Эрскин Колдуэлл - Дженни. Ближе к дому

• Название: Дженни. Ближе к дому
• Автор: Эрскин Колдуэлл
• Издательство: Издательство иностранной литературы
• Жанр: Проза
• Год: 1963

В книге американского писателя глубокий драматизм событий сочетается с глубинным раскрытием сил, заложенных внутри американского общества, небольших ростков протеста и гнева против расизма.

---

— И я рад, что сумел успокоить вас, — сказал судья Рэйни, глядя на часы. — Если вы меня угостите хорошей порцией обыкновенного пшеничного виски, я подкреплюсь, прежде чем выйти на холод. В такую погоду надо же мне чем-нибудь согреться.

Дженни выбежала из гостиной и очень скоро вернулась с бутылкой виски, двумя стаканами и кувшином воды. Судья Рэйни щедрой рукой налил виски в оба стакана, но когда Дженни хотела подлить воды из кувшина, он сурово нахмурился и резким движением отодвинул стакан.

— Нет, Дженни, нет, — сказал он твердо, все еще хмурясь. — Первый стакан мы выпьем за крепкую дружбу, а ее может укрепить только чистое виски.

Он подождал, пока она поставит кувшин на стол, потом сел на красный плюшевый диван и жестом пригласил ее сесть рядом. Они чокнулись и не спеша потягивали виски, слушая, как дом слабо потрескивает от ночного холода. Немного погодя, когда стаканы почти опустели, Дженни взяла бутылку и долила их. Потом, придвинувшись ближе к судье Рэйни, Дженни откинулась на спинку дивана.

— Дженни, — сказал судья спустя минуту-другую, положив руку ей на плечо, — Дженни, для того чтобы наша дружба отныне стала еще крепче, чтобы к ней ничего не примешивалось, самое лучшее будет вылить воду из кувшина на ваш любимый цветок.

— А откуда вы знаете, Майло, что у меня есть любимый цветок? — спросила она, тихонько смеясь и слегка вздрагивая.

Ничего не ответив, он с улыбкой смотрел на нее, а она смеялась все громче и громче.

— Майло, откуда вы знаете про мой любимый цветок? — не унималась она.

— Потому что я вылил на него кувшин воды прошлый раз, как был здесь, а я ничего приятного в жизни не забываю.

— Знаю я вашу манеру разговаривать, Майло, — сказала Дженни, живо махнув рукой. Она снова захихикала. — Но мне все равно это нравится, не могу не слушать, как вы говорите про меня такие приятные слова — это моя самая большая слабость.

Еще несколько минут они молча потягивали виски. Им опять стало слышно слабое потрескивание дерева от ночного холода, а газовая печка жарко горела перед ними.

— Знаете что, Дженни, — сказал через некоторое время судья Рэйни, оборачиваясь и глядя на нее. — Я думаю, величайшая трагедия нашей жизни в том, что мы с вами не познакомились — поближе, конечно, — лет двадцать пять — тридцать назад. Я говорю про то время, когда вы были молоды и я тоже. Нисколько в этом не сомневаюсь — мы с вами вместе достигли бы вершины счастья и покоились бы на ложе блаженства и довольства.

Слезы выступили на глазах Дженни и скатились по ее круглым щекам. Она не стала утирать их.

— Я люблю слушать, когда вы так говорите, Майло. Всю бы ночь напролет слушала. Это моя самая большая слабость.

Судья Рэйни стряхнул пепел с сигары и снова зажег ее. Дым густым слоем плавал над их головами.

— Если б можно было начать жизнь снова, я бы ее перетряхнул до основания, — сказал он, словно беседуя сам с собой. — Уж, верно, я не доживал бы свою жизнь так, как теперь — в большом пустом доме, где Сэм Моксли готовит мне еду, стелет постель и гладит мои брюки. Черт побери его черную шкуру! Следовало бы изгнать его из Штатов за то, что он устроил мне такую жизнь, какой я живу все эти годы. Это все он виноват! Ничто в жизни не может заменить теплоту тела женщины, ласковость и нежность ее прикосновения, душевность ее утешений в долгие темные часы ночи. Я одинокий человек, забытый богом одинокий человек!

— Майло, — сказала Дженни ласково, — Майло, вы можете на ночь остаться здесь. Со мной вы не будете одиноки. — Она потянулась к судье и крепко пожала ему руку. — Ведь вы останетесь, Майло?

Он быстро повернул голову и взглянул на Дженни. Поднявшись с дивана, он подошел к окну, потом повернул обратно.

— Майло…

— Нет, — твердым голосом ответил он, не глядя на Дженни. — Нет, — повторил он еще раз.

— Я вам приготовлю вкусный ужин, Майло. Можете скушать жареного цыпленка с ямсом или кусочек ветчины под винным соусом, а не то бифштекс по-деревенски. И я уж позабочусь, чтоб вы как следует выспались, это я вам обещаю.

Несколько минут прошли в молчании, а судья все еще боялся взглянуть на Дженни.

— Майло, разве вам этого не хочется? — услышал он ее голос.

