Ирина Мельникова - Неоконченный романс

• Название: Неоконченный романс
• Автор: Ирина Мельникова
• Жанр: Остросюжетные любовные романы
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-699-27088-0

Журналистка Елена после гибели мужа бросила все: родителей, друзей, работу, уехала в небольшой таежный поселок и устроилась работать учительницей. И хотя к ней проявили интерес много местных кавалеров, в ее сердце не было места никому, кроме мужа… С появлением нового директора лесхоза Алексея Ковалева все изменилось. Это была любовь с первого взгляда, но отношения двух гордых самолюбивых людей ждали серьезные испытания. Узнав о давно пропавшем в тайге караване с золотом, Елена и Алексей отправились на поиски и попали в самое настоящее бандитское логово…

---

Позавтракали, осмотрели лыжи, проверили крепления. Лена обратила внимание, с какой ловкой уверенностью проделал это Герман не только со своими, но и с ее лыжами. Николай, водитель микроавтобуса и по совместительству коллега Германа из райотдела милиции, на лыжах кататься не стал, а, прихватив книгу, улегся на солнышке позагорать.

На западном склоне катались в основном новички и те, кто решил не тратить время на долгую очередь у подъемника, а от души покататься на простенькой трассе.

Солнце поднималось все выше. Большинство лыжников переоделись в шорты и майки с короткими рукавами, наиболее отчаянные разделись до купальников. В горах загорают быстро, и Лена с удовольствием наблюдала за кофейного цвета фигурками молодых парней и девушек, стремительно мелькавших среди пихт по склону горы. Непередаваемое ощущение соприкосновения разгоряченного обнаженного тела с обжигающе холодным снегом, когда на огромной скорости, не сумев войти в поворот, врезаешься в сугроб, а потом на пятой точке летишь вслед за лыжами, приводило в не меньший восторг лыжную братию, чем удачный спуск с горы.

Вволю накатавшись, насмеявшись, набарахтавшись в снегу, девушки вернулись в лагерь. Мужчины еще катались, только сменили шорты на джинсы и легкие свитера, в долине постоянно дул прохладный ветерок. Обед решили не готовить. У ближайшего торговца купили шашлыки, нарезали помидоры, огурцы, хлеб. Вера достала большой кусок окорока и жареную курицу, принесла из машины три бутылки сухого вина. Саша и Герман не заставили себя ждать. Обедали долго, после вкусной, сытной еды потянуло в сон. Мужчины пристроились под тентом, а Вера в кресле, прикрыв лицо носовым платком, чтобы не слишком загорело. Лена, захватив с собой фотоаппарат, решила пройтись вдоль ручья к подножию скал, где буйным цветом цвели жарки и крупные синие аквилегии.

Сквозь огромные, причудливо изрезанные листья аконита и борщевиков сверкали прозрачные струи. Ручей погромыхивал на перекатах, вода тихо скатывалась и замирала в глубоких промоинах, образованных мощными потоками талых вод. По более яркому цвету растительности Лена научилась определять неприятные ловушки – мелкие болотца и бочажки с ледяной водой, однако все равно скоро промочила ноги, а джинсы до колен покрылись липкой рыжей глиной.

Но вот тропа пошла вверх, и сразу стало суше.

Подножия скал были завалены крупными обломками, скатившимися сюда с откосов, и сплошь затянуты мясистыми листьями бадана, местами уже выбросившего лилово-розовые цветы. Корни приземистых кедров присосались к камням, расползлись по щелям, образуя сплошную сетку узора. Везде, словно маленькие копья, ощетинилась черемша. Это неприхотливое растение с резким чесночным запахом, которое так любят в Сибири в свежем, соленом, маринованном виде, Лене приходилось встречать и на дне долин, и на очень крутых склонах гор. Не успеет растаять снег, а черная земля тут же покроется зеленым частоколом.

Поднявшись на скальную террасу, поросшую карликовой березкой и на редкость красивой, с бархатистыми листьями, ивой, Лена оглянулась вокруг. Под ногами соткала ковер из упругих, с жесткими листьями веток кашкара. Кое-где среди нагромождения камней проглядывали ее нежно-желтые, словно восковые, цветы. Березки росли отдельно от ив, плотно прижавшись друг к другу, как бы понимая, что так, сообща, легче удержаться на отвесной скале.

Сразу за террасой крутизна смягчалась. До поляны оставалось метров пятьдесят сравнительно доступного подъема. Быстро преодолев его, Лена застыла от восторга. Будто споря между собой, незабудки, жарки, водосборы, ветреницы тянулись к солнцу. Широко раскинув листья, старались вобрать как можно больше тепла и света. Кусты смородины, малины, бузины покрылись ярко-зеленой листвой. Черемуха и рябина разносили далеко вокруг аромат своих соцветий. Поползни, овсянки, дрозды шныряли по кустам в поисках пищи, суетились, обустраивали гнездышки.

