Дмитрий Немельштейн - Святитель Филипп Московский. Вехи русской православной истории

• Название: Святитель Филипп Московский. Вехи русской православной истории
• Автор: Дмитрий Немельштейн
• Жанр: Драматургия
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-7949-0027-9

Религиозное и мирское начала. Дух и плоть. Они то воюют друг с другом, то пребывают в согласии. Они обречены на вечную вражду и вечную любовь. Их взаимодействие рождает народы и государства. Созидает могущественные державы и разрушает их. Их взаимодействие Божиим промыслом породило великую русскую православную цивилизацию. Что двигало теми, кто эту цивилизацию созидал, кто её защищал, кто за неё молился? Что есть истина? И что есть ложная истина? Почему им нередко приходится меняться местами? Во имя чего и кого?

Эта книга о выдающихся и совсем неприметных героях русской православной истории, об их праведности и греховности, о мотивах их обыденных и великих деяний.

---

А пользуют ли бабы там вальки[7]?

А ходят ли девицы-молодицы

По ягоды, как мы на Сытну Гарь?

И много ли в Москве-реке водицы?

И грозен ли московский государь?

А липовым ли лапти вяжут лыком? А…

Федор

Как горохом сыплет. Погоди.

Мой сказ тебе о князе о великом

Сегодня будет. Ты пряди, пряди.

Приятно видеть мне твое проворство;

Ты и умна, Дуняша, и ловка.

В тебе нет ни жеманства, ни притворства…

Так вот… Наш князь великий мал пока.

Пристрастен к играм, книгам многомудрым,

Великий князь сметлив не по годам.

Поет псалмы и с тем, прибравши кудри,

По воскресеньям чинно ходит в храм.

К покоям быв приставлен государским,

Я с ним, случалось, много говорил

О Боге, о величии о царском.

И я его, и он меня любил.

И в шахматы с ним игрывал порою…

Дуняша

А что же это за игра, скажи.

Федор

Всяк ум людской взрастает той игрою.

И твой взрастет. Ты только прикажи.

Дуняша

Мне с куклами моими нынче скучно.

Ты, Федор, не научишь ли меня

Мудреной сей игре – я буду слушной.

Федор

Ну что ж… Сначала вырежем коня,

Туру, пешцов, да княжескую стражу,

Да бранно поле вырежем потом.

Ну, а когда я войско то налажу,

Приступим, осеня себя крестом.

Дуняша

А письменам, которые в Псалтыри,

Научишь ли меня – их сдюжу я.

Федор

Ну, коли будет норов твой настырен,

То будешь честь про святость жития

Уже к весне.

Дуняша

Уже к весне я буду

Честь и Псалтырь и многих знать святых?

Федор

Да, будешь честь всему на диво люду

Собрание тех истин золотых.

Дуняша

Рассказывай же дальше.

Как одет он?

Бывает ли сердит на слуг своих?

Федор

Во злате-серебре пред белым светом

Он предстает. Но дома – прост и тих.

Землею ж правит мать его, Елена[8],

Пока он мал. Прекрасен лик ее.

Мудра, тверда, на выходах степенна.

А слово – что разящее копье.

Скажу тебе я, Дуня: этим летом

Она меня от гибели спасла,

Велев бежать немедля, чтоб к ответу

За родичей не встать мне опосля.

Дуняша

Не будь того, ты к нам бы не явился

И о тебе не ведала бы я.

Великий князь, наверно, огорчился,

Когда ты отбыл в дальние края.

Федор

Дядьев да мамок вкруг него немало. Меня, быть может, он уже забыл.

Дуняша

А я б тебя вовек не забывала.

Сколь буду жить, ты будешь сердцу мил.

Федор

Ты ведь давно сосватана, Дуняша.

С младых ногтей знаком тебе жених.

В селе невесты и не сыщешь краше.

Очей твоих веселых озорных

Нельзя не заприметить среди прочих.

Дуняша

Никитка Кочнев был мне женихом…

Да и теперь немало есть охочих…

Сын мельника Антип, а то Пахом…

Федор

Как был?

Дуняша

Да так. Убился этим летом

(Господь же его душеньку спаси):

Упал с коня в ночном. Святым обетом

Я год решилась батюшку просить,

Дабы сватов к нам в дом не засылали.

Федор (крестится)

Господь же его душу упокой.

Нам свыше все ниспосланы печали,

Да жить негоже нам одной тоской.

Сцена четвертая

Прошло еще шесть месяцев. В горнице Федор и Дуняша. Входит Суббота.

Суббота

Пришла пора нам с гостем распрощаться.

Пришел обоз, и завтра поутру

Тебе сподручно, Федор, с ним податься,

Хоть это мне совсем не по нутру.

Душа твоя величием богата,

В смирении своем не лицемер,

Ты стал для нас для всех милее брата,

В трудах земных, в молитве – нам пример –

Ты прост и ясен, многомудр и крепок.

Таким хотел бы видеть зятя я.

