Преподобный Феодор Студит - Творения. Том 3: Письма. Творения гимнографические. Эпиграммы. Слова

• Название: Творения. Том 3: Письма. Творения гимнографические. Эпиграммы. Слова
• Автор: Преподобный Феодор Студит
• Жанр: Религия
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-91362-577-9

Седьмой том серии «Полное собрание творений святых отцов Церкви и церковных писателей в русском переводе» посвящен эпистолярному, поэтическому, гимнографическому и гомилетическому наследию преподобного Феодора Студита (759–826). Данный том содержит в себе Письма, Творения гимнографические, включающие в себя тексты преподобного Феодора Студита из Постной Триоди, Октоиха и Минеи, Гимны (кондаки), Эпиграммы и Слова.

Открывает настоящее издание предисловие митрополита Омского и Таврического Владимира. В приложении помещен ряд древних текстов, имеющих важное значение и повествующих об эпохе, жизни и деятельности преподобного Феодора Студита.

Тексты трудов преподобного Феодора Студита сопровождаются богословскими, церковно-историческими и текстологическими комментариями. В конце книги помещен указатель цитат из Священного Писания, а также именной, географический и предметный указатели. Редакция надеется, что это издание привлечет к себе внимание преподавателей и студентов духовных учебных заведений и просто вдумчивого православного читателя, неравнодушного к святоотеческому наследию и его неотъемлемой составляющей – творениям преподобного Феодора Студита.

---

70. К диакону Феодору (II, 170)[473]

(186) По требованию любви твоей приступаю к опровержению [Col. 1536] еретических возражений, и если опровергну их хорошо, то и ты приложи печать к словам моим, а если нет, то сам объясни рассудительнее. Но так как невозможно хорошо опровергнуть мысль[474] еретиков, если не будет изложено самое предложение их, то пусть наперед будет оно представлено, а потом – православное разрешение[475].

Возражение еретика

Исповедуя одну природу Бога Слова воплощенную[476], вы называете Христа одною цельностью, состоящей из частей (μίαν ολότητα εκ μερών), божества и человечества. Итак, мы спрашиваем: что вы причисляете к Святой Троице – целое или часть? Если целое (το ολον), то Святая Троица не будет единосущной, а если часть (το μέρος), то, если причисляете божество, очевидно оставляете человечество вне Святой Троицы, а если причисляете человечество, оказываетесь допускающими божество вне Троицы.

Разрешение этого

Исповедуя одну природу Слова воплощенную, мы исповедуем Христа не просто чем-то целым, но состоящим из двух соединенных цельностей (εκ δυοΐν ολοτήτων), божества и человечества; по этим цельностям, как частям, взятым в совокупности, Он есть и целый как Бог (ολος εστίν ώς $εός), естественно (φυσικώς) соединенный с Отцом и Духом, и целый как человек (ολος ώς άνθρωπος), существенно (ούσιωδώς) соединенный с Матерью и с нами, единственным образом соединяя в себе крайности и свойства этих крайностей сохраняя в соединении неврежденными и неслитными. Причем Троица остается Троицей, не принимая в состав свой чего-нибудь несродного, и человечество остается человечеством, не отделяясь от соединенного с ним божества. Итак, (187) неразумно возражение твое, заимствованное из смешивающей [предметы] ереси акефалов[477].

Другое возражение того же еретика

Этот Христос, Который исповедуется нами, причисляется к Святой Троице или нет? Если Он причисляется к Святой Троице, то как после того Троица будет единосущной? Если же не причисляется, то Он не будет Богом, а только простым человеком. Поэтому те же доводы, какими вы станете разрешать недоумение, сохраняя учение о едином Христе неприкосновенным, послужат и нам при этом недоумении.

Разрешение этого

Этот Христос, Который исповедуется нами, теми же доводами, какими Он опроверг первое возражение, может опровергнуть и настоящее, как в равной мере нечистивое. А тот Христос, Которого вы чтите, то есть как одну естественную цельность, состоящую из частей – божества и человечества, не был бы ни единосущным Отцу, так как Отец есть только Бог, а не и человек, ни единосущным Матери, так как Мать есть только человек, а не и Бог; и [в таком случае] время вам искать других Христов, с которыми Он был бы единосущным, ибо невозможно, чтобы Он был познаваем как единоличное естество (μονοπρόσωπον φύσιν). Если же вы не можете найти, то, запутываясь в собственных возражениях, [Col. 1537] этой пустой выдумкой полагаете, что вовсе нет Христа.

71. К иконоборческому собору как от лица всех игуменов (II, 1)[478]

(189) [Col. 1116] Следуя Божественным заповедям и каноническим постановлениям о том, что не должно без согласия своего епископа делать или говорить что-либо, касающееся церковного благочиния, а тем более относящееся к догматическому исследованию, хотя ваша власть и один раз, и другой приглашала к тому наше смирение, мы не дерзали прибыть и сделать что-либо вопреки узаконениям, как поставленные Божественным Духом под священною рукою святейшего патриарха Никифора. Когда же некоторые из одинаковых с нами по чину игуменов, решив сделать некую попытку, рассудили прибыть туда и вступить в словопрения, то что иное пришлось нам услышать, как не то, от чего сокрушается наше смиренное сердце? Ибо, говорят, это собрание состоялось для ниспровержения второго Никейского святого Собора[479], то есть для уничтожения [Col. 1117] поклонения честной иконе (190) Господа нашего Иисуса Христа и Богородицы, а равно и всех святых. Слыша об этом, кто не воздохнет тяжко из глубины сердца, как если бы чрез это уже ниспровергается спасительное Домостроительство Господа нашего Иисуса Христа? Слыши, небо, и внуши, земле, да воскликнет с нами велегласнейший Исаия, и что следует за этим по связи (Ис. 1:2), или, лучше, чтобы ближе сказать: слыши, восток и запад, север и морская страна (ср. Пс. 106:3), в каком положении ныне наши дела и для чего дерзнули составить собор.

