Виктор Улин - Шакал

• Название: Шакал
• Автор: Виктор Улин
• Жанр: Русское современное

В свое время мой друг, петербургский писатель и мой бывший сокурсник по Литинституту Валерий Роньшин, назвал эту повесть «современной «Дамой с собачкой». В ней ничего особенного не происходит, не рушатся замки и не кипит вольфрам от накала страстей. Но по прочтении ее становится грустно. И хочется задуматься о собственной жизни.

---

Следом, поднимая тучу песка, по-слоновьему пылил Сергей.

Тонкий купальник облепил белое тело Ирины.

Верников невольно рассматривал ее. Она, конечно, сильно расплылась за последние годы. Отяжелела в бедрах, и грудь казалась уменьшившейся по сравнению с выпирающим животом. В ее фигуре осталось мало от той женщины тридцати с небольшим лет, к которой он в пьяном порыве – выпустившем наружу подсознательные желания – приставал на ночном балконе. Но и в нынешнем облике Ирина Анохина осталась привлекательной. По крайней мере, в мокром купальнике.

– А ты уже наплавался? Так быстро?

– Я долго не могу, – словно оправдываясь, сказал Верников. – Плыть мне лень. Кости тяжелые, жира нет, вода не держит…

– Да уж… Анохин-то вместо буя может висеть. А я туда и обратно четыре раза сплавала.

– Вы с Анохиным олимпийские чемпионы, давно известно. А я – так…

Кошачий доктор.

Он усмехнулся и снова закрыл глаза.

– А этот все сидит, – продолжала наводить порядок Ирина. – Так и не сдвинулся с места. Ты почему купаться не идешь? Хочешь тепловой удар заработать?

– Мам, мне тут хорошо. И дядя Костя рассказывал…

– Это ты дяде Косте и рассказывай, – перебила Ирина. – А не мне…

Представляешь, Костя – он стесняется идти к морю, потому что на берегу сидят две девочки, с которыми он познакомился на дискотеке…

– Ну мама! – вмешался вмиг покрасневший Костя. – Ничего я не стесняюсь…

– Это ты кому-нибудь другому говори. То я тебя не знаю. Возьми вон отца… – она бросила косой взгляд на Сергея, удобно разместившегося на лежаке и ушедшего с головой в компьютерный журнал. – Или лучше дядю Костю. Подойдете вдвоем, скажите им…

– Да не хочу я никуда идти.

– Тогда сбегай в бар и принеси всем воды…

– А мне два пива, – быстро добавил Сергей.

– Пусть вон папа сходит, – парировал Коля. – Ему полезно двигаться.

– Ну ты… – начала было Ирина и тут же перебила себя, схватив Верникова за руку: – Вон, вон, идут по сосновой дорожке, смотри:

– Кто – идет? – лениво спросил Верников.

Настил из деревянных планок был проложен до начала черепашьей зоны, и когда песок прокалялся до нестерпимости, все ходили к морю только по нему.

– Да девочки… ближе к нам – та, по которой страдает наш Ромео.

– Ну мама…

По дорожке, покачивая бедрами, задницами, грудями и всем прочим, шли два небесных создания в несуществующих стринг-бикини. Ровные, идеально сложенные, совершенные в каждом сантиметре. Словно резиновые куклы.

Та, что шла справа, ничем не уступала шедшей слева. Коля не зря познакомился с такими. Девчонки были молоды и несомненно глупы, но настолько хороши, что лет десять назад сам Верников – чего греха таить – не отказался бы поочередно раздвинуть им ноги…

Однако рядом с ним сидела в еще мокром купальнике сорокалетняя Ирина Анохина. Красивая когда-то, но уже потерявшая очертания фигуры, поблекшая лицом – и ей никогда не суждено было вновь сделаться такой, как эти две вагины на ножках. Десять лет дружбы пролетели незаметно – практически они состарились вместе, и теперь Верников не мог ее предать даже на словах. Поэтому он презрительно хмыкнул и сказал:

– И что? Эта кривоногая уродина и есть предмет, из-за которого ты стеснялся идти к морю?

И тут же услышал благодарную усмешку Ирины. Она поняла, что он сказал так именно для нее.

– Слышал, что дядя Костя сказал? А он специалист, поверь мне.

– Но мама… Но дядя Костя… Они ночью на дискотеке такие красивые были… – простодушно оправдывался Коля.

– Ах, Николай, Николай, – похлопал его по плечу Верников. – Это же элементарно, и не надо быть Ватсоном… Ночью все девочки красивы…

Ирина хихикнула.

– …А уж о мальчиках я и не говорю, – закончил он.

– Какие мальчики, какие девочки? – встрял в разговор Сергей.

– Пап, а дядю Костю, оказывается, кошки искусали, – объявил Коля, желая сменить тему.

– Так это его профессия. Чтобы кошки кусали.

– Ну не скажи, – ответил Верников, опять чувствуя легкую язвительную усмешку в словах друга-компьютерщика, который считал свою профессию важнее. – Меня кусали не только кошки.

– Дааа? А кто еще? – с детской непосредственностью уставился Коля, и Верников вдруг отметил, что узким лицом и правильным профилем мальчик страшно напоминает Ирину, какой она была в те годы, когда он ее желал…

– Ооо… Возьми «Жизнь животных», открой оглавление и вычеркни тех, кто не кусал, – усмехнулся он. – Так быстрее будет.

– Ну нет, я серьезно, дядя Костя!

