Валерий Шуйский - Мир искусства в доме на Потемкинской

• Название: Мир искусства в доме на Потемкинской
• Автор: Валерий Шуйский
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-227-02861-7

«Если пройти от станции метро «Чернышевская» к Дворцу бракосочетаний, а потом миновать Дом малютки, то напротив входа в Таврический сад бросается в глаза живописный дом с островерхой крышей. На его фасаде находится мемориальная доска, оповещающая тысячи прохожих, что здесь жил народный артист СССР Владимир Ростиславович Гардин.

Режиссер и киноартист В.Р.Гардин основал 1-ю госкиношколу в Москве, постепенно превратившуюся во Всероссийский институт кинематографии – знаменитый ВГИК. Он, можно сказать, отец советского кино... Принадлежность Владимира Ростиславовича и его жены Татьяны Дмитриевны Булах-Гардиной к миру театра и кино, увлеченность супругов коллекционированием определяли круг их общения: артисты, режиссеры, искусствоведы, литераторы, коллеги по собирательству предметов искусства посещали этот дом...»

---

Б.А. Горин-Горяинов. Портрет работы Б. Кустодиева

9 января 1937. Татьянино. На душе у меня нестерпимо тоскливо. Чтобы не на глазах у людей переживать свою ипохондрию, приехала сегодня к своим соснам. В доме холодновато. Урочка встретил меня буйной радостью – чуть не валил с ног. Как просты, искренни животные, как легко с ними жить!

Я все думаю, что мне делать. Недостаток жизненного опыта ввел меня в непоправимое горькое заблуждение. Я думала, что пятидесятилетний мужчина, женившись на молодой девушке, будет до конца дней своих так же любить и желать ее, как она. Оказалось, это не так. А погасшее желание с одной стороны рождает отчужденность и холод. Мне страшно писать это.

10 февраля 1937. Сегодня день смерти Пушкина, и этот день оказался для меня днем такой радости, что я плакала и не спала всю ночь, почувствовала себя новой – вчера в «Известиях» напечатаны мои стихи. Целую страницу посвятили памяти Пушкина. Рядом с портретом работы Кипренского, справа от него – стихи «У радио» Татьяны Булах.

11 февраля 1937. Я как-то обалдела со вчерашнего дня от фильмов «Юность поэта», «Путешествие в Арзрум», от всего проникновения в жизнь Пушкина, в его эпоху, дни.

И, конечно, потому что я участвую в этом устремлении к Пушкину. Будто я вчера перешла какую-то границу своей жизни…

Когда молчат деревья и длинна
Их тень холодная на голубом снегу,
Унылым светляком плывет луна,
Небес подчеркивая мглу,
А с цепи рвется одичалый пес,
Взъерошив шерсть на выгнутой спине,
И заполняет сад седой мороз,
Скрипя в окаменелой тишине,
Я радио включаю и ко мне
Одна страна приходит за другой,
В фокстротном тлении, в сорочьей болтовне
Иль в песне радостной, раздольной и родной!
А иногда твоих стихов порыв
Наполнит радостью мой заснеженный дом,
И я слежу, дыханье затаив,
За каждой краскою, положенной чтецом.
Какое счастье в памяти беречь
Узорчатую сказку о Салтане,
Русалки тайну, и Руслана меч,
И облик милой горемычной Тани.
Сегодня радио несет ко мне печаль
Воспоминаний о твоей кончине.
Тенями траурными черная вуаль
Окутывает вечер синий,
Я чувствую, тревожна и бледна,
Какая боль вела тебя к дуэли.
И сумрачны за серебром окна
Луна, молчание и ели.
Пушкину
О, если бы ты сам читал свои поэмы
А мы бы слушали тебя,
Восторженны, благоговейны, немы,
За гений твой всего тебя любя,
Мы б жизнь твою от горя сберегли,
Oт колющих забот, oт жалящей измены,
Разрушили б решетки, стены,
Душившие твои большие дни!
Зачем родился ты, когда чужая власть
Народом и тобой как хищница владела,
А не теперь, когда свободно, смело
Дышала б грудь твоя и песнь твоя лилась?
О, Пушкин! Сердца нет на родине твоей,
Которое твои стихи б не согревали.
Они везде, и с каждым днем родней
Их правда нам, их радость и печали!
11 февраля 1937 г., газета «Известия»

29 марта 1937. Творят люди в одиночестве, а наедине человек лучше, чем в обществе. Там он среди конкурентов… В группе меня преследует поэтесса Елена Вечтомова… подчеркивает недостатки моих стихов, приписывая их тому, что я из чуждого пролетарским поэтам общества, что я не работаю, а забавляюсь, и т. д. Только Холопов, Лифшиц, Шубин вступаются за меня, и руководитель группы Друзин, и Крайский. Как мне все это грустно и тяжело.

20 мая 1937. Дни ясные, теплые. Синее с утра небо к вечеру становится чуть голубоватым и сливается с луною. Зацветают клен, сирень и распустилась черемуха. Владимир Ростиславович увлечен достройкой дома, украшением сада. Мне хорошо с ним. Но болеет мой старый друг Урс. А в мире страшно, что происходит. Война в Испании. Фашисты. И в кино, и у писателей сумятица. Вредителями объявлены Корнилов, Гумандрин, Берггольц, Киршон, Афиногенов, Бруно Ясенский, Майзель, Горелов, Левин, Добин и даже герой испанских боев Кольцов! Кто из них левые, кто правые, разобрать мне трудно. А поэты и писатели среди них хорошие. Так что все равно жаль их.

