Павел Амнуэль - Тривселенная

• Название: Тривселенная
• Автор: Павел Амнуэль
• Жанр: Детективная фантастика

После Большого взрыва расширяющаяся Вселенная разделилась на три мира, взаимно дополняющих друг друга, зависящих друг от друга. Мы живем в материальной Вселенной, Первом мире, но что мы знаем о двух других?

«Тривселенная» Павла Амнуэля трехчастна: она начинается как острый детектив, продолжается как полная загадок «повесть о воспитании» и связывает все сюжетные и интеллектуальные нити в своем мощном философском финале. Разгадка тайны, составляющей сюжетный узел детектива, все время отодвигается, и это ведет к нарастанию внутреннего напряжения, которое достигает кульминации, как ни парадоксально, в третьем, самом «отвлеченном» мире Тривселенной. Сюжетная загадка почти незаметно для читателя поднимается до уровня философской и духовной проблемы, и сама читательская мысль поднимается, расширяется и углубляется вместе с ней. Эта непринужденная, ненавязчивая композиционная метаморфоза – одно из художественных достоинств романа.

Пожалуй, впервые со времен лемовского «Соляриса», роман Павла Амнуэля возвращает фантастике подлинную духовную серьезность и глубину. В сущности, автор предпринял попытку «овеществить», воплотить в виде напряженной «драмы идей» грандиозную мифологему Платона…

---

Выпада со стороны Аркадия Виктор не потерпел бы, но Чухновский тоже сделал шаг вперед и выкрикнул:

– Послушайте, как вас там! Не мешайте ему говорить!

Виктор пожал плечами.

– А… – протянул Подольский и провел рукой по лицу. – О чем это… Да, они просматривали почту. А в тот день Абрам не ответил на стук, и дверь оказалась против обыкновения заперта изнутри. Секретарь начал звать Абрама, но тот не отвечал, и это было очень странно… В общем, Яков взломал дверь, не став дожидаться возвращения Фейги с детьми. И обнаружил хозяина в постели с ножом в груди. Э… Так, во всяком случае, сказал секретарь. Но полиция не поверила, знаете ли. Якова арестовали по обвинению в убийстве…

– Почему? – быстро вставил Аркадий.

– Ну… – протянул Подольский. – Его слова о том, что комната была заперта, показались неубедительными. То есть, она действительно была заперта и замок действительно был взломан, но полиция не поверила тому, что нож уже торчал в груди Абрама, когда Яков вошел в спальню. Видите ли, если дверь действительно была заперта, в комнату никто не мог ни войти, ни выйти. Никто и никак. Слишком крепкие стены, слишком высокие окна, запертые, к тому же, изнутри. И дверь… Секретаря сразу заподозрили в том, что он убил, а потом взломал дверь, чтобы отвести от себя подозрения.

Виктор, стоя в нескольких шагах от Подольского, начал опять проявлять признаки нетерпения, и Аркадий понял, что, если Льва Николаевича прервут еще раз, нить будет потеряна, пожалуй, надолго. Он передвинул на середину стола коробочку компьютера, наклонился вперед и, чтобы Виктору было хорошо слышно, сказал:

– Официальный допрос ведет детектив Винокур Аркадий Валентинович, личный номер семнадцать двадцать три.

С этой минуты рассказ Подольского приобретал характер официального протокольного признания, которое могло быть использовано и в суде, Аркадий становился единственным человеком, официально имевшим право задавать вопросы, а Виктор с Чухновским – свидетелями, которым также могло быть в суде предоставлено слово, но только для того, чтобы удостоверить, что допрос проводился без отклонения от стандартной процедуры. Виктор, конечно, взъестся, с ним еще придется выяснять отношения, но сейчас он будет вынужден принять условия игры.

Взгляд Виктора ничего хорошего не сулил. Но и возразить Хрусталев не мог, а потому сложил руки на груди, пожал плечами и отошел в сторону.

Подольский не обратил внимания на игру нервов, продолжавшуюся несколько секунд и закончившуюся временной победой Аркадия. Он продолжал говорить:

– Якова арестовали. У него были, как выяснилось, причины для того, чтобы ненавидеть собственного хозяина. Давняя история… В молодости он любил одну девушку. Они ведь были с Абрамом из одного местечка, и возраст почти одинаковый… Яков хотел на ней жениться, а Абрам девушку отбил. Не потому, что был в нее влюблен, а просто… Чтобы насолить Якову. То ли на спор, то ли… В общем, никто не знает. И никто не знает, что было потом. Как бы то ни было, девушка… э… покончила с собой. И Яков… Ну, это понятно. Через много лет он приехал в Умань, явился к Абраму, сказал, что, мол, кто старое помянет… И все такое… У него было очень сложное положение, жена умерла, детей нет, работу потерял… И Абрам то ли пожалел Якова, то ли действительно чувствовал свою вину перед ним. Он взял Якова к себе секретарем, снял ему комнату неподалеку от своего дома. Понимаете? Полиция решила, что Яков специально ждал случая, и вот…

Подольский развел руками.

– Наверно, – продолжал он, – если бы все это происходило на сто лет раньше, Якова действительно засудили бы. Про отпечатки пальцев, впрочем, и в конце девятнадцатого века не знали, во всяком случае, в Умани. Но судебно-медицинская служба уже кое-что понимала… В общем, врач утверждал, что удар ножом нанесли, когда Абрам был уже мертв. Понимаете? Он умер рано утром от разрыва сердца, как тогда говорили. Обширный инфаркт, как сказали бы потом. А ножом ударили в мертвое тело. И никто, к тому же, не смог доказать, что Яков не взламывал дверь. В общем, в деле были только косвенные улики, но главное – то, что умер Абрам от инфаркта. Вот…

Подольский замолчал. Он смотрел почему-то не на Аркадия, а на раввина, Чухновский же в это время занимался странным делом – снимал с полок книги, перелистывал и ставил на место.

