Сергей Кара-Мурза - Кризисное обществоведение. Часть вторая. Курс лекций

• Название: Кризисное обществоведение. Часть вторая. Курс лекций
• Автор: Сергей Кара-Мурза
• Жанр: Политика
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-91290-142-3

Эта книга – лекции 2-го семестра курса введения в кризисное обществоведение. В них дается описание и прикладной анализ проблем, возникших в ходе кризиса государства и общества постсоветской России. Изложены основные положения доктрины реформы, последствия ее реализации и главные угрозы для России, порожденные в ходе трансформации прежнего жизнеустройства.

Предназначена для студентов, аспирантов и преподавателей в социальных и гуманитарных науках, а также для широких кругов интеллигенции, думающих о путях выхода из кризиса.

---

В сфере мировоззрения большую роль сыграли большевики. Они провели синтез представлений крестьянского общинного коммунизма с марксисткой идеей модернизации и развития – но по некапиталистическому пути. Так на целый исторический период была закрыта цивилизационная пропасть в российской элите – между западниками и славянофилами[11].

Это привлекло в собираемый советский народ примерно половину старого культурного слоя (интеллигенции, чиновничества, военных и даже буржуазии). Так проект революции стал и большим проектом нациестроительства, национальным проектом.

Мирного времени для этой работы не хватило – матрицу для пересборки страны пришлось достраивать в Гражданской войне. Февральская революция была антиимперской. В ходе ее в разных частях России возникли национальные армии или банды разных окрасок. Все они выступали против восстановления единого централизованного государства. Большевики с самого начала видели Россию как легитимную исторически сложившуюся целостность и в своей государственной идеологии оперировали общероссийскими масштабами (в этом смысле их идеология была «имперской»). В 1920 году нарком по делам национальностей И.В. Сталин сделал категорическое заявление, что отделение окраин России совершенно неприемлемо.

Военные действия на территории Украины, Кавказа, Средней Азии, всегда рассматривались красными как явление гражданской войны, а не межнациональных войн. Красная Армия, которая действовала на всей территории будущего СССР, была той пассионарной группой (в понятиях Л.Н. Гумилева), которая стягивала народы бывшей Российской империи обратно в единую страну.

Именно в Гражданской войне народ СССР обрел свою территорию (она была легитимирована как «политая кровью»). Территория СССР была защищена обустроенными и хорошо охраняемыми границами. И территория, и границы приобрели характер общего национального символа, что отразилось и в искусстве (в том числе, в песнях, ставших практически народными), и в массовом обыденном сознании. Особенно крепким чувство советского пространства было в русском ядре советского народа.

В населении СССР возникло общее хорологическое пространственное чувство (взгляд на СССР «с небес») – общая ментальная карта. Территория всей страны была открыта для граждан СССР любой этнической принадлежности, а границу охраняли войска, в которых служили юноши из всех народов и народностей СССР. Все это стало скреплять людей как граждан одной страны.

В советской системе те принципы «семьи народов», на которых собиралась Россия, были укреплены и дополнены важными экономическими, политическими и культурными механизмами. Важную роль в сборке страны сыграла единая общеобразовательная школа, давшая общий язык и приобщившая всех жителей СССР и к русской литературе, и к общему господствующему типу рациональности. Через русский язык народы СССР подключились к универсальной мировой культуре и осуществили быструю и мягкую модернизацию.

Согласно переписи 1979 года, 81,9 % всего населения СССР (215 млн человек) свободно говорили по-русски или считали русский родным языком[12]. В 1970 году таких было 76 % населения. При этом широкое использование русского языка сочеталось с устойчивым сохранением родного языка своей национальности: в 1926 году свой родной язык сохраняли 94,2 % населения, в 1970 году 93,9 % и в 1979 году 93,1 %. Это значит, что в СССР сложилась специфическая билингвистическая национально-русская культура.

Выросшая из русской культуры советская школа приобщила детей и юношество всех народов СССР к русской классической литературе. Этого не могло обеспечить социальное устройство царской России.

Другим агентом такого собирания стала Советская армия, через которую с 30-х годов ХХ века проходила большая часть мужского населения (при этом в армии было принято рассылать солдат в отдаленные от их «малой родины» места). Полиэтническими поселениями стали в СССР крупные города, которые превратились в центры интенсивных межнациональных контактов. Мощное объединяющее воздействие оказывали СМИ, задающие общую, а не разделяющую, идеологию и общий тип дискурса (языка, логики, художественных средств и ценностей).

