Александр Кобак - Исторические кладбища Санкт-Петербурга

• Название: Исторические кладбища Санкт-Петербурга
• Автор: Александр Кобак
• Жанр: История
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-227-02688-0

Это уникальное издание – плод совместной работы коллектива влюбленных в город на Неве авторов. Перед ними стояла очень непростая задача: необходимо было показать, что старые кладбища являются важной и неотъемлемой частью культурного наследия города.

В книге комплексно рассматриваются все факторы, повлиявшие на формирование городского некрополя: дана топографическая и историко-культурная характеристика отдельных кладбищ; приведены общие сведения о жизни разных конфессий; описаны особенности быта и культуры этнических и социальных групп населения Северной столицы.

Предыдущее издание, в 1996 г., было отмечено первой Анциферовской премией, присуждаемой за лучшие современные работы по истории Санкт-Петербурга. Но за время, прошедшее после него, ситуация существенно изменилась. Библиография петербургского некрополя пополнилась рядом монографических исследований, и возникла необходимость в серьезном дополнении и обновлении информации, что и было профессионально исполнено авторским коллективом.

В основу книги легли новые данные натурных обследований, а также материалы литературных и архивных источников, большинство из которых обобщено впервые.

Издание 2-е, доработанное и исправленное.

---

Демяновский одно время считался также автором самой известной в столице часовни. Она стоит на том же Смоленском кладбище над могилой блаженной Ксении Петербургской, причисленной к лику святых во время празднования Тысячелетия Крещения Руси. За год до этого часовня была тщательно восстановлена и заново освящена в присутствии тысяч православных горожан.

Настоящим автором этой часовни, сооруженной в 1901–1902 гг., был безвестный архитектор А. А. Всеславин, избравший для нее не претендующий на особую оригинальность русский стиль. Ступенчатый главный объем часовни увенчан шатром, покрытым тонированными металлическими пластинами. Свет в здание падает через трехчастные «романские» окна посредине фасадов и щелевидные – наверху. Внутри главное место занимает мраморная гробница святой.

Таких часовен, небольших, по сути дела, храмов, на кладбищах Петербурга было немного, и стояли они обычно над могилами почитаемых в народе подвижников: странника Александра Крайнева на Митрофаниевском кладбище, затворника Матфея в лавре, Матренушки-босоножки у Скорбященской церкви на Шлиссельбургском проспекте. Остальные кладбищенские часовни были палисадами, т. е. богато украшенными надгробными сооружениями, которые очень часто строились по чертежам маститых зодчих. Особенно много их было в Троице-Сергиевой пустыни.

Церковь Сошествия Святого Духа на Фарфоровском кладбище

Запоздалой стилизацией под XVII в. была небольшая церковь Сошествия Святого Духа, стоявшая до сноса на Фарфоровском кладбище вблизи приходского Преображенского храма на Шлиссельбургском проспекте. Свой проект архитектор А. Ф. Красовский, исследователь древнерусского зодчества, разработал на самом рубеже XX в., когда новые тенденции еще слабо ощущались в архитектуре. Фасад церкви выглядел очень дробным, перенасыщенным деталями и потому был лишен той целостности, которой обладали более удачные подражания.

Духовская церковь строилась очень долго. Она была заложена в 1902 г., а завершена лишь десять лет спустя. В ней установили уникальный иконостас из бисквита, выполненный на Императорском фарфоровом заводе по рисунку скульптора А. К. Тимуса. Остальное убранство Красовский тоже спроектировал «стильным», т. е. в манере XVII в. К такому единству внешнего и внутреннего вида зодчие стремились всегда, но в этот период оно приобрело антикварный уклон, при котором пристальное внимание уделялось каждой мелочи. Это удорожало строительство, но зато создавались интересные образцы ретростиля.

Последним крупным сооружением, появившимся перед революцией на кладбищах Петербурга, была величественная Казанская церковь в Новодевичьем монастыре, автором которой был известный архитектор В. А. Косяков. Это здание должно было заменить первую в монастыре деревянную церковь, которая обветшала к началу нашего века. Облицованный декоративным кирпичом и майоликой храм с массивным куполом, заложенный летом 1908 г., так и не был освящен, хотя Ф. Р. Райлян с помощниками успели перед революцией украсить его росписью и образами, исполненными в подражание древнерусским образцам. Сейчас сохранившийся храм ждет решения своей судьбы – станет ли он действующим или получит иное назначение.

Церковь преподобного Серафима Саровского на Серафимовском кладбище

Стилистические поиски шли в начале XX в. и в деревянном зодчестве. Деревянных храмов было на кладбищах не так много, и большинство из них до наших дней не дошло за исключением трехпридельной церкви преподобного Серафима Саровского на одноименном кладбище. Эта действующая церковь, несмотря на свою уютность, с архитектурной точки зрения – самая невыразительная, хотя ее автором был крупный и опытный зодчий Н. Н. Никонов, долгие годы служивший в епархии[213].

