Игорь Суриков - Восемьдесят два года жизни в России

• Название: Восемьдесят два года жизни в России
• Автор: Игорь Суриков
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2013
• ISBN: 978-5-7949-0370-6

«Восемьдесят два года жизни в России» – автобиографическая проза интересного человека – автора, который успел и побывать научным сотрудником, и активно поучаствовать в политической жизни страны, и издать несколько собственных книг, в том числе – поэтических сборников. Этому человеку есть, что рассказать читателю. Его жизнь неразрывно связана с жизнью России, с эпохами – начиная с 30-х годов прошлого века до настоящего времени. Как хорошо, что свидетели великой истории могут поделиться с нами правдивыми фактами в автобиографических очерках, как это сделал Игорь Михайлович Суриков.

---

В 1937 г. родился брат Олег. Я помню, как мы с отцом носили маме передачи в роддом на ул. Петра Лаврова. В Ленинграде отец долго хлопотал о восстановлении в ВКП(б) и добился своего. В 1938–1939 гг. он работал токарем, механиком и технологом на Механическом заводе треста «Союзтеплострой». В декабре 1939 г. в конце войны с Финляндией он был призван в армию, но вскоре демобилизовался ввиду окончания войны и в январе 1940 г. поступил работать технологом в НИИ местной промышленности. Далее он работает технологом в 8-м Государственном проектном институте, а в апреле 1940 уже переведен на должность технолога Ленинградского Мотоциклетного завода. Я также помню, что в это время он увлекся сборкой мотоциклов и из нескольких разбитых машин собрал работоспособный Харлей, который был взят безвозвратно в армию с началом ВОВ.

После 1937 г. мы с мамой и братом Олегом ездили отдыхать летом в Торжок, но жили уже не в доме деда, а у Анны Ивановны Суриковой-Гурьяновой, сестры папы. Здесь я играл с двоюродными братьями Колей, Володей Гурьяновыми и Толей Демидовым. Они научили меня плавать и страховали при первом моем заплыве через реку Тверцу выше пешеходного моста. Володя был хороший рыболов. Мы часто ловили рыбу, загоняя ее в проволочную вершу. У Гурьяновых были голуби, которых мы гоняли.

В 1938 г. я пошел в 1-й класс школы на Басковом переулке Ленинграда (на этом переулке в доме 15 жила семья нашего Президента В. В. Путина). Далее меня перевели в школу на углу улиц Некрасова и Маяковского, а затем в 3-й класс новой школы на ул. Маяковского. Я был старостой класса. Учился отлично. Перед войной получал грамоты и книги в награду за учебу. Ходил в кружок лепки во Дворце пионеров, к частной учительнице лепки на ул.Маяковского. Пел в хоре Дворца пионеров Ленинграда и однажды репетировал под руководством композитора И.О. Дунаевского.

В 1940 г. мы жили летом на даче на электроподстанции в поселке Вартемяки под Ленинградом, вместе с семьей наших друзей Гусевых. В Вартемяках мы собирали грибы, играли в лапту, крокет. Там я однажды, прыгая с балки сарая в сено, неудачно сделал сальто и упал, согнувшись, на загривок. У меня перехватило дыхание, а потом поднялась температура. Мать возила меня к врачу, но он не нашел никаких повреждений позвоночника. Где-то в 1940 г. или раньше я научился кататься на подаренном мне отцом детском двухколесном велосипеде, разбив однажды правое колено при падении, что в зрелом возрасте обернулось артрозом.

В начале лета 1941 г. наша семья выехала на дачу в Вартемяки, а в июне началась война с Германией. Сначала отец перевез нас в город. Где-то в конце июля нас троих, маму, меня и брата Олега, эвакуировали с Московского вокзала на поезде из Ленинграда. В дороге мы видели разбомбленные поезда. Ехали через Мгу-Сонково-Бологое (дорога Ленинград-Чудово-Бологое уже не использовалась из-за наступления немцев), а прибыли в Торжок к маминой сестре, тете Кате Федухиной на ул. Дзержинского, 34. Осенью за нами приехал отец и повез в город Горький (ныне ему возвращено историческое название Нижний Новгород). Из Торжка до Калинина (ныне и этому городу возвращено историческое название Тверь) мы ехали в товарных вагонах теплушках. Потом плыли до Ярославля по Волге на пароходе. В Ярославле ночевали на берегу на каких-то столах. Наконец, из Ярославля добрались до Горького. Туда эвакуировали мотоциклетный завод отца, слившийся с Горьковским автомобилестроительным заводом (ГАЗ). Мы поселились на ул. Правды в Кунавинской слободе за Окой. Я учился в 4-м классе. Зимой в классе было холодно, замерзали чернила. Здесь я впервые осознал, что я близорукий, хотя и раньше замечал, что вижу неважно. Помню налеты на автозавод немецких самолетов, пожар на заводе, стрельбу зениток. Я собирал осколки бомб и начинку зенитных снарядов.

