Максим Кантор - Советы одинокого курильщика. Тринадцать рассказов про Татарникова (сборник)

• Название: Советы одинокого курильщика. Тринадцать рассказов про Татарникова (сборник)
• Автор: Максим Кантор
• Жанр: Иронический детектив
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-17-064171-0, 978-5-271-26345-3

Максим Кантор предлагает неожиданный жанр – иронический философский детектив. Автор фундаментального «Учебника рисования», политических эссе «Медленные челюсти демократии», трагического романа «В ту сторону» доказывает, что серьезные мысли о судьбе России можно изложить в форме криминальной истории с присущими жанру героями: мудрым детективом и его другом – летописцем событий. Такого странного сыщика мы еще не знали – это профессор истории Сергей Ильич Татарников, который распутывает любое дело, исходя из знания общей картины мира, – а попутно рассказывает философские притчи.

Дело об исчезнувших риэлторах, о пропавшем полковнике госбезопасности, таинственном царстве Удмурту и краже в экспрессе Москва-Петербург для детектива-историка – это повод поразмыслить о природе нашего общества. Как и всегда у Максима Кантора, книга дает панораму сегодняшней России, от бомжа до президента.

---

– Я сам пил из этой бутылки, – сказал я Гене.

– И я тоже, – сказал Витя Могила, – и еще выпью.

Он налил себе полный бокал шато петрюс и с видимым удовольствием высосал до дна. Следователь Гена следил за ним – не помрет ли. Не помер, а закусил колбаской, потом налил еще бокал, снова выпил, а метрдотелю сказал:

– Слетай, дружок, еще за одной. Неплохой у Флорентийца погребок.

– А что он заказывал? – спросил Гена.

Выяснилось, что немец, француженка и Витя Могила сделали свой заказ, но не дождались. Все произошло стремительно. Пока ждали заказ, они угощались моими блюдами – Ирэн слопала фуа-гра, немец с Могилой ударили по устрицам, совместными усилиями прикончили шабли, перешли на красное. Могила тяпнул еще пару рюмок водки – видать, вспомнил буйную молодость. Все это заняло минут десять – тут немец и свалился. А заказывал он форель, вот жаль – не попробовал.

– Соленые огурцы кто ел?

Татарников поклонился.

– И водку пили? – спросил следователь. Посмотрел на этикетку. – Где вы только эту дрянь откопали? Ее уж не производят.

Метрдотель развел руками: дескать, желание гостя. Захотел гость водки выпить.

– Не отрицаю, – сказал Сергей Ильич, – пил. Знаю, многие считают этот напиток ядом. Но, уверяю вас, действие яда замедленное. Употребляю последние тридцать пять лет, и пока цел.

– И колбасу ели?

– Вот не успел попробовать!

– А что за колбаса, кстати?

– Обыкновенная мортаделла.

Даже несведущий в языках Гена поднял брови.

– Морта… что? Дело? Морта-дело? Смертельное дело, правильно понимаю?

– Просто сорт такой, – метрдотель объяснил.

– Ах, так… Сорт такой… Интересный вариант… – Гена озирался по сторонам и не знал, что предпринять. – Зачем он в Москву приехал, немец этот? Пообедать?

– Контракт со мной подписывать, – любезно объяснил Могила. – Я открываю таможенные терминалы в Калининграде.

– Частные таможенные терминалы?

– Ну что вы, конечно нет! Таможня – дело государственное. Но внимание особым клиентам мы можем оказать – растаможка вне очереди, например. Сопровождение ценных грузов. Я предложил Клаусу пакет услуг, и он заинтересовался.

– Он также собирался приобрести мою квартиру, – добавила француженка. – Я давно купила в Москве квартиру с видом на Кремль и искала возможность ее продать. Квартира ему понравилась, мы практически договорились.

– А со мной у него намечался совместный бизнес, я хочу открыть в Берлине сеть ресторанов, – сказал Флорентиец. – Как видите, никому из нас не выгодно было господина Клауса отравить.

– А вы? – спросил следователь Татарникова.

– Мы вместе пришли, – поспешил я объяснить.

– А зачем пришли? – прямо-таки с настойчивостью спросил Гена Татарникова. – Вы уверены, что раньше покойного не видели?

– Советую, – сказал Флорентиец, – взять пробы всех блюд за этим столом. Проведите вскрытие, узнайте, какой яд использовали. Возьмите отпечатки пальцев с осколков стакана, вдруг еще кто-то стакан трогал. Наконец, советую взять с нас пятерых подписку о невыезде. Вполне вероятно, что один из нас – убийца.

– Не исключено, – сказала француженка, – что его отравили утром, а яд подействовал здесь. Некоторые яды действуют медленно.

– Бывали случаи, – заметил Могила, – что отравленной иглой ткнут. Посмотрите, может, след найдете. Иглой или, – он посмотрел внимательно на Флорентийца, – отверткой.

– Отравленной отверткой? – заозирался Гена.

– Бывали такие случаи.

Гости принялись вспоминать эпизоды криминальной хроники, Могила рассказал несколько таких историй, от которых у Гены настроение вовсе испортилось.

И тут Татарников явственно всхрапнул. Я уже минут пять наблюдал, как он клюет носом.

Татарников, признаться, несколько окосел от «Московской»; он откинулся на стуле, свесил голову и похрапывал. В лучшие свои годы он спокойно выпивал бутылку и вел беседы о древних кельтах – но возраст есть возраст; сегодня ему трех стаканов хватило.

– Не спите, Сергей Ильич, – попросил я.

