Эдуард Баталов - Русская идея и американская мечта

• Название: Русская идея и американская мечта
• Автор: Эдуард Баталов
• Жанр: Философия
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-89826-320-9

Монография Батанова Э.Я. «Русская идея и американская мечта» – первое в отечественной и зарубежной научной литературе комплексное сравнительное исследование «Русской идеи» и «Американской мечты» как двух великих национальных мифов, оказавших и продолжающих оказывать большое, хотя и не всегда осознаваемое нами, влияние на сознание и самосознание, соответственно, россиян и американцев. Автор книги опирается на документы, научные исследования, публицистику, художественные произведения многих авторов, включая Федора Достоевского (автора термина «русская идея»), Владимира Соловьева, Николая Бердяева, Василия Розанова, Джеймса Труслоу Адамса (автора термина «американская мечта»), Хорейшо Элджера и др. Прослеживая историю русской идеи и американской мечты, автор затрагивает вопрос об их роли в жизни современных России и Америки и возможных перспективах эволюции.

Книга представляет интерес для культурологов, философов, историков, всех, кто интересуется историей и культурой двух великих стран.

---

Нуйкин выразил не только одно из самых популярных представлений о предмете и содержании Национальной идеи. Ему удалось, повторюсь, еще и сыграть на опережение. Агрессия НАТО против Югославии (воспринятая немалой частью россиян как репетиция возможных действий Запада против России); экспансия мусульманского фундаментализма (в том числе на Кавказе); курс США на создание национальной ПРО с элементами передового базирования, расположенными у границ России; агрессия США, Великобритании и ряда других стран против Ирака вкупе с убеждением очень многих граждан России, что только сильное государство способно обеспечить процветание России – все это создает весьма благоприятный фон для распространения и усиления в обществе этатистских настроений. И если бы власти вдруг решили сегодня, в 2008 г., «подвести итоги» дискуссии о Национальной идее и объявить, что ее удалось-таки отыскать и что суть этой Идеи – укрепление государства и повышение его эффективности, с ними согласилась бы огромная часть российского общества, отнюдь не восторгающаяся деяниями правительствующих чиновников и сидящих в органах государственной власти коррупционеров, но еще более раздраженная царившим в 90-е годы хаосом и «беспределом» и приветствующая путинскую стабилизацию.

Равнение на Запад?

Всякий раз, когда наша страна оказывалась перед необходимостью заново определить свою национально-государственную идентичность – а это обычно случалось в кризисных ситуациях, – она неизменно обращала взоры в сторону Запада. В XIX в. это была Европа, в XX в. к ней присоединилась, а затем и вышла на передний план Америка.

По правде говоря, ни советское политическое руководство, включая его высшее звено, ни тем более рядовые граждане не имели более или менее соответствовавшего действительности представления о Западной Европе и США. Первые советские вожди – Ленин, Троцкий, Бухарин, проведшие не один год в эмиграции, конечно, знали Запад достаточно хорошо, возможно, лучше, чем Россию. Но для большей части советской номенклатуры «буржуазный Запад» был настоящей терра инкогнита.

Со второй половины 50-х годов высшее советское руководство и даже часть среднего звена партийной номенклатуры начали более или менее регулярно посещать зарубежные, в том числе западные, страны с официальными и полуофициальными визитами. Кроме того, они располагали определенной информацией (политической, экономической, военной) об этих странах, поступавшей к ним по закрытым каналам. Однако ни официальные визиты, ни справки, составлявшиеся экспертами, не могли дать необходимое представление о культуре стран Западной Европы и США и образе жизни проживающих в них людей, их менталитете74. Что касается основной массы советских граждан, то она не имела вообще никаких контактов с Западом и была вынуждена питаться фабрикуемыми партийно-государственной пропагандой байками о «загнивающем Западе», «общем кризисе капитализма», «империалистических поджигателях войны» и т. п. И хотя эти байки предназначались для «трудящихся масс», они неизбежно отравляли и сознание самой партийной элиты, подавляющая часть которой не отличалась ни высоким коэффициентом интеллекта, ни глубиной познаний. В плену иллюзорных представлений о «капитализме», «империализме» и «Западе» оказывалось, таким образом, все советское общество сверху донизу.

Однако наряду с официальными мифами в советском общественном сознании потаенно существовала иная мифология, подпитывавшаяся западной пропагандой. То были мифы о капиталистической Европе и Америке как царстве свободы и демократии, райской земле, в которой люди живут богато, радостно, счастливо. И этими мифами опять-таки была заражена не только значительная часть рядовых граждан, но и – возможно, даже еще в большей степени – партийная номенклатура. Ведь, бывая за границей в командировках, советские бонзы видели в основном именно «витринную» часть западного мира, выгодно отличавшуюся от того, что они лицезрели дома.

Распад СССР окончательно разрушил официальный имидж капиталистического мира, и потаенная мифология о райском Западе вышла на поверхность, подкрепляя ожидания новых российских властителей, что вчерашний враг, будучи на самом деле истинным ревнителем демократии и свободы, тут же заключит рвущуюся к «общечеловеческим ценностям» Россию в братские объятия, осыпет неограниченной и бескорыстной помощью и примет в «семью цивилизованных народов».