Коль ладишь что, то ладишь без зацепок.

Да не про нас такие-то зятья.

Продолжает, как бы спохватившись.

А может, на второе лето с нами

Останешься. Дуняша подросла,

Чего решать с другими женихами,

Она с тобою не узнает зла.

Она хоть дочь крестьянская, да парой

Тебе желанной станет. Погоди,

Я подмогу. Мужик я, чай, не старый.

Не знаешь ведь, что будет впереди.

Она в тебе души своей не чает.

Суббота смотрит вопросительно на Федора. Федор, приложив руку к сердцу, низко кланяется Субботе, а затем и всем остальным.

Федор

Простите же меня, коль в чем не прав.

Меня ведь расставанье огорчает

Не меньше вас, но я избрал устав

Монашьей жизни и пути обратно

Мне нет. Дуняшу же люблю как брат.

За вас молил я Бога многократно.

Простите, ежли в чем был виноват.

Суббота

Коль выбор тверд, то силой не удержишь.

Прости какой и наш тебе укор.

На озеро схожу, проверю верши.

К отъезду твоему вернусь на двор.

Уходит.

Дуняша

Прошу тебя, останься, Федор, с нами,

Не уходи из нашего села.

Ты лучший между здешними мужами,

И я с тобою рядом весела.

Ты мне желанен стал тотчас, как только

Введен был в дом наш батюшкой моим.

Теперь же сердцем всем, и мудрым толком,

И всей душою мною ты любим.

Возьми меня женой, ведь ты же любишь

Меня. А я-то как тебя люблю.

Другую взяв, меня ты не погубишь

Останься только… Я и то стерплю.

Меня возьмешь – покорною женою

Тебе останусь до скончанья дней.

И будем жить: тобою я, ты мною,

И даст Господь нам толику детей,

И дом поставим – батюшка поможет –

Хозяйство справно заведем при нем.

А ежели тебя сумленье гложет…

Останься только… Я к тебе в наем

Пойти готова. Только б любоваться

Твоею статью, добротой твоей,

Твой взор ловить, и им же согреваться

И слышать рокот ласковых речей.

Федор

Ох, милая разумница, Дуняша.

Ты и права, и вместе неправа.

Я дал обет, и уж налита чаша,

И я уж пью. И все твои слова

Мне душу жгут, но не могу ответить

Взаимностью на чистый твой призыв.

Признаюсь: не хотелось бы мне нетить.

Я был бы лжец, живые чувства скрыв.

Люблю тебя я всей душой, не скрою,

К несчастию, Дуняша, моему.

Была ты мне до сей поры сестрою,

Так будь же ею, не влеки во тьму.

Дай я с тобой на горестях поплачу,

Мой путь иной, давным-давно иной.

И поступить не вправе я иначе.

Обитель Божья будет мне женой.

Дуняша

Тогда никто моим не станет мужем.

Пойду в обитель сестринскую я.

Коли не мне, а Господу ты сужен,

Уйду и я в те горние края.

Федор

Меня коль любишь, следуй же совету,

Что дам тебе я: не бросай отца

И мать. Не уходи за мной со свету,

Не отрицайся брачного венца.

Дуняша (рыдая)

Другого, кем бы ни был, не хочу я…

Чем жить с нелюбым, лучше умереть!

Федор

Не плачь. Минуют дни, тебя врачуя,

И снова будешь и плясать, и петь.

Так обещай же следовать покорно

Моим советам. Бог тому судья.

Приходит срок, и прорастают зерна,

И в путь стремится новая ладья.

А я за вас за всех молиться буду.

И ты молись, Дуняша, обо мне.

Не огорчай. Молитва – это чудо.

Муж будет счастлив при такой жене.

Так обещай же твердо.

Дуняша (всхлипнув)

Обещаю.

Федор

Вот так-то лучше, так-то веселей.

А я пока с иными попрощаюсь.

А ты меня в молитве пожалей.

Часть вторая

Действие первое

Сцена первая

1566 год. Александровская слобода. Царские покои. Беседуют Иван IV и его ближайший сподвижник князь Афанасий Вяземский.

Иван IV

Ослушался нас Герман[9]. Повеленья

Не выполнил. Не захотел принять,

Не взял над паствой нашей попеченье,

А стал царю перечить и пенять.

Таков ли нам митрополит потребен?

Сослать в обитель строгую его!

И там о нашем здравии молебен

Читает пусть. И всех до одного,

Кто был ему послушен, взять на дыбу.

Вяземский[10]

А кто же будет нам митрополит?

Иван

Достойного сыскать мы не смогли бы

Средь всей их братьи, что меня и злит.

Сэр Ченселор[11] – тот аглицкий купчина –

В свой час об их мне сведал короле[12]:

Он государь, и вместе – благочинный,

И аглицкой той веры на челе.

Монастыри свои в правах урезал,

Все злато их в казну свою забрал;

Мол, коль монах, тебе нужна аскеза,

И будь по вере беден ты и мал.