Геннадий Прашкевич - Малый бедекер по НФ, или Книга о многих превосходных вещах

• Название: Малый бедекер по НФ, или Книга о многих превосходных вещах
• Автор: Геннадий Прашкевич
• Жанр: Публицистика

Геннадий Прашкевич. Человек большого и многогранного таланта, известный и как поэт, и как переводчик, и как автор детективной, приключенческой и научно-популярной прозы, но прежде всего – один из ведущих мастеров отечественной фантастики.

В этот сборник вошли новые произведения Геннадия Прашкевича, относящиеся к совершенно разным направлениям фантастики. Ироничная, остросюжетная «Земля навылет», жесткая, сильная «Дыша духами и туманами», тонко-пародийный «Золотой миллиард» и ироничный, забавный «Малый бедекер по НФ»!

---

«…Литературная весна не состоялась, – (письмо от 26. VII. 1988). – В фантастике это выразилось в теории ближнего прицела. Идейная подоплека ее: есть мудрый вождь, который видит дальше всех. Он указал дорогу к Коммунизму. Есть Госплан, серьезное учреждение, все распланировано на пятилетку. При чем же тут кустари-писатели? А они должны воспевать эти стройки, должны воспевать планы советских ученых. Ну, а критики доказывали, что наша задача – улучшать жизнь на Земле, а американцы отвлекают нас от практических задач, маня каким-то космосом. Помню, на одном обсуждении в ЦДЛ взял слово читатель – майор – и сказал: «Я не понимаю. У нас в войсках есть артиллерия ближнего боя, есть и дальнобойная. И в литературе должно быть так.» Критики снисходительно улыбались.»

«…Что я отстаивал, став писателем? – писал Георгий Иосифович. – Тогда я, конечно, не задавал этот вопрос, формулирую сейчас, задним числом. Пожалуй, главная мысль была: ЧЕЛОВЕК МОЖЕТ ВСЕ. Не я, так другой, не сегодня, так завтра, если не так, то иначе, другими путями, новыми, неожиданными, сегодня еще фантастическими, но СМОЖЕТ! Преодолеет любые барьеры, решит любые задачи, сотрет любые «нельзя». В одной статье обо мне написали: «Из числа старых авторов только Георгий Гуревич обрел второе дыхание». Да не второе дыхание, просто дыхание обрел, полной грудью вздохнул. Человечество вышло в космос, человек может ВСЕ, понимаете?

«Все, что из атомов» – так назывался в черновике мой следующий роман. Тянуло на всеобъемливость упорно. А идея была простая и размашистая. Все на свете состоит из атомов, значит, все и можно составлять из тех же атомов, только нужно расположить их в надлежащем порядке. Только и всего. Научно-фантастическую смелость для тех времен я проявил, а вот сюжетную не сумел. Начал писать по обычной схеме: мы изобрели, враги у нас украли, применяют во зло, изготавливают из атомов не то, что следует. Солдат, к примеру. Я принес первую часть в редакцию, мое сочинение забраковали, и главный редактор Детгиза В.Г. Компанеец сказал с упреком: «Зачем же такое банальное? Напишите лучше роман об обществе будущего.»

«Кто? Я?» – спросил я с некоторой оторопью. Тема представлялась мне чересчур уж масштабной, даже ответственной. – «А кто еще?» – возразил он, не задумываясь. Да и задумываться ему было не о чем. Он же мне не рукопись заказывал, только совет давал. Пиши, если хочешь, если смеешь, если сумеешь. Но я воспринял совет всерьез. Уж если даже главный верит в меня, надо решаться.

Примерно три десятка лет у нас утопий не было вообще. Но вот в 1957 году вышла «Туманность Андромеды». Продолжать? Подражать? Нет, что-то свое нужно было найти в будущем. И я рад был, когда нашел: рост! Дело в том, что Ефремов рисовал мир совершенный, идеально благоустроенный с его точки зрения, у него нет причин для роста. В «Туманности Андромеды» даже четко сказано об ограничениях: ограничено население, нет излишних потребностей, излишеств в пище и т. д. В науке все нужное решено, в хозяйстве все необходимое отмерено, героизм проявляется лишь при охране от выпадов природы, нет обязательности в движении вперед. А я написал о растущем мире с растущими сроками жизни.

Дальше последовала обычная процедура. Детгиз роман забраковал, счел непригодной для детей, неуважительной по отношению к старикам проблему ликвидации старости. Только потом был опубликован один кусок, другой, между прочим и «Функция Шорина» – эпизод из того романа. И в конце концов роман вышел целиком в другом издательстве и под другим названием: «Мы – из Солнечной системы». В эпилоге герои собираются лететь в гости к звездожителям, думают, что им придется рассказывать там о своей жизни на Земле – третьей планете Солнечной системы. Как водится в фантастике, тема для следующей книги прячется в эпилоге. Герои летят в чужой мир. Что они там расскажут уже описано. Но что они спросят там? А поскольку написан-то роман был, как вы помните, о росте, естественно спросить… продолжают ли расти звездожители или решили остановиться, даже вынуждены были остановиться? Сначала я хотел следующий роман писать, как продолжение предыдущего, но так не получилось. Герои вылетали из XXIII века в некое звездное послебудущеее. В результате писателю и читателю пришлось бы все время путаться с будущим и послебудущим, постоянно помнить, которое чудо для нас чудо, а для героев не чудо, а которое должно потрясать и нас, и героев, уроженцев XXIII века. В результате отказался я от прямого продолжения, предпочел начинать от печки, отправлять на этот раз к звездам другого героя – из XX века. И написался самостоятельный роман – «Приглашение в зенит», он же «В зените». Это роман тоже о росте. А точнее о споре: расти или не расти?»

