Эдвард Гиббон - Упадок и разрушение Римской империи (сокращенный вариант)

• Название: Упадок и разрушение Римской империи (сокращенный вариант)
• Автор: Эдвард Гиббон
• Жанр: История
• Год: 2005
• ISBN: 5-9524-1575-X

Эдвард Гиббон – автор величайшего исторического труда по истории позднего Рима. Эта книга – сокращенный вариант многотомного труда знаменитого историка. Сочинение, до сих пор не потерявшее своей ценности, охватывает период с конца II века (правление императора Коммода) до падения Константинополя в 1453 году. Философские взгляды Гиббона, художественные достоинства его стиля, тонкий анализ событий, живые и образные портреты повлияли на формирование целой эпохи в науке, литературе и искусстве.

---

Кажется, провинция Галлия была исключением, но единственным из этого всеобщего правила веротерпимости: под надуманным предлогом отмены человеческих жертвоприношений императоры Тиберий и Клавдий уничтожили опасную власть друидов. Однако сами эти жрецы, их боги и алтари продолжали существовать в мирной безвестности до окончательного крушения язычества.

Рим, столица великой монархии, непрерывно наполнялся подданными империи и иностранцами со всех концов мира; все они привозили с собой и практиковали в Риме различные верования своих родных стран. Каждый город империи имел право охранять чистоту своих старинных церемоний, и римский сенат, пользуясь этой всеобщей привилегией, иногда вставал на пути у затоплявшего города потока иноземных обрядов. Египетские культы, самые презираемые из всех, часто оказывались под запретом, храмы Сераписа и Изиды разрушали, а их почитателей изгоняли из Рима и из Италии. Но пламя фанатизма одерживало верх над слабыми стараниями холодной политики: изгнанники возвращались, верующих становилось больше, храмы восстанавливались в еще более великолепном виде, и в конце концов Серапис и Изида были приняты в число римских богов. Эта терпимость даже не была отступлением от старых принципов правления: в лучшие годы республики в Рим пригласили Кибелу и Эскулапа, отправив для этого торжественные посольства, и был обычай соблазнять богов – покровителей осажденного города обещанием оказать им большие почести, чем они имеют на родине. Постепенно Рим стал общим храмом всех своих подданных, и римская свобода была предоставлена всем богам человечества.

II. Политика поддержания чистоты крови древних граждан и недопущения никакой посторонней примеси своей узостью стала препятствовать ходу судьбы и ускорила гибель Афин и Спарты. Рим же в своем стремлении возвыситься жертвовал тщеславием ради честолюбия и считал более благоразумным и более почетным брать себе в приемные дети добродетель и заслуги отовсюду, где бы он их ни находил, – у рабов, иноземцев, врагов или варваров. За время наибольшего расцвета Афинской республики число ее граждан постепенно уменьшилось с тридцати тысяч до двадцати одной тысячи. Наоборот, если мы станем изучать рост Римской республики, мы обнаружим, что, несмотря на постоянную убыль из-за войн и колоний, число граждан, которых во время первой переписи при Сервии Туллии было не более чем восемьдесят три тысячи, перед началом общественной войны возросло до четырехсот шестидесяти трех тысяч мужчин, способных служить своей стране с оружием в руках. Когда союзники Рима потребовали себе равную с ним долю в почестях и привилегиях, сенат не зря решил лучше испытать удачу на войне, чем пойти на позорную уступку. Самниты и луканцы были сурово наказаны за свою неосторожность, но остальные италийские государства по мере их постепенного возвращения к своим обязанностям были приняты в республику и вскоре внесли свой вклад в разрушение народной свободы. При демократическом правительстве верховную власть осуществляют граждане, но если эта власть отдана неповоротливой толпе, та сначала злоупотребляет ею, а потом теряет ее. Когда же администрация императоров уничтожила народные собрания, завоеватели стали отличаться от побежденных только первым и самым почетным местом среди подданных, и, хотя число подданных увеличивалось быстро, этому росту больше не угрожали прежние опасности. Тем не менее самые мудрые правители, которые усвоили правила Августа, с величайшей строгостью охраняли чистоту римского имени и раздавали римскую свободу щедро, но осмотрительно. До того как привилегии римлян, постепенно расширяя область своего действия, были распространены на всех жителей империи, сохранялось большое различие между Италией и провинциями. Италия считалась центром объединения граждан и прочной основой конституции и должна была быть местом рождения или хотя бы местом пребывания императоров и сената. Поместья италийцев были свободны от налогов, а сами италийцы – от судебного произвола наместников. Их муниципальным объединениям, которые были сформированы по идеально подходившему для них образцу столицы, было дано право исполнять законы под непосредственным наблюдением верховной власти. Все уроженцы Италии, от подножия Альп до оконечности Калабрии, были от рождения гражданами Рима. Различия между ними стерлись, и постепенно они стали одним большим народом, который имел общие язык, манеры и гражданские учреждения и был равен по значению могущественной империи. Республика была горда этой своей политикой, и часто приемные сыновья вознаграждали ее за великодушие своими достоинствами и службой. Если бы она всегда сохраняла имя римлян только за старинными семьями, жившими в пределах римских стен, это бессмертное имя лишилось бы некоторых из своих лучших украшений. Вергилий был родом из Мантуи; Гораций не знал, называть ему себя апулийцем или луканцем; историк, достойный того, чтобы описать величественный ряд побед Рима, был найден в Падуе. Патриотичная семья Катонов была из Тускулума, а маленький город Арпинум гордился двойной честью быть родиной Мария и Цицерона, из которых один заслужил имя третьего, после Ромула и Камилла, основателя Рима, а второй сначала спас свою страну от заговора Катилины, а затем сделал ее способной оспаривать у Афин первенство в красноречии.