Больше всего прозападников, как и следовало ожидать, было среди тех, кто считал бессмысленными сами поиски Национальной идеи. Европа интегрируется, понятие «национального» становится анахронизмом, набирает темпы процесс глобализации. А Россия, сетовали они, ищет какую-то национальную идею, какой-то «свой путь». Пора бы ей, прекратив бессмысленное (не по силам!) состязание с победившим Западом, поскорее приобщиться к «цивилизованному миру» и начать жить, как живут «здравомыслящие люди»75. А поскольку сделать это самостоятельно сегодня мы не способны, значит, надо открыто пойти на выучку к передовым странам, а то и взять их себе в опекуны. Как иронически заметил в этой связи публицист Александр Афанасьев, лучшим вариантом Национальной идеи в сложившейся ситуации было бы превращение России в… 51-й штат США76.

К середине 90-х годов стало, однако, ясно, что реальный Запад существенно отличается от тех образов, которые были воплощены в позитивных и негативных мифах о нем. И что идеалы, цели и ценности, которых придерживаются страны Западной Европы и США, не могут быть положены – без более или менее существенной адаптации – в основу искомой российской Национальной идеи.

Больше того, политика, проводившаяся Западом, и в первую очередь Соединенными Штатами (которые чувствовали себя победителями в холодной войне), в отношении России (ее держали за побежденную сторону), подрывала авторитет Америки в глазах россиян. Многие из них, воспитанные на представлении о Советском Союзе как великой державе, чувствовали себя оскорбленными таким поведением Запада и отворачивались от него.

К этому же времени среди сторонников Национальной идеи наметилось несколько позиций в отношении Европы и США. Первую из них можно обозначить так: уважительное отношение к Западу, готовность сотрудничать с ним на равноправной основе при одновременном отказе от попыток слепого копирования зарубежных образцов, чем грешила Россия в первой половине 90-х. «Слишком много в последнее время было заимствований с Запада, внедрений в нашу жизнь… чуждых представлений. А мы ведь – Россия, могучая держава с тысячелетней историей, традициями, верой. Своим умом, что ли, оскудели?»77. Под этими словами Владимира Оболенского, потомка древнего рода Оболенских, подпишутся многие его соотечественники.

Особую осторожность рекомендовалось проявлять при равнении на Соединенные Штаты: слишком уж непохожи мы друг на друга. «Необходимо дружить с Америкой, уважать величайшие технические, цивилизационные достижения ее многонационального народа. Но очень опасно «чистить» себя под Америку, – предостерегал политолог Александр Ципко. – Мы совсем другие.

Нынешняя Россия в отличие от США является наследницей русской и советской истории. И было бы величайшим преступлением, если мы последуем американскому примеру и уравняем всех с помощью исторического нигилизма. Но, кстати, – замечает А. Ципко, – и американцы никак не могут забыть, что они ирландцы, шотландцы, поляки, евреи…»78 И общее заключение: «…я не хочу, чтобы американская субкультура с ее прославлением убийства и насилия стала доминирующей в моей стране»79.

Это достаточно репрезентативное мнение. Причем придерживаются его люди, которые не считают Америку врагом России и не хотели бы видеть Россию врагом Америки. «Тем, кто уповает на помощь Запада и, главное, Америки, говорю, – писал один из участников дискуссии, – не надейтесь… они (американцы. – Э.Б.) уже начинают раздуваться спесью единственной «сверхдержавы», пожиная плоды своей победы в соревновании с Советским Союзом. Вместе с ним они записали в покойники и Россию, полагая, что ей никогда не подняться выше уровня стран «третьего мира». Это мнение разделяют и наши капитулянты, которым еще и «руки вверх» не сказали, а они уже лапки вздергивают. Американцы – нация молодая, по-детски наивная и от сознания своей молодой силы не в меру наглая, что вполне естественно для подростков, которым свойственно высокомерное отношение ко всякому, кто кажется им слабее»80.

Позиция, зафиксированная в этом письме рядового россиянина (равно как и во многих других публикациях, принадлежащих в том числе и известным людям), достаточно характерна для современного российского общества. Конечно, ни антиамериканизм, ни антиевропеизм не стали (слава богу!), да и не могли стать нашей Национальной идеей81. Но настороженное, а тем более критическое и резко отрицательное отношение к Западной Европе и США сужали фронт поисков Идеи или ее элементов на западном направлении. С конца 90-х Россия все чаще стала напоминать себе (и другим тоже) о двух вещах. Во-первых, о том, что нет в мире страны, на основе опыта которой она могла бы сформулировать искомую Национальную идею. Во-вторых, что если Россия и относится к Западу, к Европе, то при этом продолжает оставаться частью Востока, Азии. «Им (людям Запада. – Э.Б.) не понять нашу тоску. Они лишь «Запад», а мы «Запад-Восток». Добро и Зло, Свет и Тьма всегда главную свою битву устраивали на нашей земле, – писал военнослужащий Роман Шеховцев. – Вот почему для будущего движения вперед нам необходимо брать за основу наши самобытность и уникальность»82.