Стивен Кинг - Тьма, – и больше ничего (сборник)

• Название: Тьма, – и больше ничего (сборник)
• Автор: Стивен Кинг
• Жанр: Ужасы и Мистика
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-271-40835-9

«1922 год» – история, которую критики уже назвали одним из лучших малых произведений Кинга. Фермер, убивший свою жену ради ста акров земли, понимает: возмездие придет…

«Громила» – беспощадный рассказ о том, на что способна пойти женщина, чтобы отомстить насильнику…

«Счастливый брак» – блестящая, оригинальная вариация «вечной» сказки о Синей Бороде…

«На выгодных условиях» – потрясающее произведение, в котором Кинг вновь поднимает не раз поражавшую воображение читателей тему сделки с дьяволом…

Четыре повести.

Четыре двери в мир страха, боли, обреченности. Четыре истории ночных кошмаров, воплотившихся наяву.

Четыре новых шедевра Стивена Кинга!

---

– Понимаю, очень даже понимаю. Но, подписав закладную, ты поступишь правильно, поверь мне. – Стоппенхаузер поднялся и протянул руку. Я ее пожал. – Ты пришел сюда, чтобы купить рыбку, Уилф. Я предлагаю тебе приобрести удочку. Гораздо лучшая сделка.

– Спасибо вам, – ответил я, а уходя из банка, подумал: Я переговорю об этом с сыном. Хорошая мне пришла в голову мысль. Теплая мысль, согревшая сердце, которое зябло не один месяц.

Разум так странно устроен, правда? Сосредоточившись на предложении мистера Стоппенхаузера, я почти не обратил внимания на то, что грузовик, на котором я приехал, заменен легковушкой, на которой Генри уезжал в школу. Не представляю, как отреагировал бы, даже если бы голову занимали менее важные проблемы. Оба автомобиля я знал как свои пять пальцев. Оба принадлежали мне. До меня дошло, что машина другая, лишь когда я сунулся в кабину, чтобы взять заводную ручку, и увидел прижатый камнем сложенный лист бумаги, лежавший на водительском сиденье.

Я на какие-то мгновения застыл, заглядывая в кабину легковушки, одной рукой опираясь о борт, а вторую сунув под сиденье, где мы держали заводную ручку. Наверное, я знал, почему Генри удрал из школы и поменял автомобили, даже до того, как вытащил листок из-под импровизированного пресс-папье. Для дальней поездки грузовик надежнее. Скажем, для поездки в Омаху.

Папка!

Я должен взять грузовик. Полагаю, ты догадался, куда я еду. Оставь меня в покое. Я знаю, ты можешь послать шерифа Джонса, чтобы он привез меня домой, но я расскажу все, если ты это сделаешь. Ты, возможно, думаешь, что я изменю свое мнение, потому что я «всего лишь ребенок», НО Я НЕ ИЗМЕНЮ. Без Шен мне на все наплевать. Я люблю тебя, папка, пусть даже и не знаю почему, раз уж все, что мы сделали, приносит мне несчастье.

Твой любящий сын

Генри Хэнк Джеймс.

Домой я ехал как в забытьи. Думаю, кто-то махал мне рукой… кажется, даже Салли Коттери, которая стояла в придорожном овощном киоске Коттери, и, наверное, я помахал в ответ, но точно не помню. Впервые после того, как шериф Джонс заявился на ферму, задавая свои веселые, не требующие ответа вопросы и разглядывая все холодными, ничего не упускающими глазами, электрический стул представился мне реальной перспективой, настолько реальной, что я буквально чувствовал, как кожаные ремни затягиваются на моих запястьях и лодыжках.

Я знал, что Генри поймают, независимо от того, обращусь я к шерифу или нет. Мне это казалось неизбежным. Денег у него не было, даже жалких центов, чтобы заправить бак, так что он не доехал бы и до Элкхорна, а потом ему пришлось бы идти пешком. А если бы ему удалось украсть горючку, его поймали бы на подходе к тому месту, где теперь жила Шеннон. (Генри предполагал, что она там как заключенная, ему и в голову не приходило, что она может быть гостьей.) Конечно же, Харлан сообщил тамошней начальнице – сестре Камилле – приметы Генри. Даже если он и не рассматривал возможности того, что разъяренный лебедь появится там, где поселили его возлюбленную, сестра Камилла об этом думала. По роду своей деятельности ей, конечно, доводилось сталкиваться с разъяренными лебедями.

Я надеялся только на одно: попав в полицию, Генри будет хранить молчание достаточно долго, чтобы сообразить – причиной его задержания стали собственные глупые романтические идеи, а не мое вмешательство. Надеяться, что подросток поведет себя здраво – все равно что поставить на скачках на заведомого аутсайдера и уйти с ипподрома с выигрышем, но что еще мне оставалось?

И когда я въехал во двор, у меня появилась дикая мысль: не выключая двигателя легковушки, собрать вещи и укатить в Колорадо. Идея прожила не дольше двух секунд. Деньги у меня были – семьдесят пять долларов, – но машина сломалась бы задолго до того, как я пересек бы границу штата в Джулсбурге. Но эту проблему, будь она главной, я бы решил. Всегда мог поехать в Линкольн и обменять «Модель-Т», доплатив шестьдесят долларов, на более надежный автомобиль. Нет, меня остановила ферма. Дом. Мой дом. Я убил жену, чтобы сохранить его, и не собирался покидать дом только потому, что глупый, не успевший повзрослеть сын отправился в свой романтический поход. Если бы я и покинул ферму, то не для того, чтобы сбежать в Колорадо. Отсюда я мог уехать только в одно место – в тюрьму штата. И туда меня доставили бы в цепях.

