Алекс Маркман - Пути Голгофы

• Название: Пути Голгофы
• Автор: Алекс Маркман
• Жанр: Историческая проза

Роман «Пути Голгофы» повествует о том мрачном времени, когда Римской империей правил обезумевший император Тиберий, в Иудее бесчинствовал его ставленник Понтий Пилат, и странствовал по земле Израиля Иисус Христос. Тогда появились, как ядовитые и могучие сорняки, крайне противоположные и одинаково губительные идеи, которые и привели к гибели Иудейское государство. История скрывает правду о событиях тех лет в тайниках тысячелетий, и оставляет людям только легенды, далекие от правды. В книге автор, основываясь на не-религиозных источниках и исторических фактах, попытался восстановить события того далекого прошлого, под влиянием которого до сих пор находится значительная часть человечества.

---

Вдали, на перекрестке, промелькнули, как привидения, два силуэта и скрылись в переулке. Понтий коснулся локтем рукоятки меча и слегка сдавил пятками коня. Конь пошел быстрее, но не вскачь, ибо лабиринты бедных кварталов, по которым проезжал Пилат, не были приспособлены для быстрой езды. На нагретой за день солнцем каменной мостовой спали люди. Проплыл справа остов сгоревшего дома. Его обитатели сидели, сбившись в кучу, при свете лучин. На одной из площадей горел факел, в его слабом мерцании можно было различить четырех девочек, лет двенадцати – тринадцати, улыбавшихся всаднику заученной улыбкой проституток. Даже при слабом свете пламени Пилат рассмотрел, что это девушки с востока: прямые темные волосы, миндалевидные глаза, длинные носы… Ему показалось, что у самой младшей в глазах блеснули слезы. Редко какой из них удавалось зацепить клиента из состоятельного сословия. В основном это были мужчины из того же квартала, припрятавшие гроши от скудного заработка или гулявшие на остатки от краденого.

Миновав район бедноты, Понтий заторопил коня. Быстрая езда не отвлекла его от лихорадочных мыслей, накалявших мозг перед встречей с императором. Сейчас он был почти уверен, что Сеян предложил Тиберию назначить Пилата… Но куда?

Сеян не раз говорил, что уже больше года в разговорах со своими приближенными император возвращался к обстановке в Иудее. В этой крошечной провинции становилось неспокойно. Беспорядки возникали в разных местах ее, казалось, без видимой на то причины. Местные правители не в состоянии были навести порядок. Император назначал туда римского правителя только тогда, когда положение становилось серьезным и нужна была твердая рука. Иудея не то место, куда назначают консула. Для Пилата же пост правителя Иудеи был бы большим повышением. Правитель Иудеи, посланный самим императором! Ведь он будет там, как представитель Бога на земле. Его пост предполагает неограниченную власть. Его решения – окончательные, оспариванию не подлежат и должны выполняться немедленно. К его услугам – лучшие дворцы, многочисленные слуги, послушные когорты солдат и угодливая, льстивая местная знать. От этих мыслей, как от самого хмельного вина, кружилась голова.

У ворот дворца он спешился. Впервые за много лет робость гулко, встревоженно трепыхалась в груди. Стража сурово оглядела его и открыла ворота. Два охранника забрали у него меч, проводили, как пленника, до покоев императора и разрешили войти.

Тиберий сидел на лавке, в зале, освещенном многочисленными свечами. Вблизи он казался большим и грузным. Коротко подстриженный, лысеющий, с болезненной припухлостью под глазами, он мог бы сойти за обыкновенного римлянина, если бы не спокойная, но почти физически ощущаемая сила взгляда, безошибочно определяющая владыку мира. Годы, однако, властвуют над всеми смертными, даже над императорами, с небольшим злорадством подумал Понтий. Тиберию уже далеко за шестьдесят. Пора бы выбрать преемника. Наверняка это будет его сын Друзус. А Друзус не любит Сеяна. А у Сеяна сейчас власти больше, чем у Друзуса. Вот будет Понтию головоломка, когда Тиберий умрет.

Тиберий сразу приступил к делу.

– Я назначаю тебя праэтором Иудеи.

– Благодарю, император, – торжественно заговорил Пилат, пытаясь скрыть горячую волну счастья, но Тиберий остановил его речь слабым движением руки.

– Я знаю, что ты изучал религию этого народа и знаешь его обычаи.

Пилат кивнул в знак согласия, готовый при первой возможности подтвердить, как много он знает об иудеях.

– Мне нужен там такой человек, – продолжал император, убедившись в умении Пилата внимательно слушать. – Сеян хвалил тебя, а ему я верю.

Император помолчал, его взгляд стал угрожающе внимательным. Пилат понял, что сейчас Тиберий скажет что-то очень важное, и ожидает реакции на свои слова.

– У тебя, Понтий, будет безграничная власть, подобная власти императора. Обращайся с ней разумно. Всякий бунт или беспорядок наказывай, как римлянин, однако будь справедлив. От поступлений из провинций зависят мощь и процветание Рима. Помни: разумный пастух стрижет своих овец, но не сдирает с них шкуру.

Тиберий снова замолчал, а Пилат счел уместным поддержать разговор.

– Мне известно, что местные сборщики налогов наглеют не в меру.

– Это происходит во всех провинциях, – согласно кивнул Тиберий. – Помимо этого, ты найдешь в Иудее многое, что тебя удивит.