– Я не сплю. Я думаю, – отчетливо сказал Татарников, не открывая глаз.

– Эх, Сергей Ильич, думайте быстрее, – сказал я ему, – а то с нас уже подписку о невыезде берут. Попали мы с вами в круг подозреваемых. По всему выходит, повод убить немца имелся только у нас. Сейчас нам Гена дело пришьет.

– Значит, имелся повод… – Татарников глаз не открывал. – Любопытный парадокс, не находите?

– Какой именно?

– Благородное вино пьют и помирают, а грубую водку пьют и засыпают. Должно бы быть наоборот, не находите? Это классический исторический парадокс, между прочим. Скажите, голубчик, Флорентийская республика чем интересна?

– Простите, Сергей Ильич, затрудняюсь.

– А тем она интересна, что мы о ней только хорошее помним. Медичи – они и смелые, и мудрые. Помните, я вам по дороге рассказывал, какие это были прямые люди. Ну, прямо как русские бандиты, да? Люди чести. Кстати сказать, мафиози так себя и называют сегодня – люди чести. Это, полагаю, ренессансная традиция. Так-то, голубчик.

– Сергей Ильич, – вечно он начинает лекции читать, когда от него одного слова ждут, – что вы время тянете!

– Я рассуждаю. Так вот, голубчик, я и подумал, что представления о прямоте флорентийцев преувеличены. Так-то.

Татарников повернулся к Гене.

– Знаете, голубчик, вы возьмите мою бутылку на экспертизу – в ней наверняка найдете яд. Тот самый, которым немца отравили.

Гена вскочил, и все гости пришли в движение.

– Признаетесь, что отравили?! – Это следователь Татарникову крикнул.

– Что вы, голубчик! Но, думаю, знаю, кто отравил. Меня отравил и всех прочих.

– Что вы несете?

– Был во Флоренции такой милый обычай: на грязную работу нанимали чужих солдат. Кондотьера Малатесту благородный Медичи нанял на разграбление Вольтерры, помните? Ах, не помните. Ну, это потому, что в школе не учились. Флорентийцам всегда нравилось сохранять вид благородных мужей, а пакостить чужими руками.

– При чем тут Вольтерра? При чем кондотьеры? – Голубчик, как вам не стыдно! Вы не только невежественный человек, но даже когда вам рассказывают интересные вещи, не желаете стать чуть-чуть умнее. Объясняю. Город надо было взять и жителей убить. Но сделать это надо так, чтобы самому остаться в стороне. Здесь, в ресторане, была схожая задача. Надо убить – но желательно чужими руками.

– Не томите, Сергей Ильич!

– Я сразу понял, что я хозяину зачем-то нужен. А когда мне принесли «Московскую», уверился окончательно. И я подумал, а в чем такая моя особенность, что меня выделили из всех гостей? И догадался: по мне видно, что я выпиваю часто, водочку люблю. Тут уж не спрячешь ничего, все у меня на лице написано. Я попросил «Московскую», и знаете почему? Этой водки в природе уже давно нет, и достать ее они не могли. У нас в городе все есть: яды есть любые, золота и бриллиантов несчитано, машины роскошные, квартиры по пять миллионов – а вот «Московской» водки нет. Спрашивается, где они ее искали десять минут? А нигде не искали, напечатали на компьютере этикетку, налепили на бутылку. Работа для девочки-секретарши пустяковая: нашли по интернету, как выглядела этикетка, распечатали – и порядок. Но только «Московская» продавалась в таре по ноль-пять, а мне принесли ноль-семь. Я все-таки историк, голубчик, мне подробности интересны. Им очень было нужно, чтобы я водку пил, очень нужно.

– А зачем?

– А затем, что, кроме меня, в средиземноморском шалмане водку никто не пьет. И яд можно подсыпать ко мне в бутылку без риска отравить ненужного гостя. И еще. На бутылке водки отпечатков, кроме моих, быть не может. Тут уж не промахнешься. Они полагали, что когда я стану водку пить, один из гостей соблазнится и тоже попробует.

– Но немец водку не пил!

– Послушайте, голубчик, никто и не собирался убивать вашего немца! Кому он нужен?! Собирались убить – как вас, простите, зовут? – да, вот именно этого господина – Могилу. Расчет был прост: меня не жалко, а Могила может водкой соблазниться. Он и сам попросил водки из моей бутылки. Правда, Могила здесь чувствовал себя неуютно, ел только то, что все едят. Осторожный Могила захотел попробовать напиток на соседе – перелил немного водки немцу в красное вино. Немец попробовал и помер.

– А я почему не помираю? – Могила изумился. – Да потому же, почему и я пока что не помер. Это, кстати, тоже из итальянской истории. Некоторые специально к яду себя приучали – на всякий случай. Пили понемногу, тренировали организм. Вот так и со мной. Давно пью. Проспиртован насквозь, голубчик, не берет меня ваш яд. Подействует, конечно, но очень небыстро, думаю, до врачей доехать успеем. А вот на немца подействовало сразу.

– Так я уже три года как завязал. Крепкое редко употребляю. – Могила как-то грустно это сказал. – Я на бордо перешел. На кьянти.

– Напрасно, голубчик. Неразумно. Зачем же вы, простите за прямоту, русский бандит, пьете эти зарубежные напитки? Как неосторожно, голубчик! Не следует русскому бандиту изменять своей природе! А то повадились средиземноморское кушать. – Татарников с сожалением поглядел на бледного Могилу. – Напрасно вы на кьянти перешли, голубчик. Это значит, яд может скоро подействовать.