Гленн О'Брайен - Быть джентльменом. Гид по стилю, этикету и жизни для современного мужчины

• Название: Быть джентльменом. Гид по стилю, этикету и жизни для современного мужчины
• Автор: Гленн О'Брайен
• Жанр: Прочее домоводство
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-699-59634-8

Автор этой книги – фигура культовая: эксперт в области моды, автор колонки о стиле в GQ, музыкальный критик, писатель. Соратник Энди Уорхола по арт-студии Factory, работал редактором и музыкальным критиком в его журнале Interview. Был директором департамента рекламы в Barney’s, руководителем нью-йоркского отделения Rolling Stone, редактором книги Мадонны «Sex». В 2009 году Гленн О’Брайен признан одним из десяти самых стильных мужчин Америки.

Поэтому его книгу «Быть джентльменом» по праву можно считать энциклопедией стиля, этикета и жизненной мудрости для мужчин. В ней вы не только найдете советы, как правильно носить костюм, галстук, ювелирные украшения, но и получите ответы на давно интересующие мужчин вопросы: как выбирать вино, как общаться с женщинами, как отвечать на оскорбление. Интересные исторические факты, море полезной информации, ироничные рисунки знаменитого иллюстратора Жан-Филиппа Дельомма – все это превращает книгу в настоящий шедевр.

---

А взять легендарное дитя природы, Тарзана, приемыша обезьян. Даже у него присутствие природной растительности на теле было ограничено одной только головой. Существует очень забавное фото из Флориды, со съемочной площадки вышедшего в 1941 году фильма «Тайное сокровище Тарзана», на котором запечатлен исполнитель главной роли, самый знаменитый экранный Тарзан за всю историю, Джонни Вайсмюллер, вместе с несколькими членами съемочной группы. Звезду окружают еще пять мужчин, включая продюсера картины, и все они предстали перед камерой топлес, то есть в стиле самого Тарзана. Из шести оголивших торс мужчин только у одного Вайсмюллера совершенно безволосая грудь. И так было со всеми Тарзанами, начиная со Стеллана Уиндроу в 1918 году, продолжая Элмо Линкольном, Джином Полларом, П. Демпси Таблером, Джеймсом Х. Пирсом, Фрэнком Мерриллом, уже упомянутым Вайсмюллером, Бастером Крэббом, Херманом Бриксом, Гленном Моррисом, Дексом Баркером, Гордоном Скоттом, Дэнни Миллером, Джоком Махони, Роном Эли (у него, правда, присутствовала легкая затемненность в зоне декольте) и заканчивая Кристофером Ламбертом, Майлзом О’Киффи и Каспером Ван Дином. За всю историю этой кинофраншизы волосатая грудь была только у Майка Хенри, изображавшего Тарзана с 1966 по 1968 год, да у Клинта Уокера, сыгравшего его в дурацкой трэшевой комедии от 1954 года. Бороды не было вообще ни у кого. (Должно быть, среди обломков самолета им удалось найти бритву.) Я так понимаю, это делалось, чтобы зрителю было легче отличать Тарзана от обезьян, но менее странным этот факт, однако, от этого никак не становится. Может быть, за время вынужденного отдыха в джунглях лорд Грейсток научился эпилировать грудь воском живущих там пчел?

Этот безволосый идеал превалировал и среди звезд гладиаторских фильмов и библейских эпических полотен в синемаскоповскую эпоху пятидесятых и шестидесятых. Стив Ривз, прошагавший по лестнице культуризма от «Мистера Америка» до «Мистера Мир» и потом до «Мистера Вселенная», а затем переключившийся на кинематограф и сыгравший Геркулеса, Голиафа, Ромула, Энея и других сказочных богатырей, стал в кино одним из первых популяризаторов безволосой бодибилдерской эстетики. У ведущих культуристов эпиляция была в ходу всегда. Телесная растительность и масло сочетаются плохо. Даже такие киношные мачо, как Виктор Мейчур, осмеливались носить на груди только нечто вроде однодневной щетины. И боксеры выходили на ринг почти безволосыми, даже у таких великих итальянцев, как Примо Карнера и Рокки Марчиано, растительности на груди было маловато.

Волосатая мужская грудь начала появляться на экране только после интеллектуального сдвига общества в направлении натурализма и реализма. На сцену вышла новая плеяда актеров, продемонстрировавшая, что у реалистично изображаемого реального мужчины под рубахой просто должны быть волосы. Это были, например, Марлон Брандо, Стив Маккуин и Ли Марвин. Даже у супергладкого Пола Ньюмана вокруг сосков торчали волоски, ну, приблизительно как у меня в тринадцать.

Шестидесятые принесли с собой тягу к природной естественности. Началось все еще с уверенных в своей сексуальности «клевых парней», а довершили процесс атавистичные, рвущиеся «назад к природе» хиппи. Хипповые герлы расхаживали с волосатыми подмышками и мохнатыми ногами. Все естественное вдруг стало казаться людям, ну, естественным. А сообщили эту добрую новость широкой общественности такие парни, как Шон Коннери (мохнатая грудь Агента 007 недавно была воспета пародийно-густой клумбой на груди Остина Пауэрса), Джеймс Гарнер, Барт Рейнолдс, Том Джонс и Джим Браун (прославившийся первым в мире нагрудным «афро»). К началу восьмидесятых волосатость превратилась в обязательный атрибут мужественности. Но реальные мужественные мужики по-прежнему предпочитали о проблеме волосатости не задумываться (или, по крайней мере, эту проблему не обсуждать вслух), даже если их полиэстеровые рубашки раздувались на груди от избытка растительности.

