Михаил Кубланов - Иисус Христос — бог, человек, миф?

• Название: Иисус Христос — бог, человек, миф?
• Автор: Михаил Кубланов
• Издательство: Наука
• Жанр: Религиоведение
• Год: 1964

Как возникло христианство? Каков облик того общества, в котором оно создавалось? Что мы знаем о центральном персонаже евангельских рассказов — Иисусе Христе? Эти вопросы получили яркое освещение на страницах данной книги.

Читатель с интересом прочитает главы, раскрывающие идеи века — ведущие социальные и нравственные идеи, которые христианство, преломив сквозь призму религиозной фантазии, обернуло божественным откровением. Его внимание привлечет рассказ и о религиозных исканиях эпохи, и о проявлениях скептицизма и вольнодумства по отношению к религии. Его не оставит равнодушным и проблема «Христа» до Христа — проблема земных корней христианства, происхождения его образов, сказаний, обрядности.

В книге приводятся некоторые данные и о новейших открытиях и исследованиях, например об открытиях в районе Мертвого моря, находках ранних папирусных списков некоторых новозаветных произведений, открытии в районе Верхнего Египта запрещенных церковью евангелий, посланий, деяний.

Незнакомые читателю слова и понятия объясняются автором в приложенном к книге «Аннотированном словаре имен, названий и терминов». Приведенные в книге иллюстрации в ряде случаев публикуются впервые в советской литературе.

---

Возвращаясь к источникам, по которым идет спор, Робертсон замечает, что имена Хрестос и Христос легко смешивались. И что, как это отмечает Тертуллиан, даже в его время слово «христианин» часто произносили как «хрестианин»[161]. Светоний вполне мог поступить таким же образом, тем более, что распространенное в то время имя Хрестос был гораздо более привычно, чем Христос — помазанник.

Ставя вопрос о том, кого римский плебс в 64 г. называл христианами, Робертсон отвечает: «Очевидно, что последователей еврейского мессии, или Христа, — точно так же, как преверженцев Цезаря, называли цезарианцами, приверженцев Помпея — помпеянцами, Ирода— иродианцами»[162]. Отклоняя и другие частные возражения, Робертсон рассматривает более общий вопрос: не является ли этот абзац «Анналов» Тацита христианской интерполяцией или изложением свидетельств самих христиан? Согласно Робертсону, достаточно вчитаться в эти строки, где христианство названо «пагубным суеверием», где слова «гнусность», «ненависть к роду человеческому» вместе с признанием необходимости «крайних наказаний» сопровождают рассказ о гонениях, чтобы понять, что они не могли быть ни христианской вставкой в текст Тацита, ни изложением христианской версии. К тому же, отмечает Робертсон, Тацит, который жил и действовал в непосредственном территориальном и хронологическом «соседстве» с описываемыми событиями, конечно, знал о них не из чужих свидетельств.

Относительно послания Плиния Младшего Траяну Робертсон соглашается с мнением С. И. Ковалева в том отношении, что этот отрывок ничего не дает для рассматриваемого вопроса. Но зато он решительно отклоняет тезис своего оппонента относительно того, что Иосиф Флавий, который ближе всего стоял по своему происхождению и деятельности к Палестине эпохи возникновения христианства, ничего не знал о нем. «Несомненно одно, — пишет он, — если Иосиф все же дал враждебное описание первоначального христианства, то христиане после прихода к власти должны были уничтожить эти строки, как они уничтожили все антихристианские произведения Цельса… Порфирия, Гиерокла, Юлиана, а возможно, еще многих других, о ком мы не знаем»[163]. Он также полемизирует с тезисом о внепалестинском происхождении христианства, утверждая, что весь круг имеющихся материалов указывает как раз на Палестину.

Наконец, Робертсон еще раз ссылается на доводы, приводимые им в книге. Хотя Талмуд не является историческим произведением и состав его пестр и хронологически разнороден, там можно встретить отдельные упоминания имени Иисуса Назарянина. Робертсон считает особенно ценным упоминание имени Иисуса Назарянина в эпизоде, связанном с известным законоучителем равви Акибой, деятельность которого относится к концу I — началу II в. н. э. Он считает, что упоминавшийся там эпизод может восходить ко времени самого Иисуса[164].

Далее Робертсон ссылается и на то, «что ни один из античных авторов, высказывания которых нам известны, не сомневается в историческом существовании Иисуса»[165]: Плиний говорит, что христиане Вифинии «воспевали… Христа, как бога», Лукиан называет Христа «распятым мудрецом», Цельс считает Иисуса «вождем мятежа», Гиерокл описывает Иисуса как разбойника, возглавлявшего шайку в 90 человек (реминисценции III в. о каких-то смутах, связанных с его именем). «Все дошедшие до нас свидетельства евреев и язычников, — заключает А. Робертсон, — равно как и доказательства, вытекающие из самого текста синоптических евангелий, говорят против теории мифа в ее чистом виде (разрядка моя. — М. К.), хотя это не может умалить важности вклада, который эта теория должна будет внести во всякое правильное решение»[166].