«…На встречах с читателями меня нередко спрашивают: какую я пишу фантастику – космическую, земную, биологическую, техническую, психологическую? Но это вопрос неправильно поставленный, некорректный, как говорится в науке. Фантастика, как и всякая литература, работает на потребителя, не на производителя. У производителя уменье, ограниченное специальным образованием, у потребителя – нужды или мечты. Никак нужды и мечты не укладываются в рамки одной профессии. Потребителю все равно, которая наука обеспечит его жизненные задачи. Лишь бы обеспечила. Ему НУЖНО, и баста. В результате ваши читательские требования и мои писательские темы вторгаются в любые науки: космические, земные, технику, физику, биологию. Голова моя требует порядка, я не могу читать о путешествиях без карты, мне обязательно нужно знать, где именно, в какой точке происходят события. Знаю: не каждому читателю нужны параметры. Достаточно факта. Вот дерево за окном. Это липа. И какая же она пышная, какая раскидистая, сколько оттенков в ее щедрой зелени, сколько веток и листьев! И как же быстро они распустились: неделю назад одни голые почки торчали. Значит, в мае писался этот абзац, в первых числах, заметили? И ведь в самом деле любопытно: за неделю – огромнейшая крона, этакий напор жизни! А вот в ствол никакого напора, с прошлого года вырос на два-три сантиметра. Почему такая разница? И почему такая разница между деревом и животным? Вообще-то понятно: растение спешит использовать каждый теплый день, а человек может расти и зимой. Стало быть в принципе организм способен к стремительному росту. Человек бы вырастал за неделю, этакое облегчение родителям. Невозможно? Почему? По какой причине?

Вот причины интересуют меня прежде всего.

Главное: причины превращения. Стабильного я не люблю, ищу изменений. Так увлекательно следить за превращениями. Был, например, журчащий ручеек, стал Волгой. Был несмышленыш, лежал в колыбели, лепетал невразумительное, сделался взрослым человеком. Был милым младенцем, стал подлец подлецом. А другой – гением. Почему? От генов гений? А подлец – тоже от генов?»

Аркадий Натанович Стругацкий всегда дивился дотошности научных выкладок Георгия Иосифовича. «Гиша, – сказал он как-то, – ну, зачем вы тратите такие усилия на все эти научные рассуждения? Все равно они спорны и вызывают излишние возражения. Пусть герои сразу садятся на нужный аппарат и начинают действовать.» Но потому Георгий Иосифович и оставался собой, что не позволял героям просто сесть на аппарат и сразу действовать. В доме в Чистом переулке у него всегда царила некая особая атмосфера. Немаловажно было и то, что в холодильнике в коридоре всегда стояла начатая бутылка водки.

Для Прашкевича, для частого гостя.

Для нерадивого, но любящего ученика.

АБРАМ РУВИМОВИЧ

1

14 февраля 1993 года я навестил фантаста А.Р. Палея в Москве на зеленой Полтавской улице (за стадионом «Динамо»).

Через несколько дней Абраму Рувимовичу стукало сто лет.

Он плохо слышал, маленький аккуратный костяной старичок в большом кресле, правда, без жестяной слуховой трубы Циолковского, как можно было ожидать. Его распирало любопытство. Он спрашивал: а как это радиоволны проходят сквозь стены? Или вспоминал стихотворение. Или ругал молодых. Приходят, говорил, представляются издателями, берут под честное слово старую редкую книгу и исчезают. По неведомой ассоциации даже вспоминал сотрудницу журнала «Революция и культура». В тридцатые годы эта милая женщина принимала у него стихи, никогда их не печатала и чертовски жаловалась на жизнь. Будучи человеком весьма небогатым, Палей сотрудницу жалел. Да и как не жалеть? Сырая комнатенка… Одиночество… Безденежье… Даже личную пишущую машинку невозможно продать, профсоюз запрещает… Фамилия сотрудницы – Алилуева – ни о чем не говорила Абраму Рувимовичу, пока ее портрет не появился в газетах…

Аделина Адалис? – переспрашивал. А как же, знал, знал! Любимым словом указанной советской поэтессы было – вредитель… Астроном Леверье? Еще бы! Это по просьбе Леверье безымянный прежде цветок назвали гортензией, – так звали его любимую, она потом наставила ему рога… Книги? Без книг нельзя. Фантасты, говорящие о конце книги, не правы – книга переживет века, войдет в далекое будущее. Вы покупаете книги или предпочитаете работать в библиотеках? А письма храните? Делаете специальные выписки? Я, например, похвастался Абрам Рувимович, в молодости составлял картотеку для самого Венгерова!