Макс Шур - Зигмунд Фрейд. Жизнь и смерть

• Название: Зигмунд Фрейд. Жизнь и смерть
• Автор: Макс Шур
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2005
• ISBN: 5-9524-1794-9

Подробное жизнеописание и одновременно глубокое исследование творчества Зигмунда Фрейда составлено его лечащим врачом, другом и единомышленником. Макс Шур представляет читателям не только глубоко страдающего пациента, но и человека огромной духовной силы и выдержки, которому даже собственные страдания служили материалом для научных изысканий. Книга ценна не только впечатлениями очевидца, но и приведенной в ней обширной перепиской Фрейда, сопровожденной исчерпывающими комментариями.

---

Именно Флисс стал его доверенным врачом, «целителем», «волшебником». Флисс был отоларингологом, но его интересы выходили далеко за пределы этой отрасли медицины. Из писем Фрейда следует, что Флисс настаивал на отсутствии у Фрейда миокардита, объясняя наблюдавшиеся симптомы исключительно повышенной чувствительностью к никотину. Эти слова вселяли в Зигмунда надежду. Годы спустя Фрейд признавал, как много значил для него Флисс в то время. Когда их дружба уже подходила к концу, 9 июня 1901 г. он написал нечто вроде прощального письма:

«Ты напомнил мне о том прекрасном и трудном времени, когда я вынужден был признать, что дни мои сочтены, и именно твоя уверенность в обратном помогла мне выстоять».

Любая близкая связь между пациентом и врачом в некоторых аспектах по своим проявлениям сродни отношениям перенесения, возникающим в ситуации психоанализа. В те трудные месяцы поддержка Флисса была очень важна для Фрейда. Несмотря на неприятные симптомы, появлявшиеся у Фрейда в периоды воздержания от курения, и понимание им логических изъянов в рассуждениях Флисса (выраженность наблюдавшихся у Фрейда симптомов не зависела напрямую от того, бросал он курить или же вновь начинал), его изначальная вера во Флисса как в своего «целителя» никогда не колебалась. Очевидно, что со временем Фрейду становилось все лучше. В состоянии его сердца вовсе не произошло тех ухудшений, которые предсказывал Брейер.

В тот же период отношения между Фрейдом и Брейером сильно осложнились. Ко всему прочему Фрейда задевала неспособность Брейера к полноценному сотрудничеству, поскольку он всегда считал, что именно ранняя работа Брейера по истерии дала решающий импульс последующему развитию психоанализа. Фрейд не мог забыть и ту помощь, которую оказал ему Брейер, когда он так нуждался в деньгах. В свою очередь, Брейер никогда не сомневался в гениальности Фрейда. В письме Флиссу, написанном летом 1895 г., Брейер говорил: «Интеллект Фрейда действует в полную силу. Я уже едва поспеваю за ним, как курица за ястребом». Однако Брейер, как и многие другие, так и не смог найти в себе силы преодолеть свое внутреннее сопротивление открытиям Фрейда. Тот мог рассчитывать лишь на его враждебное или, в лучшем случае, скептическое отношение.

Эрнст Крис (1950) и Джонс обсуждали некоторые факторы, повлиявшие на отношения Фрейда с Флиссом. Оба автора связывали развитие этих отношений с нарастанием отчужденности между Фрейдом и Брейером и постепенным расхождением их взглядов.

Однако сам Фрейд позже связывал как позитивные, так и негативные аспекты своего отношения к Флиссу – при всех противоречивых чувствах, которые он в нем вызывал, – с впечатлениями своего раннего детства (см. главы 4 и 5). Значительность таких генетических связей подчеркивается одним из существенных принципов психоанализа. Однако мы знаем, хотя даже сам Фрейд порой упускал это из виду, что новые отношения и конфликты, хотя и определяются впечатлениями раннего детства, в точности их никогда не воспроизводят. Они имеют собственную логику развития, обусловленную сложнейшим взаимным влиянием условий среды и состоянием личности.

Из материалов переписки с Флиссом мы узнаем, сколь глубокое впечатление Флисс произвел на Фрейда еще во время их самой первой встречи. В начале своего первого опубликованного письма к Флиссу Фрейд писал:

«Хотя это мое письмо носит деловой характер, должен признаться, что питаю надежду на продолжение переписки с Вами. Вы произвели на меня столь глубокое впечатление, что я едва удерживаюсь от того, чтобы откровенно сказать Вам, к какой категории людей [Rangordmmg] я Вас отношу».

Это событие произошло в ноябре 1887 г., задолго до начала охлаждения отношений с Брейером, до того, как при лечении истерии Фрейд начал применять метод Брейера, и даже до того, как он начал практиковать гипнотерапию.

