Влад Вегашин - Пробужденное пророчество

• Название: Пробужденное пророчество
• Автор: Влад Вегашин
• Жанр: Боевое фэнтези
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-9942-02319-4

«…Когда посмотрит в сторону этого мира Серый Вестник, когда сталь принесет Рок и острие изменит Судьбу, когда останутся считанные годы до дня, в который сойдутся в битве заклятые братья, когда откроет глаза новорожденная раса, которой нет, когда слепая синева распахнет Врата во Тьму, придет Возлюбивший. Отречется он от пути избранного и предначертанного, и примет путь предопределенный, и будет этот путь путем великой любви, и погибнет он во имя ее, и кровью добровольной благословит мир».

Прозвучало древнее пророчество. И сплелись воедино нити тысячи судеб. Чужак из иной Вселенной, ищущий свое место под солнцем. Полукровка, освободивший бич этого мира. Проклятый истинным властителем Империи эльф. И слепая девушка, своей любовью способная как спасти этот мир, так и погубить его.

Слова сказаны, решения приняты – Пути не предначертаны, но уже избраны. И те, от кого зависит судьба мира, уже сделали шаг вперед.

---

– Повелитель, мы нашли грязную кровь! – воскликнул один из черных.

Левиафан внимательно посмотрел на них, потом на пленницу. Оскалился.

– То, что нужно.

Повинуясь знаку демона, черные мгновенно сорвали с девушки всю одежду и бандану. Теперь Талеанис ее разглядел. Каштановые волосы с красноватым в пламени костров отливом, глаза цвета спелой вишни, узоры из чешуи на бедрах, груди и спине. Небольшие рожки, длинный тонкий хвост, оканчивающийся чем-то вроде стрелочки. Дикая красота девушки повергла Мантикору в ступор. Он никогда не видел подобных существ.

– Тифлинга, потомок связи демона и человеческой женщины, – шепнул стоящий рядом бес-переводчик. – Грязная кровь.

Полуэльф стиснул зубы – у него имелось свое мнение насчет «грязной крови», но в данной ситуации озвучивать это мнение было по меньшей мере глупо.

Черные подтащили тифлингу к Левиафану. Демон схватил девушку когтистой лапой за горло и швырнул на алтарь. Он не стал приковывать ее. Просто навалился сверху, рывком раздвинул стройные длинные ножки и…

Никогда, ни до, ни после, Талеанис не слышал такого женского вопля.

Впоследствии он так и не смог вспомнить, что именно делал Левиафан с тифлингой, но навсегда в память врезались боль и ужас несчастной, и его собственное омерзение.

Полуэльфу стало дурно. Бес сунул ему очередную чашу, но на сей раз Талеанис отказался от дурманящего пойла.

Левиафан зарычал в предвкушении…

В кульминационный момент демон закричал, взмахнул кулаком, не замечая, что этим движением обрывает тифлинге хвост, когти рванули правую грудь, левой лапой разорвал ей живот и погрузил в него когти. Она уже не кричала, когда когти Левиафана добрались до ее сердца и рывком извлекли из груди.

Демон поднес горячее, трепещущее сердце к губам.

Мантикора держался из последних сил, понимая, что если его сейчас вырвет, то жуткой гибели не избежать.

Все закончилось. Талеанис прислонился к дереву, его колени дрожали.

Бесы помогали Левиафану вновь облачиться. Растерзанная тифлинга лежала на алтаре.

Внезапно воздух задрожал. Поляна начала изменяться. Исчезли алтари, камни, купель и трон, ожили и распрямились деревья, пожухлая красная трава зазеленела и поднялась, красная потрескавшаяся земля увлажнилась и почернела. Растворилась зеленоватая дымка, с воплями обратились в кучки праха, тут же разнесенного налетевшим ветерком, бесы. Кроме полуэльфа на поляне остался лишь демон.

Ночное небо засеребрилось. На поляне словно бы из света звезд соткалась фигура. Талеанис уже знал ее.

Довольно высока, очень хорошо сложена, хотя для эльфы несколько крупновата. Длинные черные волосы спадают до бедер, одежда простая и удобная, кожаную куртку покрывают нашитые металлические кольца. На перевязи висит длинный меч в потертых ножнах, голову охватывает венец из звезд. На красивом лице – тонкий шрам, начинающийся над левой бровью, изгибающийся через висок по скуле и оканчивающийся на подбородке. Меняющие цвет темные глаза абсолютно спокойны, в них читается уверенность в себе, некая толика усталости и тоски и лютая ненависть. Ненависть к стоящему перед богиней существу.

– Вот мы и встретились, Левиафан.

Глава VIII Осознание Танаа

Близился рассвет. Арна шла по дороге, полной грудью вдыхая предутренний воздух и наслаждаясь легким, едва заметным ветерком, еще несущим в себе освежающую прохладу ночи. В сезон жары она предпочитала идти ночью, а днем спать где-нибудь в тени деревьев или на берегу реки.

Медленно начинал наливаться бледно-розовым горизонт. Не в состоянии видеть, девушка тем не менее остро чувствовала подобную невыразимую красоту. Она остановилась на несколько секунд, впитывая ощущение пробуждения нового дня.

Начинался сороковой день пути Арны. Она приближалась к границам Париаса и Империи.

Девушка уже задумалась, где искать пристанище на день, как вдруг почувствовала впереди присутствие людей. Через полчаса она вышла к таверне.

