Томас Томас - Маска Локи

• Название: Маска Локи
• Автор: Томас Томас
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-699-44507-3

Девять столетий странствует по свету в разных ипостасях Хранитель Камня ордена Тамплиеров Томас Амнет-Гарден. И все это время идет по его следу бессмертный и неуязвимый для обычного оружия Горный Старец, Хасан ас-Сабах, основатель и глава ордена ассасинов-убийц. Ведь, разгадав тайну Камня и уничтожив его владельца, он сможет получить абсолютную власть над миром.

---

На ходу он размышлял о своем успехе. За пять месяцев непрерывных переговоров и осторожных продвижений Бор оказался в центре пожара Революции. Советник по делам нового Республиканского монетного двора, пламенный оратор в Национальном собрании, посредник в Министерстве юстиции, агент по продаже имущества осужденных, правая рука министра Робеспьера, Бор поспевал везде. В некоторых кварталах его называли «Портной», ведь он благодаря своей логике «сшил» мешок для голов всех отступников Революции.

Но Бор чувствовал, что просто обязан воспротивиться одному делу монтаньяров. И, шагая по темным улицам, охраняемый невидимыми наблюдателями, он продумывал свои доводы.

– Граждане! – Бор поднялся с места в левой части зала. – Это самое необдуманное из всех предложений, которые были изложены перед нами.

Пьер Бор спустился между полупустыми скамьями, дабы предстать перед присутствующими в лучах утреннего солнца. Он знал, что так он выглядит как ангел, сошедший с небес, и внушает благоговение зрителям на галерке.

– Одно дело – пересмотреть календарь по отношению к именам: искоренение мертвых римских богов и замена римских порядковых номеров словами, понятными народу, заимствованными из названий сельскохозяйственных сезонных работ. Это очень полезное начинание, которое я всецело поддерживаю. Но перевод в метрическую систему – это совсем другой вопрос. Кто сможет проработать десятидневную неделю, в которой последний день отдыха уничтожен из атеистических соображений? Разве сможет хорошо работать переутомленный крестьянин? Новый календарь ужасен и состряпан на скорую руку. И что же дальше? Может быть, вы хотите, чтобы мы молились пять раз по стоминутному часу республиканским доблестям – Работе, Работе и еще раз Работе?

Это было встречено лишь скромным смешком.

– Нет, граждане. Такой календарь лишь посеет разброд в народе, дезорганизует работы и разрушит всю экономику Франции. Я надеюсь, что вы, каждый и все вместе, отвергнете его.

Хлоп, хлоп… хлоп.

Новый календарь был принят практически единогласно. Лишь шестеро проголосовали «против».

Робеспьер бодро подошел к Бору.

– Хорошо сказано, гражданин Бор. – Его улыбка казалась вполне искренней.

Бор постарался улыбнуться в ответ:

– Доводы благоразумия побудили меня выступить против твоего предложения, гражданин.

– Ничего, ничего. Ты же знаешь, каждая хорошая идея нуждается в испытании. А как еще народ оценит ее величие? И твой маленький мятеж пошел только на пользу.

– Да.

– Ну, теперь можно и поужинать.

– Могу ли я присоединиться?

– А! – Тонкие брови сошлись на переносице. – Боюсь, Пьер, моего внимания потребуют другие. Это будет неудобно.

– Я понимаю.

– Надеюсь, что да.

Стук в дверь раздался в полночь.

Суд состоялся на рассвете, два месяца спустя.

Эти два долгих месяца Пьер Бор, теперь снова «дю Бор», провел в сочащейся сыростью клетке ниже уровня реки. В камере шириной и высотой в метр – нововведение Национального собрания для отступников – и два метра в длину Пьер лежал как в гробу, в собственных нечистотах, руками отгоняя крыс, которые пытались съесть его скудный рацион из черствого хлеба. А что касается воды, здесь выбор был жесток: израсходовать чашку на утоление жажды или на гигиену.

На шестьдесят шестой день деревянная дверь отворилась – чтобы выпустить его. Когда Пьера доставили в зал суда, изнуренного, покрытого язвами, он не смог ничего сказать в свое оправдание.

Обвинения были абсурдны: ученый Пьер дю Бор при старом режиме обучал детей того самого маркиза де Шене, которого выдал властям. Обучать аристократов во время их правления значило то же, что и прославлять преимущества, добродетели и справедливость аристократии.

Тем же утром его повезли на красной телеге на площадь Революции. Стоявший позади священник гнусаво бормотал псалмы – последнее утешение.

Пьер держал голову опущенной, чтобы хоть как-то избежать града гнилых фруктов и овощей. А когда он изредка поднимал голову, чтобы посмотреть по сторонам, в рот или в глаза попадали гнилое яблоко или тухлая рыба. Но он все же пытался смотреть по сторонам, выискивая наблюдателей.

