Борис Акунин - Огненный перст (адаптирована под iPad)

• Название: Огненный перст (адаптирована под iPad)
• Автор: Борис Акунин
• Жанр: Историческая проза
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-17-081875-4

Три повести, входящие в эту книгу, посвящены жизни Древней Руси. Это начало очень длинного, на тысячу лет, рассказа о взлетах и падениях одного рода, живущего в России с незапамятных времен. Сага является художественным сопровождением многотомной «Истории Российского государства», первый том которой выходит одновременно с «Огненным перстом».

Эта версия книги подготовлена специально для чтения на iPad! Если вы купили эту книгу с iPad, пожалуйста, используйте программу iBooks для чтения, вместо встроенной в приложение ЛитРес читалки. Для этого в списке «Мои книги» найдите «Огненный перст», нажмите на иконку с буквой «i», далее кнопку «Открыть в…» и выберите в открывшемся списке iBooks. Книга будет открыта в программе iBooks.

---

– Во-первых, ты не чужой мужчина. Я твоя сестра, разве ты забыл? А во-вторых, в Гимназионе нас учили прямо противоположному.

У Гелии была поразительная способность втягивать его в бессмысленные разговоры. Так случилось и в этот раз. Стало любопытно.

– Я ничего не знаю про Гимназион для девочек. Как он устроен? Чему там обучают?

Ойкнув, эфиопка опустилась в ванну. Коринда подливала в морскую воду кипяток.

– У нас было три разных класса: один для умных, другой для красивых, третий для умных и красивых – в нем-то я и училась. Обожгла, дура! – Гелия влепила служанке звонкую затрещину. – Иди, мой латрину, дура! Только на это и способна!

– А если девочка не умная и не красивая?

Не способных к наукам сыновей Кириана – изредка попадались и такие – отсылали в солдаты. Но ведь девочку в армию не отдашь?

– Уродливых и глупых учить перестают. Они становятся служанками, вроде Коринды.

– Она твоя сестра?! – Дамианос изумленно уставился на безобразную толстуху, которая, стоя на коленях, терла тряпкой отверстие в полу.

– И твоя тоже.

А ведь верно. Он умолк, стал размышлять о пирофилаксе.

– Когда у человека столько детей, они перестают представлять собой ценность, – сказал Дамианос задумчиво. – Никто не знает, сколько у нас с тобой сестер и братьев. Сам пирофилакс этого не знает.

– Сейчас узнаем. – Гелия любовалась высунутой из воды ногой. – Проще простого.

– Откуда?

– Посчитаем. Для этого нужно сначала взять число женщин, которых наш папочка обрюхатил…

Грубое слово покоробило Дамианоса – об отце так говорить нельзя. Надо было бы сделать девке замечание. Но любопытство пересилило.

– Откуда же ты возьмешь это число?

– Тоже мне задачка. – Она встала, наклонилась, задев его плечо твердой грудью, и цапнула со стола табулу. Стерла ладонью с таким тщанием нанесенную сетку. – Дай стилус. – Снова плюхнулась в воду, обдав его брызгами. – Кириан представил базилевсу проект Сколы сорок лет назад. Это всем известно. Через восемь лет открылся Гимназион, и туда поступили первые ученики. Правильно?

– Ну да. Я был в четвертом по счету выпуске. И что из этого следует?

– Считаем. Сорок лет к папочке приводили женщин, готовых к зачатию.

– Как это – «готовых к зачатию»?

Она снисходительно посмотрела на него.

– Протоаминтес, а простых вещей не знаешь. Женщины могут понести только в самой середине своего месяца. Не мешай, сбиваешь! – Палочка быстро выводила по воску цифры. – Итак. Иногда он бывал в отъезде, или служба мешала, или еще что-то, но будем считать, что в течение первых двадцати лет наш жеребец каждый год покрывал, допустим, по триста кобылиц.

Дамианос покривился, подумав о Всенеже, – и опять не одернул нахалку.

– После сорока пяти лет мужчины слабеют. Предположим, что еще лет десять ему водили женщин в среднем через день. Потом – опять-таки в среднем – раз в неделю. Итого приблизительно получается, что наш папаша посеял семя восемь тысяч раз… Предположим, в половине случаев оно не проросло – это обыкновенная пропорция. На выкидыши и смерть в младенчестве уберем еще половину. – Дамианос подумал, что она чиркает палочкой и считает гораздо быстрее, чем он. – Выходит, что всего у нас с тобой около двух тысяч братиков и сестренок.

«Две тысячи братьев и сестер?! Вероятно, так и есть». Он был потрясен и в то же время удивлялся на себя – как это ему не пришло в голову осуществить такой несложный подсчет самому?

Гелия бросила на стол табулу. С любопытством поглядела на Дамианоса.

– Когда ты станешь пирофилаксом, ты тоже будешь плодиться, как кролик?

Он вздрогнул.

– Что?! Откуда…

Оборвал себя. «Молчи!» И так вырвалось лишнее.

Эфиопка засмеялась.

– Я всё знаю. Меня учили, что всё знать – второе главное оружие женщины.

Он опять заглотил нехитрую наживку.

– А какое первое?

