Валерий Золотуха - Великий поход за освобождение Индии

• Название: Великий поход за освобождение Индии
• Автор: Валерий Золотуха
• Жанр: История

---

Они часто спотыкались, потому что весь берег был в каких-то ямках. Наталья оглянулась и нахмурила бровки. Брускин и Иван прибавили шагу.

На ровном, разглаженном песке было нарисовано основание церкви: притвор, средняя, - а камнями были обозначены алтарь, солея, амвон. На защитном пулеметном щитке был устроен иконостас: иконками служили маленькие фотографии красноармейцев.

Наталья встала на камушек амвона и спросила нетерпеливо:

- Ну? Что же вы не заходите?

Брускин быстро перекрестился, поклонилс и вошел.

- А ты, Ваня?

Иван вздохнул и сделал то же самое, но на глазах Натальи мгновенно выступили слезы.

- Где же ты идешь, тут же стена! - воскликнула она дрожащим голосом.

Иван еще раз вздохнул, неумело перекрестился и вошел там, где был обозначен вход.

Они стояли перед Натальей опустив головы, как прихожане перед священником. Наталья улыбалась.

- Гриша! - воскликнула она удивленно. - А где же мой крест?

Ты же обещал...

- Сейчас, Таличка, сейчас.

Брускин осторожно, чтобы не сломать, вытащил из-за пазухи осьмиконечный крест, сделанный из связанных нитками пластин пальмового листа. Наталья просияла от счастливого восторга.

- Ты хороший, Гриша, я тебя за это первого причащать стану. Целуй крест.

Брускин наклонился и поцеловал.

- И ручку! - неожиданно по-женски кокетливо-капризно потребовала Наталья.

Брускин чмокнул тыльную сторону ее ладони. Иван безмолвно повторил те же действия.

- Слава тебе, Боже! Слава тебе, Боже! Слава тебе, Бо-оже! - звонко и весело пропела Наталья, наклонилась и взяла в одну руку кружку с морской водой, а в другую слепленную из мокрого песка просфорку.

- Причащается раб Божий Гриша-анька! - объявила Наталья и дала Брускину откусить от просфорки и запить водой.

- Причащается раб Божий Ива-анушка!

На скулах Ивана катнулись желваки, но он сделал то же. Песок застрял в усах Новика, и он скрытно сплевывал его.

А детские глаза Натальи так и сияли счастьем интересной и удавшейся игры.

- А молитву Господню ты, Ваня, сегодня выучил?

Иван не слышал. Брускин толкнул его локтем.

- Молитву! - шепотом напомнил он. - Отче наш, иже еси на небесех...

- Отче наш, иже еси на небесех... - все больше мрачнея, стал повторять Новик.

- Да святится имя Твое, - подсказывал Брускин, умоляюще и смятенно глядя на Ивана.

Новик молчал.

- Ну что же вы, Иван Васильевич! - шептал Брускин. - Вместе ведь учили! Да святится имя Твое...

Наталья часто-часто моргала.

- Да святится имя Твое, - глухо пробубнил Иван и вдруг заорал, не выдержав: - Не могу больше! - И быстро пошел прочь, наступив сапогом на престол и шагнув сквозь стену Натальиного храма.

- А-а-а-а! - по-детски громко и звонко заревела она за его спиной.

- Ну что же вы, Иван Васильевич!

- сам чуть не плача, воскликнул Брускин.

- Ты плохой, Ваня, плохой! - кричала, захлебываясь в рыданиях, Наталья. Ты моего деточку в землю спрятал, а место не показываешь! А я вот его найду, он тебя побьет!

И, упав на колени, продолжа реветь, Наталья стала по-звериному рыть в песке ямку.

- Таличка! Та-а-личка! - кричал вдалеке Брускин, бегая по берегу.

Иван присел на камень, стал развязывать забинтованный палец.

- Таличка! - передразнил он. - Сидит твоя Таличка где-нибудь в кустах, смеется над нами.

Иван сплюнул в сторону и вдруг увидел торчащий из песка указательный палец руки, словно зовущий его к себе. Иван растерянно посмотрел на свой забинтованный палец и кинулся туда, упал на колени, стал разгребать песок.

Наталья закопала себ неглубоко. Ее открытые глаза и улыбающийся рот были забиты песком. На груди лежал брускинский крест.

- Та-аличка!

Та-аличка! - кричал вдалеке Брускин.

Стянув с головы буденовку, Иван поднялся, скорбно и тупо глядя на Наталью. Но его голова стала инстинктивно втягиваться, когда в воздухе знакомо зазвучал вой приближающегося снаряда. Через мгновение донесся хлопок орудийного выстрела. А еще через мгновение снаряд мощно взорвался где-то посреди лагеря. Там заржали, заметались лошади, заметались, закричали люди.

Иван взглянул на море. Сюда двигался корабль, и из дула его носового орудия вырвался огонь нового выстрела. Иван перевел взгляд на Наталью.

- Прости, Наталья, если что не так... - тихо сказал он.

Новый взрыв взметнулся в лагере, а с другой стороны длинными слитными очередями стали бить английские скорострельные пулеметы.

Иван опустился на колени и стал торопливо закапывать Наталью.

В ТОТ ДЕНЬ АНГЛИЧАНЕ НАЧАЛИ ЖЕСТКУЮ КАРАТЕЛЬНУЮ ОПЕРАЦИЮ ПО ЛИКВИДАЦИИ НАШИХ В ИНДИИ.