Провинции и памятники

Провинции империи (как они были описаны в предыдущей главе) не имели никакого влияния в обществе и никаких конституционных свобод. В Этрурии, в Греции, в Галлии первой заботой сената было распустить те опасные конфедерации, которые показали человечеству, что поскольку римское оружие побеждало тех, кто разъединен, то, объединившись, противники могли бы сопротивляться ему. Тех правителей, которым римляне, проявляя напоказ благодарность или великодушие, позволяли еще какое-то время держать в руках качающийся скипетр, они лишали трона, как только эти властители заканчивали выполнять поставленную им задачу приучения побежденных народов к ярму. Свободные государства и города, вставшие на сторону Рима, формально получали в награду имя союзников и незаметно для себя постепенно падали все ниже, пока фактически не оказывались в рабстве. Власть повсюду осуществляли чиновники, подчиненные сенату и императорам, и эта власть была абсолютной и бесконтрольной. Но действие тех самых благодетельных принципов правления, которые обеспечили мир и повиновение в Италии, было распространено на завоеванные земли, вплоть до самых дальних. Постепенно в провинциях возникла римская нация, которая была образована двумя путями – созданием колоний и предоставлением римских свобод наиболее верным и имеющим наибольшие заслуги провинциалам. «Где бы римляне ни завоевывали земли, они на этих землях селятся», – отметил Сенека, и это его очень верное наблюдение подтверждено историей и опытом. Уроженцы Италии, соблазненные удовольствиями или выгодой, спешили насладиться плодами победы; мы можем отметить, что примерно через сорок лет после покорения Азии восемьдесят тысяч римлян были убиты за один день по жестокому приказу Митридата. Эти добровольные изгнанники занимались по большей части торговлей, сельским хозяйством и откупами. Но после того как легионы по воле императоров сделались постоянными, провинции заселялись солдатами: ветераны, получив за свою службу вознаграждение землей или деньгами, обычно селились со своими семьями в той стране, где с почетом провели свою молодость. Во всей империи, а в ее западной части особенно, самые плодородные округа и самые удобные места выделялись для вновь создававшихся колоний, из которых часть была гражданскими поселениями, а часть – военными. По нравам жителей и по внутренней политике колонии были точными подобиями своей великой метрополии, а поскольку они вскоре становились дороги местным жителям благодаря дружбе и смешанным бракам, то оказались эффективным средством для того, чтобы внушить им уважение к римскому имени и редко встречавшее отказ желание со временем тоже получить те почет и преимущества, которые доставались гражданам Рима. Муниципальные города понемногу сравнялись с колониями по рангу и великолепию, и в годы правления Адриана шли споры о том, положение каких общин лучше – тех, которые Рим выделил из себя, или тех, которые он в себя включил. Так называемое «право Лациума» давало получавшим его городам меньшие привилегии. Римское гражданство получали только должностные лица, когда кончался срок их полномочий, но поскольку эти должности предоставлялись на один год, то за несколько лет все члены знатнейших семей успевали пройти через них. Те из провинциалов, кому было разрешено служить в легионах, кто побывал на любой гражданской службе, одним словом, все, кто каким-то образом послужил государству или проявил какие-то личные дарования, получали подарок, стоимость которого постепенно уменьшалась по мере того, как увеличивалась щедрость императоров. Но даже в эпоху Антонинов, когда права римлян распространялись на большинство императорских подданных, гражданство еще давало очень большие преимущества. Основная масса народа вместе со званием римского гражданина получала преимущества, которые давало гражданам римское законодательство, особенно в интересных для каждого областях брака, завещания и наследства; гражданство открывало путь наверх тем, чьи притязания подкреплялись чьей-либо благосклонностью или собственными достоинствами. Внуки тех галлов, которые осаждали Юлия Цезаря в Алезии, командовали легионами, управляли провинциями и вошли в римский сенат. Их честолюбие, вместо того чтобы нарушать покой государства, было тесно связано с его безопасностью и величием.