Александр Петров - Летящий с ангелом

• Название: Летящий с ангелом
• Автор: Александр Петров
• Жанр: Повести

«Святые зорко следят за своими потомками». Это история одного из таких потомков – правнука священномученика. Жизнь Андрея от зачатия до зрелости – сплошная цепочка чудес. Он полюбил в детстве, всю жизнь пронес в сердце любовь к Светлане и создал с ней семью. С самого раннего детства Андрей летал по удивительно красивым просторам и только в зрелом возрасте ему удалось разгадать тайну. Он вспомнил, как ещё в утробе матери ангел его брал с собой в полёт по Царству Небесному – и эта красота живёт в его сокровенной памяти и непрестанно зовёт к себе. Нечто подобное случилось и со Светой – она с детства наделена даром самодействующей молитвы, которая услаждала её одиночество и делала её девочкой не от мира сего. Именно этот дар не позволил ей ответить на чистое искреннее чувство Андрея. Но по мере взросления и воцерковления обоих героев, раскрывается и загадка Светы – и Господь воссоединяет их…

---

– Пусть! – шептала девушка. – Пусть я маленькая, пусть глупая, хоть какая, но только, пожалуйста, позволь мне быть иногда рядом с тобой. Ты просто не гони меня, ладно?

– Ну что ты, Валюша, с чего мне гнать тебя? – Я ощутил в себе мужскую жалость к влюбленной девушке. – Знаешь, все это время твоего чудесного преображения меня удивляла твоя воля. Тебе ведь было очень трудно и даже больно. Ты, наверное, к концу дня падала от усталости. Но ты упорно шла и шла, поднимаясь по лестнице вверх – ступень за ступенью.

Я помолчал, вздохнул и продолжил:

– А мне все дается подозрительно просто. И поэтому кажется, все, чем я занимался – учеба, спорт, книги – все напрасно. Или почти все. У меня начнутся настоящие трудности, когда я выйду на правильную дорогу, которую пока не могу нащупать. Сейчас я плутаю.

– Ты найдешь, Андрей! Обязательно найдешь, – снова горячо шептала она. Потом замялась и, наконец, решительно произнесла: – Андрюш, как мне отблагодарить тебя? Я на все готова. Все, что хочешь, слышишь!

Кажется, я понял, что значит это «все». На секунду мне показалось, что в мои кровеносные сосуды ворвался горячий африканский зной. Но тут передо мной возникло лицо Светы, ее спокойные умные глаза – и это подействовало, как ледяной душ.

– Знаешь, твой старший брат ко мне подходил с таким же вопросом. Отвечаю: ничем. Благодарить меня ничем не надо. Но, знаешь, Валюш, сделай что-нибудь хорошее другому человеку, потом еще кому-нибудь. Во-первых, ты поймешь, как приятно делать добро. А, во-вторых, поможешь кому-то стать лучше, добрее, совершенней. Может, у тебя откроется талант педагога. А что? У тебя получится. А, может быть, ты станешь просто хорошей женой и матерью – это тоже подвиг. Видишь, как здорово!

Той долгой светлой ночью закончилось наше детство.

Первой уехала Света. Уезжала тихо, как все, что она делала до сих пор. Она виновато смотрела на меня, говорила ненужные слова, махала бледной рукой. А мне казалось, что с этого дня жизнь моя покатится под откос. Я знал, что мне станет очень плохо, и я стану плохим. Все, что было у меня хорошего, светлого, ароматного, летящего, – все она увозила с собой.

Внутри меня оказалась огромная пустота, бездонная, как пропасть. Я стоял на краю этой пропасти… Не я, а то, что от меня осталось, какие-то жалкие уродливые лохмотья меня прежнего – ползало по краю пропасти, извивалось и корчилось в агонии.

В самый печальный день моей жизни передо мной появился Дима. Внезапно, как некто из табакерки. Я впервые серьезно напился. От вина мне стало еще хуже. К тоске прибавилась тошнота и рвота, боль в голове и такое чувство, будто я кого-то задушил собственными руками. Мои бедные родители с ужасом наблюдали за мной. Они знали причину, но даже они не могли понять, что я потерял. Следующие дни превратились в сплошную боль. И тогда ночью, бессонной, одинокой и полной черного отчаяния, когда мне остро захотелось собственной смерти, я впервые осознанно простонал во тьму:

– За что, Боже?! Останови это! Погибаю… Где Ты, мой Бог? Где Ты?

Тьма расступилась и впустила внутрь моей пустоты луч света. Кто-то взял меня за руку и повел за собой. Мне было все равно куда, только бы отсюда, где так темно и больно. Сначала я шел, потом побежал вслед за своим невидимым проводником. Потом камень под ногами сменила земля, трава, затем упругая, как гимнастический трамплин, вода. На бегу оттолкнулся от эластичной поверхности воды и… я полетел. Сначала мне показалось, что я падаю вверх в самый центр Солнца – так ослепило и обожгло меня волной света. Потом глаза привыкли, и я увидел бездонное пространство из слоев и сгустков света. Глаза стали различать землю в садах, реках и цветах. Вдали – горы из серебристого хрусталя. Надо мной – ликующее синее небо…

…Все исчезло внезапно, как дым от порыва шквального ветра. Я резко встал и замер. Осталась светлая радость, которая неудержимо таяла, будто просачиваясь глубоко внутрь сердца.

