Игорь Яковенко - Риски социальной трансформации российского общества: культурологический аспект

• Название: Риски социальной трансформации российского общества: культурологический аспект
• Автор: Игорь Яковенко
• Жанр: Культурология
• Год: 2006
• ISBN: 5-89826-258-x

Монография посвящена рискам, т. е. негативным последствиям человеческой деятельности или социальным издержкам существования общества. В эпоху больших преобразований объем рисков возрастает настолько, что это может блокировать процессы развития и стать фактором деструкции общества.

В монографии риски трансформации российского общества исследуются через призму актуальной культуры, которая задает собой все поведение человека. С этих позиций устойчивые характеристики ментальности, специфика традиционной культуры и процессы трансформации культуры предстают как факторы, порождающие разнообразные риски.

---

В эпохи исторических перемен по стране прокатывались волны депрессии, безверия, аномии. Традиционный человек утрачивал понимание того, как, а главное зачем, жить в этом страшном мире. В конце XIX века на Украине и Юге России возникла секта малеванцев. Одна из основ их учения состояла в том, что Христос «вывел их из Египта труда». Сектанты переставали работать, готовить пищу, женщины не прибирались в домах. Люди сидели и молча выбирали друг у друга вшей. Понятно, что малеванство – крайняя форма реакции наиболее архаической массы людей на историческую динамику, но в высшей степени показательная, ибо фундаментальная интенция движения очевидна: прочь из истории, государства и цивилизации. Сегодня столь крайних форм структурированного религиозного неприятия мира не наблюдается, но культура, породившая малеванство, осталась.

Обратимся к современности. В так называемом русском роке и соседствующих с ним субкультурах (панки, рокеры) фиксируется устойчивая игра с темой самоубийства. Здесь отрабатывается отрицательный образ женщины и сексуальных отношений – то есть всего того, что связано с воспроизводством жизни. Эти положения неплохо иллюстрирует название группы «Крематорий». В репертуаре группы песни: «Крематорий», «Лепрозорий», песня о мальчике, который умер от сифилиса.

К безусловным ценностям русского рока относятся наркотики, любая «дурь», выпивка. Женщина изменяет с друзьями, отказывает в близости, но настоящему мужчине ничего «этого» и не надо. Он пойдет уколется, выпьет с друзьями пива и вообще «оторвется по полной программе». Показателен и образ человека в русском роке. Это либо телесность, подверженная тлению, – нечто вонючее, потеющее и умирающее, либо бестелесная сущность. Единственная функция, которую выполняет тело, – быть сосудом для спиртного и наркотиков.

Русский рок играет и с образом Сатаны. К примеру, можно вспомнить песню «Князь Тишины» группы «Наутилус Помпилиус». В одной из лучших, наиболее музыкальных баллад группы «Крематорий» – «Мусорный ветер» – мы находим следующее описание космоса:

Мусорный ветер – дым из трубы[5].
Плач природы, смех Сатаны.
А все оттого, что мы
Любили ловить ветра и разбрасывать камни.

[ «Крематорий». 2002]

Показательно, что ориентированная на Запад молодежная субкультура – хиппи, битники, рокабилли – придают женщине и сексуальным отношениям совершенно иное значение. Здесь любовь ставится во главу угла, она тема многих песен. При этом тема наркотиков не манифестируется.

Вряд ли экскурс в рок-культуру нуждается в развернутом комментарии. Мировоззренческие и экзистенциальные интенции авторов совершенно очевидны.

С мироотречносгью связано еще одно свойство российской культуры. Мы имеем в виду крайне низкую цену человеческой жизни. Именно в России родилась знаменитая суицидальная игра «гусарская рулетка». Жизнь человека стоит всего ничего и в глазах его самого, и в глазах его соседа, приятеля, собутыльника (отсюда бытовые убийства по ничтожному поводу), и в глазах всяческого начальства.

Этот тезис встречает неприятие, поскольку он вступает в конфликт со здравым смыслом и критически снижает самооценку как отдельных людей, так и культуры в целом. Однако культурологу известно: культура умеет манипулировать человеческим сознанием. Она убирает в подсознание, объявляет частностями, мелочами, не заслуживающими внимания артефактами обстоятельства, разрушающие комфортную картину мира и корректирующие устойчивую автомодель. Традиционный россиянин охотно согласится с тем, что «начальство» не ставит людей ни в грош. На самом же деле ценностные ориентации начальников – лишь зеркальное отражение массовой самооценки.