– Серьезно… Собаки, конечно. Разные. Хомяки, крысы, морские свинки, попугаи…

– А разве попугаи не клюются?

– Попугаи именно кусаются. Клюются курицы. Клевала, успокойся. Утки щипали и гуси… А также кусали коровы, козы, овцы, лошадь… Как-то раз ящерица…

– Ты что, даже ящерицу лечил?! – поразилась Ирина.

– Да нет, – засмеялся Верников. – Непроизводственный случай. На даче как-то раз увидел, наклонился, руку протянул. Она не испугалась, а решила от пальца кусочек откусить.

– И как – откусила? – хмыкнул Сергей.

– Нет. Я для нее слишком большим оказался.

– А еще кто, дядя Костя?

– Еще… Белка, выдра, уж…Один раз норка, и два раза хорек…

– …Ну тебе прямо медаль надо дать – за ветеринарные заслуги, – насмешливо перебил Сергей.

– …И даже осел.

Верников завершил этим животным полный список покусавших. Но после реплики Сергея упоминание об осле прозвучало невероятно двусмысленно. Так, что Ирина захохотала, весело глядя то на Верникова, то на мужа.

Верникову стало неловко. Он не хотел обидеть своего язвительного друга. Но Сергей был настолько толстокож, что, кажется не ничего понял. Тем более, тут же снова заговорил Коля:

– А осел?! Осел откуда?

– Осел – особая история. Я когда учился, на практике в Средней Азии был.

Там этих ослов… как собак.

– Так вы за границей учились?! – уважительно переспросил Коля.

– Какая заграница, оболтус, – перебил отец. – Учишь тебя учишь, платишь за тебя платишь, а толк один – девочки, да каждый месяц потерянный мобильник… Когда дядя Костя учился, Средняя Азия не была заграницей. Мы жили в СССР. И всякие узбеки были такие же граждане, как и мы.

– Genau so, – зачем-то по-немецки подтвердил Верников.

– А верблюд тебя, часом, не кусал? – опять с усмешкой спросил Сергей, который не понимал немецкого и хотел, чтобы последнее слово оставалось за ним.

– Нет. И даже не оплевал. Верблюд был абсолютно здоров.

Все помолчали, пытаясь представить себе абсолютно здорового верблюда.

– А скажите, дядя Костя… – снова начал Коля. – Кто хуже всех кусает?

– Ты не поверишь, но – самая простая кошка.

– А почему? – с искренним интересом спросил Сергей.

– Во-первых, она сама по себе очень кусучая. А потом, у кошки тонкие и длинные зубы. Раны долго не заживают. Посмотри на мои руки…

– Да уж… – пробормотала Ирина. – Руки твои – это просто ужас. А зачем ты даешь кошкам себя кусать? Неужели нельзя ассистента попросить или хозяина… Чтобы подержал. Или морду ей связать, или еще что-нибудь.

– Ты правильно сказала. Я именно даю им кусать. Связать и обездвижить можно хоть тигра. Но это точка зрения обычного человека. А не врача. Животных лечить труднее, чем людей. Хотя бы потому, что они не говорят, что у них болит. И сложно отслеживать улучшение. Особенно у кошек. Они слишком маленькие. Анализы и все такое… – тут иначе, чем в человеческой медицине. Все надо видеть быстро и точно. Самый надежный способ – не связывать кошке морду. Пока животному плохо, оно позволит сделать самый больной укол. Поскольку чувствует: я пытаюсь помочь. Когда становится лучше – начинает сопротивляться. Лапами отмахиваться. Легонько покусывать. А вот уж когда укусит по-настоящему – тут можно сказать, что дело сделано. Животное полностью здорово.

Анохины молчали. Будто он открыл невесть какую истину.

– Так-то, друзья мои, – подытожил Верников. – Не покусанный ветеринар – это не доктор, а шарлатан… Ну вы как хотите, а я пойду еще поплаваю.

– Я, пожалуй, с тобой тоже окунусь, – сказала Ирина, вставая. – Этого буя без… – ладно, промолчу при ребенке – уже с места не сдвинешь.

Верников изо всех сил сдержал улыбку.

– И ты, – она повернулась к сыну. – Давай вставай. Ушли твои пассии, море свободно. Плыви хоть до Кипра.

5

Обедали тоже все вместе.

Коля и тут бежал заранее, занимая место в длинном ресторане. Где все-таки стояла не такая жара, как на открытой террасе у бассейна.

В первый раз мальчик захватил столик возле стеклянной стены, отгораживающей ресторан от коридора.

Место оказалось удачным: тут меньше толкались, никто не проносил над головами тарелок. Не бегали дети; и сам их отвратительный визг, стоящий под сводом, здесь казался тише.

Еда в этом отеле по качеству мало отличалась от пляжа. Впрочем, так считал Верников. Другие постояльцы накладывали полные тарелки и казались вполне довольными. Если говорить точно, еды хватало, но она была невкусной. С точки зрения Верникова, даже несъедобной. Предлагались в разных видах макароны, вермишель, яичницы и колбасы, всяческие котлеты. В обычной жизни Верников не ел такой дряни. Составлявшей основной рацион его соотечественников. Хотя и немцы с удовольствием ели бесконечные колбасы и запеченные шарики из фарша. Он же тщательно обходил все раздачи прежде, чем находил себе что-нибудь пригодное: кусочки курицы, тушенной с овощами, или разваренную без соли рыбу. И всегда накладывал много трав, которые не только разжигали аппетит, но иллюзорно насыщали.