17 июля 1937. Живу в Татьянине одна – Гардин уехал сниматься у Правова и Преображенской в «Степане Разине». 11-го объявили в газете об окончании следствия над Тухачевским, Уборевичем, Блюхером, Путной, Якиром и еще пятью военными. Тринадцать расстреляны.

Вдруг брата забрали в тюрьму

Тюрьма и вокруг нее

26 сентября 1938. С 19-го на 20-е арестовали Глеба[5]. Был тщательный обыск с 11 до 5 утра. Запечатали комнаты[6], и спящего Кирюшу вынесли к тете Лизе. Написала Ежову и послала письмо через НКВД и через Наркомвод. Завтра семь дней с ареста, и я пойду справляться в НКВД. Говорят, очередь громадная. А потом – к прокурору, просить, чтобы открыли комнаты. А то где же жить детям? Он пошел в макинтоше, и меня беспокоит, скоро ли я найду, в какой он тюрьме, и смогу передать ему теплые вещи и белье. Вл. Рост. все еще мечется и гадает, будет ли у нас война или нет.

28 сентября 1938. Вчера с 9-ти до 4-х часов провела в очереди в НКВД, чтобы узнать, где Глеб. Дали справку, что он на Шпалерной, 25, и что 15/X я могу передать ему деньги. Наслушавшись печальных историй о том, как небрежно или умышленно издевательски относятся к родственникам арестованных, я боюсь ждать до 15-го и пропустить очередь для приема передач на нашу букву в других тюрьмах. В Арсенальной принимают на «Б» 2-го числа, в Крестах – 11-го. Пойду завтра на Шпалерную и справлюсь, там ли Глеб. Устала я вчера жутко. И так трудно прождать шесть часов, а тут еще слышишь горести, слезы старух. На моих глазах трое из ждавших родных получили «путевки» на высылку в Челябинскую область.

Глеб Булах. 1930-е гг.

2 октября 1938. Вчера была на Шпалерной. Пришла, встаю в очередь, мне говорят: «Раз не ваша буква, не стойте зря. Все равно, ничего не скажут. У них и списки в окне только на буквы „О“ и „Р“». Но я так боялась, что Глеб не здесь и что я пропущу свою передачу в других тюрьмах, что решила все равно ждать и пустить в ход все жалобные ноты в голосе, чтобы умилостивить коменданта дать справку. И действительно, к концу третьего часа получила ответ, что Глеб «здесь у нас, приходите 15-го передавать деньги». Шпалерная тюрьма – показательная. Здесь очень чисто. Через 5 дней – душ, через 10 – баня. Но прогулка только 15 минут и через 5 дней! Кормят средне, вернее – плохо. Денег позволяют передавать только 60 рублей в месяц и ничего больше! Ни белья, ни еды. Что с теми, кто сидит по году? Не знаю, кому нужно это страшное нечеловеческое горе. Дни опять чудные. 30-го мы были в Татьянино, ходили с В.Р. и Кирюшей по лесу за грибами. Я уехала вечером, чтоб не опоздать на Шпалерную. На фабрике нашей запустенье. Новый директор в Москве. Видела хороший фильм «Доктор Мамлок». Прекрасно играли Менжинский, Жаков и Меркурьев. Остальные – тоже очень прилично. И постановка (Рапопорта) реалистичная и остроумная. Ищу, ищу Кирюше брюки и нигде не могу достать. Зверские очереди или пустота на полках всех магазинов. Ничего нет. Фруктов тоже нет. Остальное есть (масло, мясо, крупы).

7 октября 1938. Вл. Рост. взял отпуск, чтобы иметь право сняться в фильме Белгоскино «Человек в футляре» за плату. Если бы он снимался не в отпуске, его исключили бы из штата Ленфильма. И неизвестно, приняли бы обратно. Засл. арт. респ. Пославского (?), снимавшегося где-то по окончании договора, обратно в Ленфильм не приняли. Он ушел в театр. Сегодня собираюсь с н.а. Юрьевым повидать его и Мейерхольда для переговоров о работе моей и В.Р. над «Царем Эдипом», «Овечьим Источником» и пушкинским вечером. Думаю, что ничего из их затей не выйдет. Но пропустить возможность познакомиться со знаменитым Мейерхольдом не хочу. В.Р. на съемке, и я пойду одна.

12 октября 1938. Написала сейчас заявление коменданту тюрьмы с просьбой передать Глебу свитер и белье. Отнесу завтра. Может быть, фамилия Гардина или неожиданное милосердие помогут. А то стало уже сыро и холодно. Очень мне тяжко.

Была седьмого на вечере у Юрия Михайловича Юрьева. У него замечательная квартира, в два этажа, в доме Ленсовета. Мебель прекрасная, но картины – жуть! Четыре комнаты. Очень холодно и высоко. Были Мейерхольд, Райх, Кочуров, Вольф-Израэль, Вивьен и др. До чего мне понравился Вивьен! Какая веселость и мягкость обращения с людьми! Приглашу их всех к себе. Мейерхольд слушает вдумчиво, говорит четко, ясно и интересно. Больше молчит. Конечно, для него даром не прошло падение. Райх мне понравилась внешностью и простотой. Кочуров играл и пел свои «пушкинские» песни. Некоторые очень теплы и задушевные. У него совсем нет голоса. Потому трудно судить об их красоте. О гардинском юбилее ни слуху ни духу. Неужто так и не станут его отмечать? Все новые у нас люди и в Союзе и вообще в кино. Влад. Рост. очень это печалит. Ведь 40-летний юбилей бывает раз в жизни. И обидно, если никто не заметит. Ну, пока все…