— Нет. Сэм будет стряпать для меня ужин, а он всегда его готовит к определенному времени.

— Нам стоит только позвонить Сэму Моксли и сказать, что вы нынче домой не вернетесь. Ведь это не так трудно, Майло.

— Сэм теперь на кухне и не услышит звонка. Он с каждым днем все больше глохнет.

— А как было бы хорошо, если бы вы у меня остались, — ласково уговаривала его Дженни. — Ведь вы знаете, Майло, как мне нравится вам услуживать. Это самая большая моя слабость.

Она встала и налила себе и гостю еще по стаканчику виски. Передавая судье Рэйни его стакан, она подошла к нему вплотную и заглянула ему в глаза.

— Это ничего, я буду звонить и звонить, до тех пор, пока Сэм Моксли не подойдет к телефону. Мне это совсем не трудно. А кроме того, скажу прямо, мне нынче хочется показать вам, какая у меня душа широкая.

Мимо дома стрелой промчался автомобиль, и его фары на мгновение осветили окно.

Судья Рэйни снова сел на диван и, потягивая виски, уставился на дрожащее пламя газовой печки. Дженни, уже успокоившись, тихо и степенно уселась рядом с ним. Откинувшись на спинку дивана, она сложила руки на животе и устроилась поудобнее. Она доверчиво улыбнулась своим мыслям.

— Майло, — сказала она немного погодя, — Майло, вы не знаете, как я рада, что мне не придется выгонять Бетти Вудраф из дому. Мне нужны те деньги, что она платит за комнату, это прежде всего, но есть и еще кое-что поважнее. Если бы я проделала такую штуку, велела бы ей от меня съехать, я бы не знала, куда глаза девать от стыда, я бы чувствовала себя предательницей перед всем женским полом. В прошлом я жила такой жизнью, что не могу по совести осуждать Бетти за ее поступки и за ее поведение. Если хотите знать, так я ею восхищаюсь, сказать по правде.

— В личной жизни, Дженни, мы живем одной правдой. Для чужих глаз все остальное только притворство и обман.

— Вот этого уж никто про нее не скажет. Бетти никогда никого не обманула, а вот про Мэйриту Игер, что подцепила этого футбольного тренера, никто этого сказать не может. В конце концов для Бетти оно, может, и к лучшему, что ее бросили, потому что теперь она проявила свой настоящий характер. Она теперь доказала самой себе, что может нравиться мужчинам, а в этом каждой женщине хочется убедиться, все равно сознательно или бессознательно. Это такая вещь, о которой многие женщины узнают слишком поздно, когда это им уже ни к чему. А вы знаете, Майло, почему я так восхищаюсь Бетти?

Судья задумчиво посмотрел на Дженни, но ничего не ответил.

— Вы знаете почему, Майло, и другие мужчины в городе тоже успели это узнать. Вот именно поэтому столько их звонят ей день за днем — дома они не видят того внимания, какое им нужно. Я на этот счет кое-что знаю, она мне доверяет и назвала мне некоторых из этих мужчин, вы бы их ни на минуту не осудили, кабы посмотрели, какие у них жены. Таких девушек, как Бетти Вудраф, надо бы называть особым словом, как-нибудь достойно и уважительно, в отличку от обыкновенного сорта. Такие, как Бетти, совсем не то, что эти распустехи домашние хозяйки или обыкновенные шлюхи. Этих на свете сколько угодно, а таких, как Бетти, днем с огнем поискать. Уж вы мне поверьте, если б я была мужчиной…

Парадная дверь отворилась, и кто-то вошел в прихожую. Не слышно было, чтобы машина Бетти проехала по улице и остановилась перед домом, и в дверь никто не стучался.

Немного погодя в прихожей кто-то сильно зашаркал ногами, и в дверях гостиной появился Визи Гудвилли. Робко и неуверенно потирая озябшие руки, он смотрел на Дженни, радостно ухмыляясь и дрожа от озноба всем телом. Он стоял, весь съежившись от холода, моргая темными глазками на ярком свету, И казался еще меньше и миниатюрнее, чем всегда. Обычно, возвратившись домой после игры в покер в городском пожарном депо, а не то из какой-нибудь пивной или бильярдной в центре города, он подбегал к Дженни, обнимал ее пышный зад и глядел на нее снизу вверх, как ребенок. Но когда у Дженни в гостиной сидели гости, он всегда смущался, не зная, как себя держать, пока Дженни ему не скажет, что от него требуется.

— Ничего, Визи, — сказала Дженни, улыбаясь ему и кивком приглашая войти в комнату. — Я просто сижу тут и занимаю разговором судью Рэйни. Входи и грейся. Должно быть, ты весь замерз, как сосулька, на таком холоде.

Благодарно ухмыляясь, Визи вошел в гостиную.

— Для таких маленьких, как я, ночь будет уж очень холодная, — сказал он, потирая руки перед теплой печкой. — Не хотелось бы мне остаться нынче на морозе и совсем замерзнуть. Я и так весь съежился, ничего от меня не осталось, похвастаться даже нечем.