Небольшое двухэтажное здание, пристройка, конюшня… обычная придорожная таверна, вокруг которой раскинулась деревенька домов на двадцать. Арна во многих таких побывала в своих странствиях. Привычно опустив на глаза повязку и достав из-за спины посох, она поднялась по ступеням крыльца и вошла.

В небольшом зале пахло кегетовой[12] кашей и мясом. Несколько человек – Танаа легко считала их ауры – спешно завтракали, торопясь в дорогу. Хмурый пожилой трактирщик-париасец за стойкой наливал эль в толстую деревянную кружку. Девушка-служанка протирала столы.

Приблизившись к стойке, Арна попросила миску каши и стакан молока, да еще комнату на день. Париасец, окинув ее раздраженным взглядом, ответил:

– Два агина.

Цена была, мягко говоря, неоправданно завышенной. Да и не было у Арны таких денег.

– Я – бродячий менестрель, – светло улыбнулась она трактирщику. – Если желаете, я сыграю в вашей таверне вечером…

Такая ситуация повторялась не раз и не два. И она знала, чем все закончится.

Глаза париасца заблестели. Менестрель – значит, посетители, как бы не устали они с дороги, задержатся в зале послушать. Они будут сидеть и слушать, то есть будут заказывать выпивку. Однако он был бы плохим трактирщиком, если бы просто согласился.

– Я не плачу всяким бродягам за то, что они потренькают на лютне в моей таверне, – грубо сказал он.

– Я и не прошу платы, – вновь улыбнулась Танаа, – и готова играть здесь вечером за миску каши, стакан молока и место в общей комнате…

Спустя пять минут перед ней уже стояла порция кегета и стакан. Поев, Арна пошла спать.

Вечером небольшой зал таверны был полон. Хозяин постарался, чтобы все его постояльцы узнали, что перед закатом будет играть менестрель, и потому, когда Арна спустилась, свободным оставался лишь стол по центру, специально оставленный для нее. Улыбнувшись и поздоровавшись, девушка выпила стакан подогретого молока, который не пожалел для нее трактирщик, и расчехлила лютню. Тонкие, но сильные пальцы коснулись струн, и чистый голос взлетел к небу, темнеющему за окном.

Мы умели летать к звездам,
Мы держали в руках пламя…
Но остыли в глазах слезы
И развеялась сном память.
В пропасть мчатся века-кони.
Что же будет теперь с нами?
Тот, кто смотрит назад, – помнит,
Тот, кто смотрит вперед, – знает.

Распинать на кресте Веру
И Свободу швырять в пламя —
Не положено нам ведать,
Что слепыми творим руками.
Чья вина, что клинки боли
Распороли Любви знамя?
Тот, кто смотрит назад, – помнит,
Тот, кто смотрит вперед, – знает.

Затихли разговоры и перешептывания, смолкли даже говорливые внучки трактирщика – местные служаночки… Молча слушали невозможную, тянущую к небу и очищающую душу мелодию, и с удивлением вслушивались в слова – неужели все и в самом деле так? Никто из них никогда не задумывался, что есть что-то поважнее поля и домашнего быта, интереснее, чем обсуждение чужой семейной ссоры и гадания на урожай, серьезнее, чем болезнь скотины и подгнивающая из-за чрезмерно обильного дождя недозрелая пшеница… А эта слепая девочка пела им, простым крестьянам и наемникам, воинам и торговцам, земледельцам и ворам, пела о Сути, и они пытались ее понять… И многие вспоминали, что ведь когда-то, еще детьми, они умели летать к звездам и держать в руках пламя, но, повзрослев, разучились – и звезды их погасли за ненадобностью, а огонь затих под порывами жестокого ветра жизни…

Кто обуглен в лучах славы,
Кто прошел все круги Ада,
Никогда не сравнит слабых
С равнодушным тупым стадом.
Сделать душу ручным зверем —
Это вряд ли когда выйдет.
Тот, кто смотрит назад, – верит,
Тот, кто смотрит вперед, – видит.

Если разум виной скован,
Если ладан сердца сушит,
Кто разбудит набат Слова,
Кто раскроет слепым души,
В Храме Истины став стражем,
Кто осилит дуэль с ложью?
Тот, кто смотрит назад, – скажет,
Тот, кто смотрит вперед, – сможет.[13]

О многом еще пела Арна в тот вечер, и люди слушали ее. Слушали – и пытались понять. А когда смолкла музыка, и Танаа убрала лютню в чехол, на стол, за которым она сидела, полетели монеты. Золотые агины, серебряные секеры и медные кини. Люди подходили, кланялись и молча, лишь взглядом благодарили слепую девушку, которая пусть на мгновение, но вернула их в святой и благословенный мир крылатой мечты.

Около полуночи Арна, поужинав и собрав вещи, вышла из таверны. Улицы деревни давно опустели, дверь трактирщик запер за девушкой. С неба светила полная, похожая на серебряное блюдце, луна и россыпи бриллиантовых звезд, а ночной ветер нес ароматы дальних странствий… Танаа глубоко вдохнула этот ветер, каждого странника зовущий вдаль, за грань, и замерла, кожей впитывая сияние луны…

Прекрасна была эта ночь. Слишком, наверное, прекрасна… Арна запрокинула голову, обратила лицо к небу, полностью сливаясь сутью своей с мерцанием звезд и песнью ветра, – и не заметила приближающиеся к ней со спины тени.