Вот штрихи к массовому портрету: «К северу от Ярославля дачники разместились на бывшей свалке отходов ртути и мышьяка». Однако «особенно интенсивно растут дачные поселки под высоковольтными линиями электропередач ЛЭП. Если расстелить там кольцо из проволоки, то можно зажечь лампочку. Выходные дни и отпуска проводят под высокочастотным облучением, под жужжание проводов. Собираются ли рожать детей пребывающие здесь женщины и девочки?» [Родоман, 2002: 405–406].

С чем мы здесь сталкиваемся? Варварство, невежество, низкая культура – безусловно. Но это особый вид варварства. Каждая третья, если не каждая вторая семья дачевладельцев в нашей стране – люди с высшим образованием. Они слышали и о мышьяке, и о выскочастотном облучении. Наплевательское отношение к здоровью коренится в гностическом отрицании мира.

В практике международного туризма зафиксирован интересный феномен. Страна, пережившая серьезные стихийные бедствия, такие, как землетрясения, или громкие теракты, сталкивается со спадом потока туристов. Со временем ситуация выправляется, но первое время значительная масса потенциальных отдыхающих избирает другие, более спокойные маршруты. Эта закономерность работает с одним исключением: поток туристов из России и Украины сохраняется неизменным. Как поется в старой русской песне, «пропадем мы ни за грош, жизнь наша – копейка».

Мироотвержение разрушает социальность, именно по этому гностические идеи всегда оставались уделом узких сект, которые не имели шанса превратиться в мировые религии. Пронизанносгь мира русского православия гностическими смыслами – свидетельство слабости русской культуры. Все общества, демонстрирующие способность к исторической динамике, начали с того, что вытравили, напрочь уничтожили мироотречные тенденции, присутствовавшие в их культуре. Динамика неотделима от системы достижительных ценностей. Но как можно побуждать человека к деятельности, если рамка этой деятельности такова: мир отдан Дьяволу. Мироотречная интенция вступает в неразрешимое противоречие с логикой развития современного общества. В этом противоречии – источник многих рисков. Они тем более существенны, что не осознаны.

Верность должному и мироотречносгь объединяются в эсхатологизме. Эсхатологическая матрица (эсхатологическая модель осознания и переживания мира) относится к одним из центральных структурообразующих элементов российского культурного кода. Эсхатологический проект по мгновенному пресуществлению мира и скачку из неприемлемого «сущего» в трансцендентное «должное» возникает как завершающий элемент целостной системы мировоззрения [Яковенко, 2000 б].

Эсхатологическая идея – универсальное оформление интенций, противостоящих динамике и развитию. Как фактор, противостоящий развитию, эсхатологическая доминанта работает на самых разных уровнях. Она противостоит развитию на уровне рефлексии. Идея развития отвергается как тупиковая и гибельная альтернатива эсхатологическому пресуществлению Вселенной. В равной степени эсхатологизм сознания блокирует поступательное развитие общества на уровне функционирования механизмов, формирующих предпосылки развития.

Историческое движение неотделимо от систематизации и аккумуляции. От накопления идей, вещей, технологий, ресурсов. Говоря обобщенно, от наращивания преобразующего потенциала общества. Но кто станет копить что-либо в преддверии Страшного суда? Апокалипсис предполагает обратное движение. Полностью освободиться от всего, что налипло за время жизни на земле, – от грехов, знаний, «излишних», уводящих от главного и откровенно греховных достижений культуры (вспомним практику Савонаролы, таборитов или талибов), излишних, провоцирующих порочные импульсы ресурсов, очистить сознание от земных забот, тревог и интересов.

Эсхатологические настроения резко активизируются в эпоху распада традиционного космоса. Устойчивый мир меняется, а это означает, что настали последние времена. В ответ массы архаиков и традиционалистов поднимаются и сметают складывающиеся в обществе тенденции динамизации, уничтожают социальные категории носителей динамики, закрывают общество от остального мира, формируют такую идеологию, которая находит компромисс между традиционным средневековым сознанием и императивом промышленного развития (диктатуры развития, модернизационные режимы). Чтобы убедиться в справедливости этих суждений, достаточно вспомнить исторические судьбы России и Ирана в XX веке.

Следующая характеристика традиционной ментальности – манихейская интенция. О манихейском характере российской культуры писали многие авторы. Оговоримся, манихейство понимается нами не в узко историческом смысле, восходящем к имени Мани (216–277) – иранского религиозного реформатора, вероучителя и пророка. Речь идет о манихействе как определенном типе мировоззрения. О дуалистической модели космоса, в которой разворачивается вечная битва этически маркированных космических сил: Света и Тьмы, Добра и Зла. Борьба эта характеризуется предельным напряжением и переменным успехом сторон. Тьма может как бы одолеть Свет. Но это не конец. В последней, эсхатогической, перспективе Свет окончательно побеждает Тьму и сбрасывает убитых демонов Тьмы в бездну [Виденгрен, 2001].