Певчие птицы свиристели без умолку, повторяя бессчетное количество раз один и тот же мотив. На небольшом снежнике Лена обнаружила, к своему удивлению, множество паутов – эти огромные мухи настоящий бич маралов и особенно северных оленей, которые их панически боятся. Пауты были при последнем издыхании и еле-еле ползали по снегу. Эти злющие порождения тайги совсем не переносят холода, и такие вот поляны у подножия гольцов – настоящее спасение для оленей от этого бедствия тайги – надоедливого гнуса.

Сделав несколько, на ее взгляд, удачных снимков, Лена поднялась на скальный выступ и затаила дыхание. У самого края скалы выше по откосу стояла маралуха и срезала острыми зубами молодые побеги березы. Она перебирала ногами, чудом удерживаясь над обрывом, но продолжала пастись. Вскоре рядом с ней появился годовалый теленок. Сохраняя полное спокойствие, ланка улеглась буквально над головой Лены. Девушка решила спуститься ниже, чтобы захватить в объектив все семейство полностью. Под кроссовками задвигались и зашуршали камни, но маралуха только с любопытством повернула голову в ее сторону. Теленок продолжал кормиться. Он свободно перепрыгивал с карниза на карниз, удерживаясь на крошечных выступах, и Лена следила за ним с замиранием сердца. Вдоволь налюбовавшись и сфотографировав «сладкую парочку», Лена спустилась к небольшому озерку, оставшемуся на месте растаявшего сугроба.

Вымыла кроссовки, застирала грязные штанины. И, усевшись на теплые камни в тени молодых кедров, задумчиво осмотрелась.

Внизу яркой заплаткой на зеленой скатерти альпийского луга раскинулся лагерь. Склоны горы Ровненькой, как разноцветные монпансье, усыпали лыжники. Недоступные скалы возвышались за ее спиной, и только огромный беркут парил над их вершинами.

Лена пожалела, что не взяла бинокль, чтобы разглядеть птицу поближе. Прислонившись спиной к нагревшемуся стволу дерева, она сквозь полузакрытые веки наблюдала, как, следуя потокам воздуха, беркут то взмывал высоко вверх, то опускался ниже уровня вершин. Потом он стрелой бросился к земле и, снова взмыв в небо, скрылся за острыми гребнями скал с небольшим живым комочком в когтях.

* * *

Пять лет назад она лежала на груде вещей прямо в пыли, на краю аэродрома в Ханкале. Отец бегал утрясать какие-то дела с военным комендантом. Она же, полумертвая от усталости, грязи и жары, прикрыв голову солдатской панамой, прищурившись, наблюдала, как огромная птица, распластав крылья, парит в белом от невыносимого зноя небе.

Прибежал отец, радостно обнял ее за плечи:

– Быстрее, Ленка, нас берут на «вертушку», которая везет раненых в Моздок.

Подхватив сумки с вещами, они со всех ног бросились к вертолету, окруженному медиками и военными. Из Чечни отправляли очередную партию раненых, в основном с ампутацией и серьезными черепно-мозговыми травмами. Молоденькие медсестры и санитары из солдат буквально валились с ног от усталости: сроки погрузки оговорены жестко, да и состояние многих раненых было угрожающим. Мат, стоны, слезы…

В Моздоке тяжелораненых перегрузили на транспортный самолет, который должен был доставить их в Ростов-на-Дону для лечения в военном госпитале. Отец договорился, что их тоже подбросят до Ростова, у него намечалось несколько встреч с военными, да и добраться оттуда в Москву было легче. Лена ждала погрузки у самолета, когда какой-то офицер в камуфляже с перевязанной рукой, споткнувшись о груду снаряжения, выругался и повернулся к девушке.

– Чертова кукла, ты что на дороге свое барахло разбросала? – Но, увидев огромные глаза на перепачканном лице, дрожащие от сдерживаемых слез губы, смягчился:

– Ты этим самолетом летишь, девочка?

– Да, – прошептала Лена, – я – журналист, а это наш багаж.

– Журналист? – расхохотался офицер. – Думаешь, я поверю, что таких пигалиц стали в Чечню посылать?

Лена растерянно отвернулась, но он ухватил ее за плечи:

– Да не сердись, малыш, куда твое барахло закинуть?

Это была их первая совместная командировка, в которой отец задал бешеный темп, не щадя ни себя, ни дочь. Он ни в чем не давал ей спуску. И когда она, не выдержав, попросила пощады, отец жестко посмотрел ей в глаза:

– Ты знала, какую профессию выбираешь. У хороших журналистов животы из штанов не вываливаются. Наш хлеб нам дорого достается, запомни это, девочка.

И хотя им удалось побывать только в тех частях, куда их пустили, и побеседовать только с теми офицерами и солдатами, с которыми разрешили общаться, она знала, что и здесь отец ухитрился собрать материал, который, возможно, никогда не удастся показать по телевидению.

– Не зарывайся, Максим Максимыч, – увещевал его главный редактор перед отъездом, – выше головы не прыгнешь, так что ситуацию не осложняй, в каждую дыру не лезь, иначе тебе все командировки на Кавказ прикроют.

Отец соглашался, жал руки, улыбался, но с поразительным чутьем и интуицией выкапывал жареные факты и информацию, от которой полетели бы многие головы и, конечно, в первую очередь его собственная.