Он задумчиво уставился вдаль. Свет свечей красной точкой мерцал в его глазах. Сморщенные губы императора растянулись в слабой, слегка презрительной улыбке.

– Странный народ, и странный у них Бог, – возобновил он монолог, глядя в темноту, начинавшуюся прямо за факелами. – Обрезают крайнюю плоть у младенца. Все, что они делают, – во имя их Бога. Говорят про себя: мы – избранный народ. Избранный для чего? Для несчастий? Но вот что меня удивляет больше всего, Понтий: почему другие народы, даже эллины, принимают иногда их веру? Смотри, сколько общин иудейской веры сейчас в Риме, Александрии, да и во многих других городах империи. Не все они изначально иудеи. Попробуй понять это. Но не преследуй их обычаи, не раздражай их понапрасну.

– Я найду советников среди их священников.

– Это правильно, – одобрил Тиберий. – Но возьми с собой еще когорту солдат. Я уже дал распоряжение. Тебе понадобится дополнительная сила, и я уверен, очень скоро. Там сейчас неспокойно. У иудеев нет армии, но все они хранят оружие. Когда-то они были лучшими солдатами в этом районе. Сейчас, даже без опыта войны, они могут быть источником многих неприятностей. Валерий Грат не раз извещал меня, что иудеи намереваются восстать против Рима. Веруют, что их Бог им поможет. Против Рима! Безумный народ!

Император долго тер глаза кулаками, как ребенок, а потом скосил их на Понтия в подозрительном прищуре помятых век.

– Устал я от придворных интриг, – вздохнул он. – Устал от проблем. Хочу поставить на места надежных, способных людей и отойти от дел. Переселюсь на Кипр, в свой загородный дворец. Будешь ли верным мне, Понтий?

– Да! – горячо выпалил Пилат и хотел было продолжить свою речь, но Тиберий знаком велел замолчать и удалиться.

Выйдя за пределы дворца Пилат погнал коня вскачь, чтобы дать выход буйству чувств и мыслей, которые вспорхнули, как потревоженная стая птиц, и заметались в беспорядке. Сеян был известен своей неприязнью к иудеям. Во время одной из коротких, но доверительных встреч он признался Пилату, что когда-нибудь выгонит иудеев из Рима и Александрии.

– Тиберий их тоже не любит, однако он не сторонник крайних мер, – сожалел Сеян. – Такие, как ты, Понтий, будут нужны мне, когда придет время.

Значит, время пришло, решил Пилат. Конь его, не сдерживаемый удилами, мчался с сумасшедшей скоростью, как преследуемый голодными волками. Вдруг он шарахнулся в сторону с такой силой, что чуть не сбросил Пилата. Пилат успел заметить впереди огромный памятник, внезапно оказавшийся на их пути, о который они чуть не разбились.

– Это мне знак с небес, – сказал сам себе Пилат, сдерживая коня. – Нельзя терять голову от счастья. Недаром же говорят, что Боги отбирают у человека все, когда он достигает вершины своей мечты.

Несмотря на поздний час, Клавдия еще не спала. Поймав его взгляд, она просияла.

– Правитель Иудеи? – ее вопрос звучал как поздравление.

– Собирайся в дорогу, – с грубоватой дружелюбностью солдата приказал он. – Через полмесяца отплываем в Цезарею.

Пилат не стал терять времени. Наскоро собрав когорту, провиант и лошадей, он отправился в далекий путь. Путешествие оказалось долгим и утомительным, но наградой за неудобства была Цезарея, резиденция праэтора, которая показалась ему прекраснее, чем он ее представлял в своих фантазиях. Пилат приказал когорте солдат, сопровождавших его, идти прямиком в Ерушалаим и стоять там в крепости Антония, расположенной возле стен Храма Господня. Во время больших праздников город разбухал от множества пилигримов разного сорта: привозивших жертвенных животных, отдававших часть своих доходов в пользу Храма, жаждущих поклониться Богу в самом священном для иудеев месте; тех, кто занимался торговыми или финансовыми делами; или преступников, у которых всегда больше дел там, где много народу. Нередко в это время возникали беспорядки, порой доходившие до настоящего бунта и вооруженных столкновений с римскими войсками, находившимися там постоянно для охраны порядка. Уверенный, что военное подкрепление в Ерушалаиме будет залогом спокойствия как в городе, так и в стране, Пилат решил отдохнуть в Цезарее, во дворце императорских наместников, своих предшественников, и отложить дела на несколько дней.

Глава II. Символ над храмом

Предрассветная серость уже начала растворять ночь, но город Ерушалаим еще не был виден с Горы Оливок. Ешуа проснулся с чувством тревоги, почти страха и пытался понять его причину. Он сел, скрестив ноги, прислушался к тишине обволакивающей темноты и огляделся. Но увидел он только спящего Симху, попутчика из Галилеи, с которым они вчера уснули прямо под деревом, на земле; ни у кого из них не было денег даже на самую дешевую гостиницу в Нижнем Городе – скученном, перенаселенном квартале бедного рабочего люда, примыкающем к стенам Ерушалаима. Свет звезд и луны, обычно столь яркий в горах, что позволял видеть все вокруг почти как днем, не мог пробиться в это утро сквозь густые облака, предвестники осенних дождей.