К весне 1942 г. отец отправил нас с мамой в деревню, в Тоншаевский район Горьковской области. Мама договорилась с председателем какого-то колхоза о ее работе счетоводом. До станции Тоншаево (или Шахуньи) ехали на поезде, на станции нас встретили присланные из колхоза люди и отвезли на санях в деревню Усково (сейчас этой деревни, по-видимому, не существует). В дороге сонный брат Олег вывалился из саней, но все обошлось. Мы поселились в Усково, где мама стала работать счетоводом. Я пошел доучиваться за 4-й класс в школу деревни Богатыри, находившуюся недалеко от Ускова. Закончил класс отлично, получил свидетельство о четырехклассном образовании и грамоту. В ту весну я впервые держался за плуг. Нянчился с Олегом. В деревне было грязно, я ходил по улице на ходулях. Деревенские ребята научили добывать березовый сок. Ходил в лес за грибами, замотавшись от комаров полотенцем. Летом 1942 г. я пытался замещать заболевшего почтальона, но после первого похода за почтой в районный центр Тоншаево в дождь простудился и слег. Так закончилась моя карьера почтальона. Немного работал в колхозе. Сначала мы в Ускове жили на высоком берегу речки, у въезда в деревню. Помню, как я, несмышленый мальчишка, поучал седобородых мужиков относительно правильности политики советской власти в области коллективизации. Позднее мы переехали в другой дом в середине деревни. Зимой 1942/1943 гг. я пытался ходить в 5-й класс за несколько километров от Усково лесной дорогой, но бросил. Тяжело, да и волки пугали. В школе я познакомился с мальчиком, эвакуированным из блокадного Ленинграда. Он рассказал мне об ужасах блокады.

В первой половине 1943 г. мы переехали ближе к районному центру Тоншаево, в деревню Ложкари. Нас поселили у бездетной четы Жарковских. Летом я занимался своим огородом. Участвовал в колхозных работах: погонял лошадь на жатве, теребил лен, метал копну и т. д. Заработал несколько трудодней. Летом 1943 г. ходил за грибами, сдавал их на заготовительный пункт и впервые заработал немного соли. Питались мы в Усково и Ложкарях неважно. В Ложкарях в муку добавляли тертые сухие головки клевера. Часто ели гороховый и овсяный кисель с льняным маслом. В Ложкарях у мамы и у меня были какие-то, видимо трофические язвы на ногах, долго не заживавшие. Мама работала счетоводом. В Ложкари к нам приезжал на несколько дней папа. В 1943 г. его взяли в армию, отправив на какие-то курсы. В Ложкарях я видел, как давят льняное семя и получают масло, гонят мед из сот в крутильном аппарате. Перечитал книги по свиноводству, птицеводству, пчеловодству и другие, бывшие в конторе колхоза. Возможно, все это способствовало тому, что впоследствии я выбрал профессию биолога. Завел кролика и выщипывал у него пух, пока он не сбежал от меня. В 5-й класс я так и не ходил, а сдал экзамены за него экстерном в Тоншаево. Осенью мама пыталась устроить меня на квартиру учительницы в райцентре с тем, чтобы я ходил в 6-й класс. Но я очень скоро ушел домой пешком.

Осенью 1943 г. мы переехали в Торжок. Помню, что на станции Шахунья была очень трудная посадка на поезд. Какие-то аферисты взялись посадить нас и украли некоторые вещи. В Торжке мы поселились у тети Кати Федухиной, маминой сестры, на ул. Дзержинского, 34. Я учился в 6-м классе школы у сквера с памятником Ленину, указующего на тюрьму. В школе один год зубрил немецкий язык. В начале 1944 г. сняли блокаду Ленинграда, а 13 июля мы вернулись после трехлетнего отсутствия домой в свою комнату на Рылеевой. Ленинград поразил тишиной и пустынностью. Как мне показалось, разрушений в городе было не так уж много. Он не производил впечатления лежащего в руинах. Все-таки его удалось не только отстоять, но и сохранить. Разрушенные отдельные дома были на ул. Рылеевой, на Моховой и на других улицах. Они были огорожены заборами и не производили удручающего впечатления.

В нашем доме, как и в других домах Ленинграда, были коммунальные квартиры, все жильцы которых вымерли в годы блокады. Дворники знали такие квартиры, и тогда можно было за небольшую взятку занять квартиру. Но моя мать оказалась недостаточно предприимчивой, чтобы сделать это, и мы остались в маленькой 17-метровой комнате. Мама стала работать экспедитором в столовой Ленэнерго на Марсовом поле. Это позволяло иметь небольшое количество еды помимо продуктовых карточек. Отец был на фронте, часто писал нам письма. С 1944 г. я начал вести дневник, сохранив эту привычку с небольшими перерывами на всю жизнь.

В сентябре я пошел учиться в 7-й класс 203-й школы Ленинграда, а брат Олег в 1-й класс этой же школы. Эта старинная школа возникла еще в 1722 году вслед за другой подобной школой Петершуле в Санкт-Петербурге. Ее основателем был немецкий пастор Иоганн Леонард Шаттер. В 1736 году школа была учреждена официально. Императрица Анна Иоанновна дала на это свое разрешение. Это описано в книге Архангельского «Анненшуле сквозь три столетия», Санкт-Петербург, 2004. Школа в 1944 году находилась (а ее здание находится и сейчас) рядом с кинотеатром Спартак (бывшее здание кирхи Святой Анны).

9 мая 1945 г. закончилась война.

2 Послевоенная юность 1945–1953 гг

Летом 1945 г. наша семья из Ленинграда никуда не уезжала. Мама работала по-прежнему в столовой Ленэнерго, обеспечивая нас питанием. Отца перевели в город Болград Измайловской области, где он ждал демобилизации. В начале 1946 г. отца демобилизовали, и он вернулся в Ленинград. Летом мы всей семьей полетели на самолете в Крым (летели на «Дугласе» с посадкой в Курске) в Ялту к тете А.И.Демидовой. Пытались там закрепиться жить, но, встретив ряд препятствий, с облегчением отказались от этой затеи. В Ялте я болел, плохо адаптируясь к климату и питанию. Совершил вместе с двоюродным братом Анатолием Демидовым ряд походов в горы, в том числе на гору Ай-Петри. Приобрел опыт торговли шелковицей на базаре. Посетил дом-музей Чехова, Никитский Ботанический Сад. В середине июля мы уехали поездом на север, домой.