Церковь преподобной Марии на Большеохтинском кладбище

Церковь была начата в 1906 г. и в следующем году освящена в честь новопрославленного святого. Над входом в нее – мозаика с изображением молящегося преподобного, исполненная в мастерской Фролова. Схема храма традиционна – четверик на четверике; четверик и звонница над входом имеют шатровое завершение. Так как шатер четверика невысок, а боковые приделы расширены, храм кажется приземистым и грузным.

Неудача особенно заметна при сравнении с другим творением Никонова – уничтоженной небольшой церковью преподобной Марии, именовавшейся Марином, на Большеохтинском единоверческом кладбище. Она сооружалась в 1895–1902 гг. на средства купчихи Марии Трофимовны Козминой на месте погребения ее родителей, т. е. являлась надгробным храмом. Здесь Никонов в своей стихии – московском зодчестве XVII в. Здесь он не скован утилитарной задачей – выделить место для отпеваний, и умело «играет» разнообразными объемами, деталями, их белым, желтым и красным цветом, создавая уменьшенное повторение своих наиболее удачных произведений, которым присуща устремленность ввысь и перекличка вертикалей. Снаружи, как часто у Никонова, храм был декорирован изразцами, изготовленными на сей раз в Художественно-промышленной школе Миргорода[214].

Казанская церковь на Красненьком кладбище

Скромнее, чем Серафимовская, выглядела Казанская церковь на старинном Красненьком кладбище, расположенном на юго-западной окраине города. Она была выстроена всего за несколько месяцев в 1901 г. по проекту гражданского инженера Н. В. Васильева и походила на небогатые деревенские храмы. Маленькая бревенчатая постройка с луковкой на крыше и одноярусной колоколенкой, вмещавшая около шестисот человек, просуществовала до последней войны. Эта церковка определяла один из полюсов кладбищенского храмостроительства – на другом высились величественные, почти соборные храмы Волковского и Митрофаниевского кладбищ.

Однако в XX в. деревянное зодчество имело на столичных кладбищах свои достижения. К ним можно отнести три церкви: две православные и одну католическую. Первой, в 1903–1905 гг., была выстроена Казанская церковь на Преображенском кладбище. Выстроена как временная, ибо архитектор В. А. Демяновский одновременно спроектировал большой каменный храм. Деревянная постройка имела три престола и множество притворов и крылец, подражая церквам русского Севера своей свободной, «открытой» композицией и разнообразием архитектурных форм[215].

Богословская церковь на Богословском кладбище

К сожалению, эта уникальная постройка не сохранилась, как и две другие: Богословская церковь на одноименном городском кладбище и костел на католическом отделении Успенского кладбища в Парголово. Проект Богословской церкви создал В. Н. Бобров, и она строилась в 1915–1916 гг. в память воинов, павших в Первую мировую войну[216]. Костел же был освящен еще до войны, в 1912 г., и возведен по чертежам работавшего в Петербурге архитектора-поляка И. В. Падлевского. В обоих сооружениях за основу были взяты сельские храмы: шатровые – в Северной Руси, и прикарпатские – в Польше. Однако оба зодчих заметно стилизовали свои прототипы, добиваясь прежде всего живописно-декоративного эффекта, к которому в целом архитектура того времени не очень стремилась.

Казанская церковь на Преображенском кладбище

После 1917 г. зодчему нечего было делать на петроградских кладбищах. Разве что калечить уже созданное. Кладбищенские церкви пострадали в той же мере, как и другие. Некоторые ансамбли, например Митрофаниевского кладбища, были уничтожены полностью, другие – наполовину или меньше. Сегодня только действующие церкви радуют глаз, остальные (среди них замечательные сооружения) ждут тщательного восстановления.

Возможно, однако, что недалек тот день, когда прерванная на долгие годы традиция возобновится и храмы снова станут строиться там, где они крайне необходимы, – на новых кладбищах пятимиллионного города.

Т. С. Царькова, С. И. Николаев ЭПИТАФИИ ПЕТЕРБУРГСКОГО НЕКРОПОЛЯ

Кладбищенская культура слова включает в себя не только надгробные надписи. Слово на кладбище разнообразно – это служба и проповедь[217], девизы и надписи на эмблемах и гробах[218], «стихи на смерть», «стихи на гробницу» и прочее, т. е. слово – воплощенное (вечное) и произносимое (временное) – пронизывает все ритуально-архитектурное целое погребального обряда. Являясь составной частью особой кладбищенской культуры, слово на кладбище живет по законам «кладбищенской поэтики», основной закон которой для нас звучит так: о мертвых следует говорить или хорошо, или ничего. Отсюда предельная серьезность погребального слова, его проникновенность и эмоциональность. Несмотря на многие утраты в культурном обиходе и увядание самой кладбищенской культуры, кладбище до сих пор осознается как особое пространство («урочище»)[219], пространственно-культурный характер которого предопределяет как поведение, так и отношение к нему.