Но мы, нижайшие, и прибывшие и неприбывшие (ибо у тех и других одна речь, как у единодушных в единой божественной мысли), содержа согласную с поднебесной Церковью веру, не только утверждаем, что выставлять и почитать божественную икону Самого Спасителя нашего Иисуса Христа и Пресвятой Матери Его и каждого из святых справедливо по учению второго Никейского святого Собора или другого, божественно учившего прежде него, но и, имея письменные и неписьменные свидетельства от самого пришествия Господа нашего и Бога, мы твердо пребываем на том основании, о котором говорит Христос: ты – Петр, и на сем камне Я создам Церковь Мою, и врата ада не одолеют ее (Мф. 16:18).

Подлинно, какое может найтись слово у желающего противоречить такой силе истины? Ибо если Господь наш Иисус Христос несомненно явился в человеческом образе и в нашем виде, то справедливо Он пишется и изображается на иконе подобно нам, хотя по Божественному образу (ср. Евр. 1:3) Он остается неописуемым, потому что Он есть посредник между Богом и человеками (1 Тим. 2:5), сохраняющий неизменными свойства обоих естеств, из которых состоит. А если бы Он не был описуем, то перестал бы быть человеком и тем более – посредником, так как с уничтожением описуемости уничтожаются все однородные с нею свойства[480]. Ибо если Он неописуем, то и неосязаем, а если осязаем, то вместе и ощутим, чему противоречить было бы глупо, ибо это свойства тела, подлежащего осязанию и изображению. (191) И как Он будет неописуем, если может страдать? Если же Он описуем и может страдать, то, конечно, нужно и поклоняться Ему в том виде, в каком Он изображается, так как слава первообраза не разделяется в образе, по выражению Василия Великого, ибо «чествование образа переходит к первообразу»[481], то есть всякого – естественного ли или художественного. Так же точно надобно рассуждать и относительно изображения честного Креста: чрез поклонение этому изображению чествуется поклонением и Животворящее Древо; равно как и наоборот: вместе с уничтожением [первого] по необходимости уничтожается [и второе]. Разве исповедание этого изображения не есть исповедание Животворящего Креста? Равным образом и отвержение, в противоположном смысле. Подобное отношение надобно полагать и между иконою Христа и Самим Христом всякому здравомыслящему. Впрочем, теперь не время для догматического [Col. 1120] изложения, которое легко может убедить и весьма слабоумного признать свет истины.

Такова евангельская вера нас, грешных; таково апостольское исповедание нас, смиренных; таково преданное от отцов богопочтение нас, нижайших! Паче этого, если не только кто-нибудь из нынешних или древних, но если Петр и Павел, – говорим о невозможном как бы о возможном, – и даже если пришедший с самых небес [Ангел] станет учить и проповедовать (ср. Гал. 1:8), то мы не можем принять его в общение, как не согласующегося со здравым учением веры. Наконец, как бы ни было угодно вашей власти, наше смирение готово скорее страдать до смерти, нежели отречься от такого искреннего нашего исповедания.

72. К Иосифу, брату и архиепископу <1>[482]

(192) <NPB. 8 (1). p. 1> Я получил письмо от твоей святости. Узнав из него о твоей беседе с властителем[483] (τον κρατούντα) и в конце концов о твоем благословенном изгнании, восстенал я, смиренный (как же иначе?), однако прославил Бога, прославившего тебя этим[484]. И вот я радуюсь, возлюбленный брат, и сорадуюсь твоей удаче, горжусь твоим торжеством или, разумеется, изгнанием, как царствующие – своими венцами. Кто дал бы мне возможность видеть твое желанное лицо! Я жадно бы обнял тебя, который вот уже в третий раз подвергаешься изгнанию и заключению за правду Божию[485]. В самом деле, твоя добродетель терпела ущерб, пока ты жил в монастыре[486], и была как бы под спудом. Теперь она возносится на подсвечник и светит всей Церкви (ср. Мф. 5:15). Так желавшие скрыть твою добродетель содействовали ее торжеству. Прекрасно изгнание и других святейших епископов[487] и вполне заслуживает похвалы, но не может быть поставлено рядом с твоим. Почему? Потому что однократно и не развивается от силы в силу (Пс. 83:8) подобно твоему, троекратному и трехчастному. Поэтому хвально имя твое, славен подвиг твой, вечно веселие твое. Мы разлучены друг с другом и расселены, но милостив Бог соединить нас и поселить вместе навеки. Может быть, Ему благоугодно будет и здесь дать нам возможность опять лицезреть друг друга.