Они забились в глубь тропических джунглей, восхитительно прекрасных, если смотреть на них снаружи, и темных, мрачных, тягостных внутри. Иван сидел на толстом стволе поваленного дерева. Он размотал свой указательный палец и внимательно его рассматривал. Палец не только словно распух, но и стал длиннее остальных, огрубел и почернел, на его тыльной стороне торчали черные звериные щетинки, а вместо ногтя вырос длинный и острый черный коготь. Иван пошевелил своим новым пальцем и посмотрел по сторонам. Вблизи никого не было. Правда, к нему шел Брускин, разговаривающий сам с собой на ходу, но он был еще далеко. Иван вытащил саблю, положил на ствол ладонь с вытянутым новым пальцем и резко рубанул. Поморщившись и даже качнувшись от боли, Иван коротко взглянул на валяющийся обрубок, подошвой сапога вдавил его поглубже в мягкую, влажную землю и плюнул сверху.

Брускин приближался.

Иван стянул с головы буденовку и обернул рану, из которой хлестала черна кровь.

Комиссар остановился рядом, внимательно и заботливо посмотрел в глаза Ивана и спросил скороговоркой:

- У вас что-нибудь случилось?

- Да ничего, палец вот отрубил, - объяснил Иван.

- Почему? - живо поинтересовался Брускин.

- Да не нравился он мне.

- Понятно, - удовлетворилс ответом Брускин. - Товарищ Новиков, у меня к вам очень важный разговор.

Мы должны установить красное знамя на вершине горы Нандадеви. Тогда-то они нас заметят. Мы уже начали отбор добровольцев.

Новик помотал головой.

- Нет, Григорь Наумыч, я по горам не ходок. Да я еще пока и комдив.

- Что вы, товарищ Новиков, пойдут представители наших горских народов, а к вам я...

- Это что же за знамя должно быть?

- с сомнением спросил Иван.

- Натуральный шелк, сто пятьдесят на сто, я посчитал.

- Чего?

- Разумеется метров.

- А древко?

- А вы видели гигантские пальмы? Товарищ Новиков, я к вам совсем по другому вопросу. Дело в том, что, мне кажется, я оттуда уже не вернусь... - Брускин опустил голову, справляясь со своей секундной слабостью. - И я бы хотел, чтобы вы взяли мой дневник. Но чтобы никому-никому! А если вдруг снова окажетесь в Москве, отдайте его моей бабушке...

- А если... я? - растерянно спросил Иван.

- Так вы же сто один год проживете! - засмеялся, блестя повлажневшими глазами, комиссар.

И Иван засмеялся. И они обнялись.

Штат Хамагар-Прадеш. Город Химла.

5 января 1925 года.

В большой магазин, где торговали тканями, заскочили несколько человек, одетых в индийское и европейское платье. Угрожая наганами перепуганным продавцам и покупателям, они торопливо искали нужную им ткань. Экспроприаторами были грузины, армяне, азербайджанцы, поэтому общались между собой они на русском.

- Смотри, Георгий, такой ткань берем? - спрашивал один, вытаскивая из-под прилавка штуку вишневого сукна.

Высокий красивый красноармеец пощупал ткань пальцами и вскинул руку с поднятым вверх наганом.

- Слушай, ара, ты не понял? Шелк надо, натуральный шелк.

А из подсобки уже тащили именно то, что было нужно, - свитки алого китайского шелка. Его концы ползли по полу, и все в магазине окрасилось в красное.

Южное предгорье Гималаев.

12 февраля 1925 года.

Под навесом из сосновых веток стоял аэроплан, и летчик Курочкин возился в моторе. Вокруг сидели местные жители и молитвенно смотрели на него.

- Товарищ Курочкин! - окликнул его Брускин.

Курочкин оглянулся и увидел наших.

Они стояли, вытянувшись, в две длинные шеренги: одна держала на плечах скрученное и перевязанное знамя, другая - древко, ошкуренный ствол гигантской пальмы. Во главе шеренги стояли улыбающиеся Брускин и Шведов. Летчик вытер на ходу руки ветошью, приложил руку к виску и доложил:

- Произвожу текущий ремонт мотора.

Брускин указал взглядом на туземцев.

- Как вы думаете, они пойдут с нами?

- Конечно пойдут. Уж не знаю, за кого они меня принимают, но что ни попрошу...

- Понятно за кого, - пожал плечами Брускин. - Вы ведь летаете...

Курочкин бросил печальный взгляд на свой аэроплан.

- Да вот не заводится он...

ЗАБЕГАЯ ДАЛЕКО ВПЕРЕД СКАЖЕМ, ЧТО АЭРОПЛАН ВСЕ-ТАКИ ЗАВЕЛСЯ, И В 1973 ГОДУ ЛЕТЧИК КУРОЧКИН ПОЛЕТЕЛ НА РОДИНУ. НО НА ГРАНИЦЕ, ПРИНЯВ ЗА НАРУШИТЕЛЯ, ЕГО ВСТРЕТИЛ НАШ МИГ. САМОНАВОДЯЩИЕСЯ РАКЕТЫ НЕ НАВОДИЛИСЬ НА ОБТЯНУТУЮ ПЕРКАЛЕМ ФАНЕРУ, И ТОГДА БЫЛ ПРИМЕНЕН ТАРАН.