Когда Джон Траволта в роли Тони Манеро завоевал своим танцем место в миллионах зрительских сердец, он сделал это в буквально до пупа расстегнутой рубахе, под которой виднелась клумба такого темного окраса, что ее вполне можно было принять за аскотский галстук. Волосатая грудь – это очень в диско-стиле, но не чужда она была и рок-н-ролльщикам. Ею щеголяли такие люди, как Гари Глиттер, Роберт Плант, Джин Симмонс, AC/DC и даже сам «Крестный отец» музыки соул Джеймс Браун.

Но потом, уже в восьмидесятых, произошло нечто странное.

Внезапно писком моды стала безволосая, гладкая, как мраморный торс микеланджеловского Давида, мужская грудь. Почему? Может быть, из-за шашечек на животах топлес-барменов из легендарного клуба «Studio 54»? Или виной тому гологрудый Игги Поп, извивающийся на сцене под рев усиленных маршалловским аппаратом пауэр-аккордов? Или все это натворил Кельвин Кляйн? Симпатяга Кельвин сам снялся в своей собственной рекламе на ранчо художницы Джорджии О’Киффи. Он взирал с фотографий, обнаженный и покрытый капельками пота, гладкокожий, словно древнегреческий бог. Это был самый настоящий «нью-лук», распространившийся от пляжей Файр-Айленда до улиц Вест-Вилледж. Или, может, это было влияние сенсационного олимпийского выступления прыгуна в воду Грега Луганиса, поразившего миллионы людей своим тренированным, гибким телом? Как бы то ни было и чем бы ни было вызвано, но волосы снова почти повсеместно начали исчезать с мужских торсов. Первыми, судя по всему, эту моду подхватили представители гей-сообщества, а потом, через социальные контакты в спортзалах и раздевалках, она распространилась и на натуралов. В самом скором времени стало казаться, что во всех спортзалах занимаются одни только гологрудые пловцы. Но что же все это означало?

На первый взгляд дело было в мальчишестве. А точнее, в мальчиковости. В древнегреческом идеале эромена. (Ага, на груди спартанцев из «300 спартанцев» Зака Снайдера волос увидишь не много.) Парафиновая эпиляция мужской груди могла иметь одноединственное значение. И заключалось оно в том, что лучше быть мальчиком, но не мужем. Юность – вот настоящий идеал! Ты всегда свой среди других мальчишек. Ты всегда и во всем первый.

Когда ты молод, перед тобой открыты все дороги.

Но быть мальчишкой вечно невозможно. А если попробовать, то может случиться, что вскоре станешь больше похож на пожилую даму. И в результате мы в вопросе волосатости опять встаем перед дилеммой. Как же все-таки относиться к волосам на груди? Как к еще одной бороде или как к чему-то более важному и близкому мужскому сердцу?

Кое-какие подсказки имеются. В соответствии со статьей в «China Times» лондонскую страховую фирму «Creechurch Underwriting» попросили разработать полис страхования нагрудной растительности одного известного киноактера. В 2004 году в прессе сообщалось, что во время съемок в фильме Ридли Скотта «Царство небесное» Орландо Блум носил на груди специальный паричок. По словам неназванного источника: «Этот накладной мохнатый коврик был, пожалуй, самым лучшим спецэффектом в картине».

На сегодняшний день в этом вопросе существует две основные школы мысли. С одной стороны, мы видим очень волосатых мужчин, совершенно спокойно позволяющих растительности выпирать и торчать отовсюду, где она у них есть. Это, например, Робин Уильямс, сказавший как-то в одном из своих скетчей: «В зоопарке обезьяны кричат мне вслед, ты разгуливаешь в таком виде на свободе, а мы после этого должны сидеть в клетках?!» С другой стороны, есть ультравыбритые мужчины, скажем, Мэрилин Мэнсон, кому сама идея телесной волосатости кажется полной дикостью.

В 2004 году в прессе сообщалось, что во время съемок в фильме Ридли Скотта «Царство небесное» Орландо Блум носил на груди специальный паричок. По словам неназванного источника: «Этот накладной мохнатый коврик был, пожалуй, самым лучшим спецэффектом в картине».

Да уж, это загадка. К чему же нас в конечном счете приведет эволюция? Может быть, мы в процессе плавного движения к полной эпиляции чужеродных седин заставим ее полностью избавить нас от телесной растительности? Или какой-нибудь тестостероновый взрыв даст толчок обратному развитию всех этих рудиментов и мы вернемся в джунгли кататься на лианах? Пока говорить об этом еще слишком рано. Я знаю одно: собираясь в «St. Barth’s» отужинать, я теперь буду брать ножницы и приводить мою седую нагрудную шевелюру в соответствие с общепринятым в текущий момент образом цивилизованного мужественного мужчины.

Вид сзади

Много лет назад в глянцевом модном журнале «Allure» мне дали задание отправиться на восковую эпиляцию. Я согласился. Я, конечно, даже и не думал, что у меня может быть какая-то потребность в этой процедуре, но мне было сказано, что у меня слишком уж зарастает спина. Да, это правда, чем дольше упорствуешь в своем нежелании покидать этот мир, тем больше у тебя шансов на то, что спина твоя, равно как ноздри и ушные раковины, все сильнее и сильнее станут порастать мохом. Одним словом, я пошел в шикарный салон красоты, позволил себя парафинировать, и это было очень больно. Я скрипел зубами и ревел в мучениях. Конечно, со сценой «Это безопасно?» в «Марафонце» сравнивать будет некорректно, но больно было до невероятности. Закончив со спиной, дама, выполнявшая процедуру, спросила, займемся ли мы моими ушами, на что я очень быстро ответил «нет». Теперь-то я думаю, что, может быть, мне тогда стоило бы ответить утвердительно, потому что, как это ни удивительно, но в былом изобилии волосы ко мне на спину так больше никогда и не вернулись.