Крис полагал, что дополнительным фактором, повлиявшим на развитие дружбы между Фрейдом и Флиссом, стала общность их образовательного уровня, а также литературных и исследовательских интересов. Однако это не объясняет глубину впечатления, произведенного Флиссом на Фрейда. Не может объясняться и исключительным влиянием генетических оснований, якобы обусловивших особую готовность Фрейда к такой дружбе и его восторженную реакцию, отразившуюся в первом письме к Флиссу. Думаю, надо предположить, что особую роль здесь сыграла сама личность Флисса. Видимо, в нем было что-то притягивающее, яркое. В своем письме (обстоятельства написания которого будут оговорены далее) Фрейд говорил: «…для меня ты останешься целителем, прообразом человека, которому можно смело доверить свою жизнь и жизнь своих близких».

Не только Фрейд питал подобные чувства к Флиссу. За относительно короткий отрезок времени Флисс развернул широкую медицинскую практику, не ограничивавшуюся узкими рамками отоларингологии. Кроме того, Флисс выдвинул весьма оригинальную гипотезу, связывавшую друг с другом множество различных симптомов[72]. Глубокая убежденность Флисса в верности своих построений, то, что его пациенты страдали от различных психозов и неврозов, а главное, его умение «магически» воздействовать на личности больных делали его метод лечения весьма действенным. Это, в свою очередь, лишний раз убеждало Флисса в истинности его теорий.

Флисс буквально очаровывал своих друзей и пациентов широтой познаний в области биологии, богатством воображения и неколебимой уверенностью в своих способностях врача. Даже пациентка, которая, как мы увидим, серьезно пострадала от роковой ошибки Флисса, сохраняла доброе отношение к нему на всю оставшуюся жизнь. Особо впечатляет, что в 1925 г., в последней стадии своей болезни, «чарам» Флисса поддался даже такой основательный и здравомыслящий ученый, как Карл Абрахам (см. главу 16).

Биографы гениев существенно расходятся в своих оценках того возраста, в котором выдающиеся люди создают свои основные творения или, по крайней мере, впервые на деле доказывают свой талант. Многие композиторы и художники, как, например, В.-А. Моцарт и Леонардо да Винчи, очень рано раскрыли свои творческие способности. Гений И.-В. Гёте стал очевиден к 20 годам. А. Эйнштейн сформулировал теорию относительности в 26 лет. Иначе было с Ч. Дарвином, «Дневниковые записи кругосветного путешествия на корабле «Бигль» доказывают, что свои идеи он смог полностью осмыслить и опубликовать лишь в 50 лет. Гениальность проявляется только в преклонном возрасте весьма редко. Однако те, кто все-таки «становится гением» на склоне своих лет, являют собой пример того, что Гёте и Фрейд называли взаимодействием приобретенного и врожденного. Последняя «схема», пожалуй, применима к Фрейду в большей степени, чем к другим выдающимся людям.

Когда в 1887 г. Фрейд познакомился с Флиссом, его вполне можно было назвать «гением, находящимся в поиске причины». Ни одно из научных достижений Фрейда, описанных мной в 1-й главе, не вело его по пути решения величайших загадок бытия. Будучи по своей природе бунтарем, Фрейд пренебрежительно относился к «старой гвардии» медицинской школы Венского университета. Ее членам нередко присуждались почетные звания лишь за то, что они занимали высокие посты, либо благодаря знакомству с «нужными людьми».

Оставив работу в лаборатории Брюкке, Фрейд, так или иначе, оказался в числе аутсайдеров. Шарко, руководитель клиники «Сальпетриер», и Бернгейм, ключевая фигура в истории применения гипноза, были гораздо ближе блестящему молодому бунтовщику, чем его старые учителя.

Из автобиографических эссе Фрейда, так же как и из работ Криса, Джонса и Бернфельда, мы узнаем о степени развития его идей на момент встречи с Флиссом. Брейер, старший коллега и товарищ Фрейда, который также отказался от академической карьеры и стал весьма преуспевающим терапевтом, поведал ему об успешном лечении Анны О., описанном в «Очерках об истерии». Фрейд предполагал привлечь к новому методу внимание Шарко, но тот не проявил должной заинтересованности. Тогда Фрейд был захвачен влюбленностью в свою невесту Марту и очарован Шарко и его идеями и потому не последовал путем, намеченным Брейером.

По возвращении из Парижа в 1886 г. Фрейд подготовил доклад для Венского медицинского общества о работе Шарко над проблемами истерии. Он обратил особое внимание на проявления истерии у мужчин и в результате оказался в жесткой оппозиции главе Неврологического института Мейнерту, лишив себя последней поддержки в академических кругах.

Поскольку в своей неврологической практике Фрейд чаще сталкивался с психоневрозами, чем с органическими заболеваниями, он начал использовать гипноз и вскоре вспомнил о случае Брейера. Хотя сперва Фрейд использовал новый подход только при лечении истерии, вскоре он понял его исключительную ценность для лечения и понимания и других разновидностей психоневрозов. Мы могли бы сказать, что это справедливо и в отношении многих других открытий, Фрейд буквально «наткнулся» на особую роль сексуальности в происхождении неврозов. Однако, сделав первый шаг, Фрейд уже твердо встал на предначертанный для него путь. Он оказался на совершенно неизведанной территории, где его учитель и друг Брейер уже не мог ни помочь ему, ни даже за ним последовать.