Наблюдатели, которые многие месяцы оберегали его, должны спасти его и теперь. Пьер был уверен в этом.

Оглянувшись, он заметил в толпе темную приземистую фигуру. Человек не кричал и ничего не бросал, просто наблюдал за ним из-под широких полей шляпы.

Даже наблюдатели ничем не могли ему помочь.

Рядом с эшафотом, возвышавшимся посреди площади, солдаты с нарукавными повязками Комитета национальной безопасности отвязали его от телеги, оставив связанными руки. Они подняли его на эшафот – ноги неожиданно стали до странности слабыми – и привязали на уровне груди, живота и колен к длинной доске, доходившей ему до ключиц. Но Пьер вряд ли заметил это. Он не мог оторвать взгляда от высокой, в форме буквы «пи», рамы с треугольным лезвием, подвешенным сверху.

– Это не больно, сын мой, – прошептал священник, и это были первые слова за все время, которые он сказал по-французски. – Лезвие пройдет по твоей шее словно холодный ветерок.

Пьер повернулся и уставился на него.

– Откуда вы знаете?

Наклонив доску горизонтально, солдаты понесли ее к гильотине. Пьер дю Бор мог рассмотреть лишь стертые волокна деревянного ложа этой адской машины, за которым виднелась тростниковая корзина. Тростник был золотисто-желтым. Пьер уставился на него, пытаясь отыскать красно-коричневые пятна, похожие на дефект в том кристалле, которым он порезал палец. Когда это было? Месяцев семь назад? Но корзина оказалась новой, без пятна и порока – большая честь для Пьера, последняя любезность со стороны его друга, гражданина Максимилиана Робеспьера.

Священник ошибся.

Боль была острой и бесконечной, так же как и боль от пореза кристаллом. А затем он начал падать, лицом вперед, в корзину. Тростник, ринувшись навстречу, стукнул по носу. Золотой свет вспыхнул перед глазами и померк, и все стало таким же черным, как длинные гладкие волосы, упавшие на лицо и закрывшие глаза.

– Где же твой приятель?

– Он должен позвонить своему агенту или еще кому-то. Он сказал, что может задержаться.

– Отлично. Нам нужно многое обсудить.

– Это точно, Хасан. Лягушки теперь пытаются убить его, такого еще никогда не случалось.

– Как так? – Темные глаза мужчины блеснули. Веки его опустились, сомкнулись шелковистые ресницы. Каждая ресница была изогнута, как черный железный шип. – Объясни, пожалуйста.

– Один из них поджидал в квартире, когда Том вернулся. Он пытался убить его ножом – одним из тех ножей. Мне пришлось призвать на помощь Итнайна, моего телохранителя.

– И?

– Мы оставили тело в квартире и под шумок смылись.

– Тело Итнайна?

– Нет, другого. Вероятно, это был профессиональный убийца, но не столь искусный, как Итнайн.

– Гарден хорошо разглядел Итнайна?

– Да нет, не особенно. – Александра выскользнула из-под пледа и села. – Том в этот момент отходил после удара коленом в пах.

– Отлично, значит, я еще смогу использовать его против Гардена.

– Использовать Итнайна? Ты хочешь сказать, чтобы охранять его? – Она начала стаскивать ботинки.

Хасан наклонился помочь ей с пряжками:

– Нет. Я хочу использовать его, чтобы обострить чувствительность Гардена. Я начал снабжать нашего молодца… э-э-э… «опытом». Метод доступа к прошлому с помощью снотерапии оказался недейственным или слишком медленным. А то, что мы лишили его твоих прелестей, – Хасан снял с нее ботинок и провел рукой вверх по ноге, – похоже, только оставляет ему больше времени для игры на фортепиано. Видимо, следует изменить направление.

Хасан встал и мягко толкнул ее в грудь. Она податливо упала на постель.

– Если Гардену придется побороться за жизнь, – сказал он, – даже совсем немного, это поможет… э… «скоординировать» его усилия. А это, в свою очередь, будет способствовать его пробуждению. Пример – та сцена, на которую вы с Итнайном наткнулись.

Хасан опустился на пол у ее ног.

Александра с трудом стаскивала с себя платье. Он стал помогать ей.

– Я жажду услышать все поскорее. – Она вздохнула, с огорчением или удовольствием, сама не смогла бы сказать. – Я действительно думаю, что твой человек был одним из тех франков. С другой стороны, я могла бы предупредить Итнайна, чтобы он был с ним поосторожнее. Теперь мы потеряли своего агента.

– Не беспокойся. У меня их достаточно.

Она закинула руки за спину. Локоть задел покрывало, оно зашуршало.

– Подожди! – воскликнула Александра, изгибая спину и откидываясь на подушки.

Руки Хасана покорно замерли между ее ног.

– Мы же не знали точно, где Гарден остановился, верно?

– Нет.

Она почувствовала его теплое дыхание.

– Так как же этот ассасин мог быть твоим?