– Умение пользоваться мужчинами. Искусная женщина делает сама лишь то, что ей нравится, а для всего остального использует мужчин. У нас в школе вас называют «инструментами».

– И как же нас, инструменты, используют?

– Ой, это очень легко. Определи, в чем слабость мужчины, и манипулируй, как хочешь.

Дамианос усмехнулся.

– А если слабостей нет?

– Так не бывает. Какое-нибудь незащищенное место есть у каждого. Даже у Кириана Великого.

– У отца? Слабость? – Поверить в это было трудно. – Какая же?

– Ты, – засмеялась Гелия. – Есть сыновья не хуже, но он выбрал тебя. И теперь я знаю почему. Из-за того, что у тебя пятно на лбу. Пирофилакс придает этой ерунде какое-то особенное значение. Ну не глупость? Кстати сказать, клякса на лбу – единственное, что мне в тебе нравится.

Он не поспевал за поскоком ее мыслей.

– Почему?

– Люблю окружать себя уродами. Они интересны. У Коринды заячья губа, у тебя кто-то будто для потехи нарисовал на лбу аккуратненький кружок.

И захохотала. Пустые, ненужные разговоры, в которые Гелия так ловко его втягивала, всегда этим заканчивались: она веселилась, он раздражался.

Но теперь он понял, что она злит и дразнит его нарочно. Ищет слабое место, подбирает отмычку – чтобы потом «манипулировать».

Пускай, если ей так привычней.

Нравится ему эта африканская лиса или нет, задание им выполнять вместе. Другого помощника не будет…

На шестые сутки ромейский караван вошел в пресные воды. Берега, вначале едва видимые за пятнами бесчисленных островков поймы, понемногу сузились. Ветер, дувший с моря, стих. Паруса обвисли.

Теперь корабли плыли намного медленней – на одних веслах, против течения. Капитан головного судна, он же начальник всей экспедиции, дал сигнал сократить дистанцию до двух плетронов. По обоим берегам двинулись верховые, зорко глядя по сторонам. В степи всегда нужно быть настороже. Но до мест по-настоящему опасных пока было далеко. Там, на севере, находился знаменитый Катарсис, которым пугали новичков люди, уже ходившие этим путем прежде.

Семь дней и семь ночей, без остановок, караван поднимался вверх. На восьмой день передний корабль бросил якорь посреди Данапра, у длинного лесистого острова. Предводитель каравана (его называли арабским словом амирал – от «амиралбахр», «начальник моря») созвал всех на совет.

Двенадцать купцов и столько же капитанов сели в круг на песчаном берегу.

Дозорный с мачты заметил всадника, который опрометью скакал на север, рассказал амирал. Бывалые люди тяжко вздохнули. Купец-суконщик Карп, никогда не плававший великим речным путем, спросил:

– И что такого?

Не ему одному, а всем, кто совершал путешествие впервые, амирал объяснил:

– Это несомненно лазутчик степных разбойников. Впереди засада. Мы приближаемся к порогам. Каменные гряды пересекают Данапр в семи местах. Там скалы, надводные и подводные камни, стремнины. Семь раз нам придется высаживаться, иногда даже выносить на берег грузы и тянуть суда на канатах. Именно на порогах нападают грабители.

– Но нас на двенадцати кораблях четыреста человек! И половина – воины!

– Они тоже воины. И их иногда бывает очень много.

Суконщик спросил:

– На сколько миль тянутся эти проклятые пороги?

– Примерно на пятьдесят.

– И варвары могут накинуться где угодно?

– Могут, – терпеливо ответил амирал. – Но они нападут у четвертого порога. Мы называем его Катарсис, потому что, если пройдешь это плохое место благополучно, облегчается и очищается душа.

– Откуда ты знаешь, господин, что дикари устроили засаду именно на Катарсисе? – недоверчиво спросил Карп.

– Потому что я иду этим путем седьмой раз. Однажды нам повезло, и степняков на порогах не было. Остальные шесть раз нас подстерегали у Катарсиса. Корабли там можно тянуть только вдоль левого берега, а обзор из-за скал ограничен. Это позволяет разбойникам накинуться с близкого расстояния. Лучники успевают выпустить всего по три стрелы – и всадники уже рядом.

Каллист, самый богатый из купцов, доставлявший большой заказ императору франков, простонал:

– Зачем только отправился я в этот путь? Почему не послал приказчиков? Скажи, господин, а нельзя от грабителей откупиться?

– Для этого нужно знать, кто устроил засаду. Если шайка славян или вэрингов, дикарей с дальнего севера, можно дать им серебра, и они уйдут. Если это степные шарандеи, ничего давать не будем. Они храбры, только когда не получают отпора. Но у Катарсиса может поджидать какое-нибудь племя, пришедшее из глубин Великой Степи. Есть такие варвары, которые не умеют договариваться.

– Как мы узнаем, чей был лазутчик? – впервые нарушил молчание Дамианос, спросив про существенное.

– Я отправил на разведку двух опытных людей. Завтра они вернутся. Тогда будет ясность.

Завтра вечером амирал снова всех собрал. Он был хмур.

– Третье, – сказал он. – Какие-то неизвестные варвары. Очень опасные.

Все зашумели, стали спрашивать, что поведали разведчики.