризиса. Еще задолго до открытия игр „Таймс“ заявила, что новый спортивный комплекс будет похож на „кошмарный призрак советских времен“, и набрала жирным шрифтом заголовок „Никакого спорта, никакого веселья: напряженность и теракты“. В день открытия игр газета нашла достаточно места, чтобы опубликовать три антипутинские статьи и обширную передовицу, стиль которой тут же имитировала „Пост“. Фактов практически никаких – зато почти каждый репортаж обсуждал потраченные Путиным миллиарды долларов, причем непременно говорилось об их хищении и о коррупции. И это при том, что Бен Арис опубликовал в „Бизнес Нью Юроп“ статью, в которой доказывает, что как минимум 44 миллиарда из 51 были потрачены „на развитие инфраструктуры региона, в чем нуждалась вся страна“. В целом вся медиакампания в преддверии Сочи была позорной: она настолько беспардонно лоббировала идею терактов, что это становилось почти неприлично. Примером тому может служить газета „Пост“, известная среди наиболее враждебных критиков России как своеобразная „Вашингтонская правда“, чрезвычайно близкая к правящим кругам: спортивный комментатор вместе с обозревателем рубрики „Мнения“ превратили сочинские игры в борьбу за власть между „бандитократией“, преследуемой Путиным, и „непокорными“ террористами; враждующие были настолько романтично представлены, что читатель колебался, на чью сторону встать. Затрудняясь в выборе, американские журналисты заранее отдали победу террористам, очернив „путинские игры“ и посеяв ужас среди зрителей и спортсменов»[62].

Комментарии излишни.

Глава III Украина, 2014 год. Вопросы, которые не задают журналисты

Чем и парализован нынешний западный мир: потерею различий между положениями истинными и ложными, между несомненным Добром и несомненным Злом, центробежным разбродом, энтропией мысли – «побольше разных, лишь бы разных!» Но сто мулов, тянущих в разные стороны, не производят никакого движения.

Александр Солженицын. Наши плюралисты. 1982

Мысль изреченная есть ложь.

Федор Тютчев. Silentium

Почему, едва только речь заходит о России и о Путине, западная пресса отказывается от объективности? Откуда этот условный рефлекс? Почему принципы, которыми испокон веков гордились западные журналисты – стремление узнать, понять, докопаться до истины, сравнить точки зрения, а еще готовность к сопереживанию, уважение к другим, – почему эти этические принципы мгновенно забываются?

Разумеется, не все поступают, как ведущий американского телеканала «Фокс ньюс», который во время пятидневной грузинской войны 2008 года пустил в прямой эфир интервью двух женщин, предвкушая, что те начнут ругать Путина, но женщины заявили, что войну развязал Саакашвили… Ведущий быстренько оборвал интервью и запустил рекламу[63].

Или как ведущий французского канала ТФ1, который в июне 2014 года по случаю празднования семидесятилетия высадки союзных войск в Нормандии решил взять интервью у Путина, но остерегся пускать в эфир его ответы, касающиеся событий в Крыму и работы французских СМИ[64].

Похоже, что для наших органов печати и вещания, для наших исследователей и политиков реальность создается не фактами, а мнением тех, кто о них рассказывает. Или именами тех, о ком говорят.

Мое мнение разделяет Анатоль Ливен, бывший корреспондент «Файненшл таймс» и «Таймс», исследователь Фонда Карнеги «За международный мир» и сотрудник Фонда «Новая Америка». Вот что он пишет о волне русофобии во время второй чеченской войны 1999–2000 годов:

«Самое настораживающее в западной русофобии – это готовность многих журналистов, комментаторов и интеллектуалов поступиться профессиональной этикой и уподобиться английским викторианским шовинистам или балканским националистам в тот момент, когда задеты их политические пристрастия и национальные чувства. Чтобы избавиться от этого рефлекса, можно посоветовать им перечитать „Жестокий мир“ Алистера Хорна[65] о войне Франции в Алжире, а также некоторые эпизоды из „Войны в Корее“ Макса Гастингса – скажем, те, где речь идет о взятии в 1950-м Сеула и воздушных налетах американских военных сил. А также „Колониальные империи и армии“ где В. Г. Кьернан рассказывает, что творили американские войска во Вьетнаме, а французские – в Африке.

Когда же дело касается преступлений России в Чечне, западным комментаторам следует почитать заметки о неизбежных жертвах войны в городских условиях: в газетах „Марин корпс газет“ и „Параметерс“. Заметки эти написаны высокими профессионалами, которые остаются верны фактам, даже если эти факты не в их пользу, и они не боятся это признать. <…> Так, когда в 1993-м американские солдаты вынуждены были ввязаться в городскую войну в Могадишо, столице Сомали, то так получилось, что количество убитых и раненых со стороны чернокожего населения (при том, что они не были жертвами расовой дискриминации!) во много раз (в 25–50!) превысило количество жертв со стороны американских военных сил. Иначе говоря, количество жертв в Чечне свидетельствует не об исключительной жестокости российских войск, а об особенностях войны в городских условиях»[66].