Наконец, А. Робертсон останавливается на вопросах датировки раннехристианской литературы. Следует заметить, что упомянутая выше схема относительной хронологии новозаветных произведений сыграла важную роль в их научной критике. Исторически ее достоинство — в самом подходе и этим вопросам и, в частности, в том, что, будучи основана на внутреннем анализе новозаветных произведений и других научных методах, она способствовала развенчанию церковной хронологии. Многие выводы, основанные на таких приемах исследования, сделались общепризнанными. Так, считают, что евангелие от Марка старше евангелия от Матфея, хотя в церковном каноне первым стоит Матфей. То же можно сказать и относительно составных частей одного и того же новозаветного произведения. Критический анализ выявил разновременность и разнородность многих из этих частей, хронологическую непоследовательность их размещения и т. п.

Вместе с тем необходимо иметь в виду, что в рамках этого общего подхода к критике новозаветных текстов пока еще возможны различные решения некоторых конкретных и частных вопросов. И хронологическая цепочка: Апокалипсис — четыре ранних Послания Павла — евангелия — Деяния, которой придерживается ряд известных исследователей, является лишь одной из научных гипотез. Согласно же схеме Робертсона, хронологический ряд составляют: во-первых, подлинные части Посланий Павла, которые он связывает с «мы» — отрывками в Деяниях апостолов. Затем некоторые древнейшие части Апокалипсиса. За ним «первоевангелие», под которым Робертсон подразумевает какое-то утраченное произведение, послужившее основой синоптических евангелий. Что касается канонических евангелий в их современном виде, то Робертсон датирует их временем от 70-х годов I в. н. э. до середины II в. н. э., «когда были добавлены последние штрихи и каноническое четвероевангелие приняло окончательный вид»[167]. При таком хронологическом размещении новозаветных произведений теория «чистого мифа», т. е. эволюции образа евангельского Христа от апокалиптического Агнца к человеку, оказывается невозможной.

Едва ли уместно рассматривать здесь многочисленные обоснования каждой из этих гипотез. Обе имеют свои достоинства, удовлетворительно объясняя те или иные явления, связанные с критикой новозаветных текстов. Но вместе с тем остается ряд других проблем, которые не поддаются пока объяснению на основе только одной или другой схемы, и ни одна из них не исчерпывает на данном этапе исследования всего круга вопросов хронологии раннехристианских произведений.

Полемика С. И. Ковалева с А. Робертсоном представляет интерес во многих отношениях. Во-первых, она обрисовывает современное состояние вопроса об историчности Христа. При этом более ясно очерчиваются и пределы спорного.

Речь идет не о том, жил ли Христос догматического богословия, Христос, родившийся в непорочном зачатии, ходивший по воде как по суше, воскрешавший других и воскресший сам, вознесшийся на небо и обещавший спасение. Научная критика уже давно выявила круг мифологических сказаний, к которым восходят эти евангельские мифы. Их дохристианская «языческая» подоснова сейчас уже не предмет спора. В этом большая заслуга целой когорты ученых и исторической и мифологической школы. На одном краю этого длинного ряда стоят имена английского философа-материалиста Джона Толанда, немецкого профессора восточных языков Реймаруса, французского аббата Жана Мелье, которые еще в конце XVII — начале XVIII в. на основе рационалистической критики Священного писания пришли к важным результатам. На другом конце ряда — датский литературный критик Брандес, поляк Немоевский, французы Дюжарден и Кушу, англичанин Райлендс, американец Вильям Бенджамен Смит. Это уже наши современники, представители мифологической школы первой половины XX в. Между этими двумя вехами — два с половиной столетия плодотворных исследований и множество крупнейших общепризнанных имен: немецкий философ Бруно Бауэр и всемирно известный английский этнолог Дж. Фрэзер, систематизировавший необозримый материал по сравнительной истории религии, английский ученый Дж. Робертсон, автор «Мифа о Христе», А. Древс и многие другие.

Не является опорным и вопрос о недостоверности значительной части евангельских «исторических» повествований. Блестящая плеяда исследователей выявила в новозаветной литературе бесчисленные противоречия, исторические нелепости и хронологические ошибки. Было установлено, например, что канонизированная последовательность размещения новозаветных произведений, которая принята догматическим богословием, не отвечает хронологической их последовательности: евангелие от Марка старше евангелия от Матфея. Была выявлена многослойность евангелий. Даже в древнейшем евангелии от Марка найдено несколько напластований. Вариант, вошедший в канон, представляет собой компиляцию, составленную из нескольких источников. В свою очередь евангелие от Марка было использовано авторами евангелий от Матфея и Луки: к «рассказам Марка» они компиляторски присоединили другие — рассказ о рождении Иисуса, некоторые логии — так называемые речения Иисуса и т. п. Бесспорны различия и противоречия между тремя синоптическими евангелиями и евангелием от Иоанна. Например, у Марка Иисус в качестве носителя откровения действует меньше года, а у Иоанна его деятельность длится несколько лет. В евангелии от Иоанна также обнаруживают два слоя повествования, однако отличающихся от напластований у синоптиков. Разумеется, такой характер новозаветной литературы, в частности евангелий, вобравших в себя разновременные и разноречивые материалы, не мог не отразиться на содержании этих произведений. Они полны идейных, исторических, хронологических противоречий и несообразностей. Они носят на себе следы различных тенденций, и это тоже не является в настоящее время предметом спора. Это прочно установлено исследованиями Д. Штрауса, автора нашумевшей в свое время книги «Жизнь Иисуса», протестантского богослова А. Гарнака, бывшего аббата А. Луази, М. Гогеля и многих других.