Случилось все это в понедельник. Вторник и среда не принесли никаких вестей. Шериф Джонс не приезжал, желая сказать, что Генри арестовали, когда он голосовал на шоссе Линкольн – Омаха, и Харлан Коттери не появлялся с сообщением (демонстрируя пуританскую удовлетворенность, конечно же), что полиция Омахи арестовала Генри по требованию сестры Камиллы и в настоящее время он сидит в кутузке, рассказывая дикие истории о ножах, колодцах и джутовых мешках. На ферме царила тишина и покой. Я работал в огороде – собирал урожай овощей, чинил изгороди, доил коров, кормил кур, но делал все как автомат. В глубине души я верил, действительно верил, что все это – долгий и ужасный, невероятно запутанный сон, и, проснувшись, я увижу похрапывающую рядом со мной Арлетт и услышу стук топора Генри, колющего дрова, чтобы утром разжечь печь.

Наконец, в четверг миссис Макреди – милая и полная вдова, преподававшая основные предметы в школе Хемингфорда, – приехала на своей «Модели-Т», чтобы узнать, все ли в порядке с Генри.

– Вы знаете, по городу ходит какая-то желудочная инфекция. Вот я и подумала, а вдруг он заболел. Он так внезапно ушел из школы, – объяснила она свой приезд.

– Он заболел, это точно, – кивнул я, – только болезнь эта называется любовь, а не расстройство желудка. Он убежал из дома, миссис Макреди. – Неожиданно на глаза навернулись слезы, горячие и жгучие. Я достал платок из нагрудного кармана комбинезона, но несколько слезинок скатились по щекам до того, как я их вытер.

Когда в глазах у меня вновь прояснилось, я увидел, что миссис Макреди, любившая всех своих учеников, даже самых трудных, сама на грани слез. Она, должно быть, и без меня знала про «болезнь» Генри.

– Он вернется, мистер Джеймс. Не беспокойтесь. Я видела такое раньше и рассчитываю увидеть еще не раз до того, как выйду на пенсию, хотя ждать этого осталось недолго. – Она понизила голос, словно боялась, что петух Джордж или кто-то из его гарема мог оказаться шпионом. – Кого вы должны опасаться, так это ее отца. Он безжалостный и непреклонный. Не такой уж плохой человек, но безжалостный.

– Знаю, – ответил я. – И полагаю, вам известно, где сейчас его дочь.

Она опустила глаза. Другого ответа мне не требовалось.

– Спасибо, что приехали, миссис Макреди. Могу я попросить вас никому не рассказывать о нашей встрече?

– Разумеется… но дети уже шепчутся.

Да. Не могут не шептаться.

– У вас есть телефон, мистер Джеймс? – Она осмотрелась в поисках телефонных проводов. – Я вижу, нет. Не важно. Если я что-нибудь услышу, то просто приеду и скажу вам.

– Услышите раньше Харлана Коттери и шерифа Джонса?

– Бог позаботится о вашем сыне. И о Шеннон тоже. Знаете, они действительно были такой славной парой, все это видели. Иногда фрукт созревает слишком рано и мороз его убивает. Так печально. Очень, очень печально.

Она пожала мне руку – крепко, как мужчина, – и уехала на своем дешевом автомобильчике. Не думаю, что она отдавала себе в этом отчет, но в конце она заговорила о моем сыне и Шеннон в прошедшем времени.

В пятницу приехал шериф Джонс, за рулем автомобиля с золотой звездой на дверце. И не один – следом катил мой грузовик. Мое сердце радостно подпрыгнуло, когда я увидел грузовик, и упало, когда я рассмотрел водителя – Ларса Олсена.

Я изо всех сил старался сохранять спокойствие, пока Джонс исполнял Ритуал прибытия: подтянуть штаны, вытереть лоб (хотя день выдался холодным, а небо затягивали облака), пригладить волосы. Не получилось.

– Он в порядке? – спросил я. – Вы его нашли?

– Нет, к сожалению, не могу сказать, что нашли. – Шериф поднялся по ступенькам на крыльцо. – Обходчик обнаружил грузовик к востоку от Лайм-Биска, но никаких следов парня. Мы могли бы больше знать о его состоянии, если бы вы сразу сообщили о его побеге, так ведь?

– Я надеялся, Генри вернется сам, – пробубнил я. – Он уехал в Омаху. Не знаю, скажу ли я вам что-то новое, шериф…

Ларс Олсен крутился на границе зоны слышимости, жадно ловя каждое слово.

– Сядь в мой автомобиль, Олсен, – велел ему Джонс. – Это приватный разговор.

Ларс, смиренная душа, ретировался без единого слова. Джонс вновь повернулся ко мне. Менее приветливый, чем в прошлый приезд сюда, и совсем не такой добродушный.

– Я уже знаю достаточно, так? Этот твой мальчик обрюхатил дочь Харлана Коттери и, вероятно, помчался за ней в Омаху. Он съехал с дороги на поле с высокой травой, когда понял, что бак практически пуст. Это умно. Ум у него от тебя? Или от Арлетт?