Подошел к окну. Верхушки деревьев и крыши домов уже золотились в первых лучах рассвета. В прозрачных молочных сумерках под моими окнами стояла Валя и, зябко поеживаясь, молча смотрела в мое окно. Я взмахнул рукой и жестом показал: спускаюсь. Накинул пиджак, захватил плащ и сбежал по гулкой лестнице вниз.

– Я решила уехать вместе с Павликом, – сказала Валя, кутаясь в протянутый плащ.

– А ты знаешь про его болезнь?

– Сегодня узнала, – грустно улыбнулась она. – Поэтому и решила ехать с ним.

– Ты понимаешь, что тебя ожидает? Ты готова к тому, что он может умереть?

– Я ко всему готова. Но только, знаешь, я не дам ему умереть. Он ведь меня уже давно любит. Только признаться не мог. Андрюш, ты узнал, что может настоящая любовь. Так что мы с Павликом поженимся, я стану верной заботливой женой и рожу ему сына… или дочку.

– Ты хорошо подумала о своем шаге? Ведь это очень серьезно. И Павлик не просто мой друг, он необыкновенно добрый, чистый и светлый человек. Если ты его бросишь, он может не вынести.

– Не брошу. Обещаю. А то, что Павлик чистый и светлый… Значит, он заслужил, чтобы я отдала ему свою любовь. Ведь делать добро – это так приятно. Правда? – улыбнулась она напоследок.

– Да, Принцесса. Истинная правда.

Они уезжали не так тихо, как Света. Их провожал весь двор, вся Валина семья. А старший брат Федор даже выехал вместе с ними, чтобы помочь устроиться на новом месте. Я обнимал бледного Павлика, удивляясь, как он быстро худеет: вот и ребра торчат и скулы заострились. Валя тоже меня обняла, впервые, целомудренно, как сестра. Мне, почему-то именно мне, Федор пообещал помогать им и не оставлять без присмотра никогда. А если кто на Павлика с Валюшкой «прыгнет», то он… и так далее.

Романтика

Пришло время и мне куда-то приткнуться. Меня отчаянно тянуло в армию. Тупая муштра, печатный строевой шаг на плацу, марш-броски до седьмого пота, грохот стрельбы – вот что могло заглушить вой обступившей меня пустоты. Родители настаивали на поступлении в институт. Меня собственная карьера на тот момент не интересовала. Ну, что ж, сделаю родителям приятное, решил я. И поступил в институт.

На вступительных экзаменах я чувствовал себя на удивление спокойно. В сочинении вдохновенно изложил теорию становления личности, мягко, но лирично связав ее с образом Печорина. Тщательно проверил правописание, сдал. Получил «отлично». На экзамене по физике мне достался вопрос, каким образом холодильник обогревает кухню? Сначала я рассказал о токах Фуко, греющих двигатель. Этого оказалось мало.

Мои знания по устройству холодильника исчерпались. Поэтому я изложил преподавателю собственную доктрину. Согласно оной присутствие в холодильнике чего-нибудь вкусного, как-то: брынза, ветчина, маленькие такие, в кожуре, маринованные помидорчики; малосольные огурчики, соленые грузди – повышает у едоков кровяное давление и как следствие – температуру тела, что в свою очередь обогревает атмосферу кухни. Экзаменатор улыбнулся: «далеко пойдешь… если девчонки не остановят», погладил громко заурчавший живот и стал выводить в экзаменационном листе «отлично».

Я же наблюдал, как моя бледная, как мел, соседка по длинному столу с паническим страхом, лязгая зубками, объясняла седой женщине-экзаменатору, что она очень волнуется, поэтому забыла ответ на свой вопрос, но сейчас успокоится и обязательно вспомнит – и упала в обморок. Я метнулся к ней и в последний момент подхватил обмякшее тело и подложил под затылок ладонь. Мне даже стало неудобно: люди так переживают, а мне все дается подозрительно просто. Значит, снова не на пользу, вздохнул про себя.

Дима также свободно поступил на свой физмат, Юра не без проблем, но стал первокурсником политеха, Ира – педагогического, Аня – консерватории.

После экзаменов мы с Юрой уехали в пойму на рыбалку. Разбили палатку и с утра до вечера возились с удочками, донками, пойманной добычей. Рыбное население пожирало наживку с невиданной жадностью. Сначала мы нанизывали на крючки купленных на рынке опарышей. Когда эта копошащаяся червивая гадость кончились, стали цеплять на крючки обрывки бумаги, окурки и разный мусор. Эта сумасшедшая рыба глотала все без разбору. Наконец, очистив от мусора берег, забросили пустые крючки. Но и тут клев не ослабел. Мы не успевали вытаскивать ее, жарить и солить. Уставали до упаду. Юра, ездивший с отцом в Среднюю Азию, угостил меня рыбным хашем. Он потрошил рыбу, резал ее на куски и, сырой, макал в уксус с перцем. Наши языки стали белыми, во рту горело, животы скрутило. Но Юра был бы не Юрой, если бы и сюда не привез какую-нибудь техническую новинку. На этот раз он из рюкзака достал подводную лодку.

– Последнее слово инженерной мысли! – вопил он на всю пойму. – Чудо судостроения: карманная подводная лодка «Еллоу сабмарин» с двухсуточным запасом хода. Мечта агента 007.

– И сколько ты над ней работал?

– Месяц. Ну что, запускаем?