– Какое отношение, – спросил Аркадий, – имеет эта давняя история к гибели Генриха Натановича Подольского и к его появлению в вашей квартире год назад?

– А? – непонимающе спросил Лев Николаевич, думая о своем. – Ну да, появление… Он произнес эту фразу и вошел в комнату, хотя я стоял на пороге и вовсе не собирался его впускать… Вошел и сказал: «Я раскопал это. Нашего прапрадеда казнили. И я знаю – кто».

У раввина упала книга, но он не стал ее поднимать, так и застыл с протянутой рукой.

– Понимаете, эта история с прадедом… Она была вроде как наша семейная тайна. Ну, как английские аристократы передают из поколения в поколение какие-нибудь родовые неразгаданные тайны, так и Абрам был… Мы с Генрихом, когда еще были дружны, много раз обсуждали – ударил Яков ножом или нет? И почему Абрама вдруг хватил инфаркт – он же был крепким и здоровым мужчиной… Много еще лет назад у нас возникла версия о том, что Абрама могли отравить – сейчас-то всем известно, что существуют яды, действие которых по симптомам аналогично инфаркту, и, если не знать наверняка, что человека отравили, вполне можно перепутать. А в те времена и говорить нечего… И тогда история становится еще таинственнее, ведь появляется новый претендент на роль убийцы: тот, кто пришел с Абрамом в дом, когда он возвращался с утренней молитвы, дал ему яд и ушел, оставив прапрадеда умирать. Кто? И почему? Вы понимаете, что пищи для воображения здесь было более чем достаточно, а для того, чтобы открыть истину… Не эксгумировать же на самом деле труп Абрама! В общем, когда Генрих сказал о яде, я понял о чем именно идет речь. Я подумал: может, он нашел какие-то документы… открылись какие-то обстоятельства. Я впустил его из любопытства, а оказалось…

Подольский опять замолчал, и раввин только теперь заметил, что уронил книгу. Он нагнулся, поднял том, аккуратно поставил на полку и взял следующий, продолжив свое бессмысленное занятие, начавшее действовать Аркадию на нервы.

– Что же оказалось? – спросил Аркадий.

– А?.. Вот в том-то и дело… Я все время к этому подхожу, но… Вы не поверите, потому что… Ну, не знаю… Для вас смерть Генриха – это просто уголовное дело, а на самом деле… Нет, на самом деле это, конечно, уголовное дело, кто спорит, но только… Как бы это сказать…

– Дело, которое не находится в вашей компетенции, – подсказал Чухновский, не оборачиваясь.

– Вот-вот… – обрадовался Подольский. – Именно так! По сути, Генрих убил себя сам… То есть, не сам, это не самоубийство, если быть точным, его убил тот же человек, что убил Абрама, но руками самого Генриха, точнее… м-м… точнее даже не руками, а… Нет, вы все равно…

Подольский окончательно сбился и замолчал.

– Я ничего не понял, – искренне сказал Аркадий. – Давайте я буду задавать вам конкретные вопросы, а вы отвечайте по возможности короче. Свидетелей, – Аркадий посмотрел на Виктора и Чухновского, – попрошу на время перекрестного допроса воздержаться от комментариев и дополнений.

Виктор демонстративно пожал плечами, а раввин, достав очередную книгу, начал ее внимательно читать с первой страницы.

– Вы утверждаете, что смерть вашего родственника каким-то образом связана со смертью Генриха Натановича Подольского?

– Да, – кивнул Лев Николаевич.

– Вы утверждаете, что Генриха Натановича убил потомок того, кто в свое время убил Абрама Подольского?

– Что?.. Нет, конечно! – Лев Николаевич округлил глаза. – Не потомок, я разве сказал – потомок? Он же и убил. Не своими руками… Хотя… Это как посмотреть, может, и своими…

– Минуту. Уточните. Вы утверждаете, что Генриха Натановича Подольского убил тот же человек, который двести лет назад убил вашего предка Абрама Подольского?

– Мм… Ну, если хотите, именно так.

– Что значит – если хотите? Вы это утверждаете или нет?

– Ну… Да, утверждаю.

– Вы понимаете, конечно, что Абрама Подольского убили двести лет назад, и никто не мог прожить столько времени…

– Конечно! Именно в этом вся проблема! Именно поэтому и погибла Наталья Леонидовна! Это как круги на воде – если бросаешь камень, круги все равно появляются, как бы ты ни старался быть аккуратным…

– Стоп, – сказал Аркадий, – к Раскиной мы еще вернемся. Если я правильно вас понимаю, смерть Генриха Натановича непосредственно связана с его деятельностью в институте? Я имею в виду то, что вы назвали исследованием реинкарнаций.

– Да! Господи, я это уже три часа пытаюсь объяснить! – с неожиданным жаром воскликнул Подольский. – То есть, у меня нет, конечно, никаких доказательств, но все, что я знаю, начиная с характера некробиота, убеждает меня именно в этом! Я не понимал только, как это произошло с маской… Ну, я имею в виду эту ужасную… И то, что она исчезла… Вы знаете, о чем я…