Наконец, все этнические общности СССР были вовлечены в единое народное хозяйство. Оно изначально создавалось как экономическая система, которая позволила бы всем народам СССР избежать втягивания в капитализм как «общество принудительного и безумного развития». В начале ХХ века почти у всех народов России, и прежде всего у русских, было сильно ощущение, что в таком обществе жизнь для них станет невозможна (эти догадки, в общем, оказались прозорливыми).

Советское предприятие, по своему социально-культурному типу единое для всех народов СССР, стало микрокосмом народного хозяйства в целом. Это – уникальная хозяйственная конструкция, созданная русскими рабочими из общинных крестьян. Она возникла еще до советской власти, но свои классические черты приобрела в 30-е годы ХХ века. По типу этого предприятия и его трудового коллектива было устроено все хозяйство СССР – как единый крестьянский двор. Семьей в этом дворе и стал многонациональный народ.

Насколько эффективной была эта модель национально-государственного устройства, показала Великая Отечественная война, в которой впервые все народы на равных выполняли воинский долг.

Таким образом, в советское время продолжился процесс, который шел уже при монархии, – формирование большой многонациональной «гражданской» нации с общей мировоззренческой основой, общим миром символов, общими территорией и хозяйством. Это и предопределяло прочность системы межнационального общежития.

В конце перестройки и в 1990-е годы о советском народе наговорили много странных вещей – и справа, и слева. Сейчас идеологический накал снизился, в литературе появляются спокойные суждения специалистов. В.Ю. Зорин в книге «Национальная политика в России: история, проблемы, перспектива» (2003) пишет об СССР и его правовой основе: «В его рамках действительно сформировалась новая полиэтническая общность со своей четко выраженной социокультурной спецификой, идеологией, ментальностью, стереотипами поведения, ценностями и критериями духовной жизни» [58].

Этой точки зрения придерживается и известный исследователь национального вопроса в СССР П. Кольсте. Он считает процесс становления гражданской нации в Российской Империи и СССР непрерывным. Согласно его точке зрения, дореволюционная Россия была надэтнической «сверхнацией», ядро которой составлял русский этнос, а верхушка обладала державным, имперским, но не национальным самосознанием. В СССР также сложилась надэтническая нация «советский народ».

Даже по мнению антисоветского социолога Ю. Левады «советский народ» – суперэтническая категория, синтезирующая идею государственности и национальной идентичности («семья народов»). По его словам, в советское время эта категория «подавляла и заменяла остальные социогрупповые идентичности, прежде всего этнические». Это сказано как обвинение, но речь идет о том, что в советском обществе этничность отдельных народов была выражена слабее, чем общегражданская идентичность – что и является признаком гражданской нации [87].

Строительство СССР было большим цивилизационным проектом мирового масштаба. В подобных проектах взаимодействуют массовое обыденное сознание («здравый смысл» народов), теория (в понятиях которой мыслит правящая элита) и утопия (идеальный образ будущего – «стремленье вдаль, братающее нас»). Здравый смысл (преимущества совместной жизни в большой сильной стране) побуждал большинство поддерживать связность советского народа. Это проявилось на референдуме 1991 года и во множестве последующих исследований. Утопия (братство народов в единой семье) также сохранила свою сплачивающую силу вплоть до ликвидации СССР. К несчастью, принятая в марксизме и унаследованная советским обществоведением теория этничности и нации была ошибочной и в принципе негодной для проектирования и строительства народа именно в Советском Союзе, где революция произошла «не по Марксу».

Представление о советском народе как полиэтнической гражданской нации лежало в основе евразийства – целостной концепции будущего образа России, созданной в ХХ веке. Н.С. Трубецкой писал в 1927 году: «Национальным субстратом того государства, которое прежде называлось Российской империей, а теперь называется СССР, может быть только вся совокупность народов, населяющих это государство, рассматриваемая как особая многонародная нация и в качестве таковой обладающая своим национализмом. … Это значит, что национализм каждого отдельного народа Евразии (современного СССР) должен комбинироваться с национализмом общеевразийским, т. е. евразийством… Только пробуждение самосознания единства многонародной евразийской нации способно дать России-Евразии тот этнический субстрат государственности, без которого она рано или поздно начнет распадаться на части к величайшему несчастью и страданию всех ее частей» [141].